Кислотники - Николас Блинкоу

Тут Тереза увидела, как Берджис побледнел. Она вдруг поняла, что на самом деле означает это слово — Берджис не просто стал белым как мел, а застыл на месте, будто громом пораженный. Бернард сдвинул брови, наморщил лоб, пытаясь осознать услышанное и вглядываясь в изображение Эстеллы на экране.

— Колумбийка, шеф?

— Тише, — прикрикнул Берджис на Бернарда. — Помалкивай!

— Но она же подцепила Джона Какстона. Зачем она это сделала? Неужели спланировала заранее?

— Хочешь сказать — она это сделала, чтобы добраться до чертова турагентства, да? — уточнил Берджис.

— Ну да. Я как раз об этом подумал — он же там работал.

— И после того, как поговорила с ним, он что-то о ней узнал…

— …и она его за это пристрелила, — закончил Бернард.

Берджис решительно кивнул:

— Вонючие колумбийцы! — Новый кивок: — Вонючие колумбийские козлы!

— Что он мог рассказать ей о турагентстве? — спросил Бернард.

— Оттрахай меня в зад, если я знаю! — ответил Берджис. — Может, ты мне скажешь? Черт бы их всех побрал! Какстон был долбаный дебил! Что он мог раскопать?

Тереза не услышала продолжения. Внизу на улице завыли сирены.

Бернард и Берджис выглянули в окно. Визг автомобильных колес и завывание сирен должны были что-то означать, но только неясно, что именно.

— Черт побери, что они тут делают? Устраивают хреновый полицейский парад или что?

— Не спрашивай, босс, я не знаю. Может, у них первенство по езде на задних колесах?

Берджис, стоя у окна, помахал растопыренной пятерней, изображая недоверие:

— Нет, тут что-то не так. Они паркуются у входа. Но почему с сиренами? Неужто собираются устроить налет на бар?

Тереза знала, что в «Уорпе» месяцами не бывало облав, а если и случались, копы никогда не находили наркотиков — разве что пыль, собранную по карманам посетителей или по спичечным коробкам. Полиция больше не беспокоилась о наркотиках в «Уорпе», и Бернард уверял, что волноваться не о чем.

— Пускай устраивают облаву. Это самый чистый бар на свете.

— Может, они пришли за кем-нибудь конкретным.

— Может, и так. Ведь они уже здесь были, когда забрали Джанка.

Берджис ничего об этом не слышал.

— За час до того, как ты появился. Копы погнались за Джоном Ки и увезли его.

— Почему, черт подери, ты не сказал мне?

— Так они же арестовали его. Это их работа, они все время кого-нибудь арестовывают. Если бы я был копом, тоже арестовал бы Джанка — рябое одноглазое отребье, он и с виду настоящий преступник.

— Ты не подумал, что это важно?

— Да плевать я хотел на Джона Ки.

Тереза следила за их перебранкой. Пока они переругиваются у окна, она, пожалуй, успеет проскочить к двери и сбежать вниз по лестнице. Сейчас они опять смотрели на улицу.

— Это инспектор Грин? — Бернард показал пальцем.

— Как думаешь, чего надо этой паскуде? — Берджис уставился в окно.

В ту самую секунду, когда Тереза готова была рвануться к двери, Берджис велел Бернарду спуститься вниз.

— Пойди выясни, чего им надо.

— И что хорошего из этого выйдет? Я, значит, должен стоять там и спрашивать, не могу ли чем-нибудь помочь?

Берджис схватил Бернарда за руку, подтолкнув быка к двери:

— Сейчас же спускайся, чертово дерьмо.

— О'кей, о'кей.

Толстые ноги Бернарда затопали вниз по лестнице. Берджис подошел к окну, но через секунду вернулся к двери. Казалось, он не знает, как поступить. Еще секунда, и Берджис сдался. Он открыл дверь и пошел за Бернардом по коридору. Затем стал быстро спускаться по лестнице, но на полпути остановился. Тереза услышала, как кто-то, поднимавшийся навстречу, тоже остановился. Может, даже не один человек, а двое. Ей было любопытно, что скажет Берджис. Голоса на лестнице звучали громко. Берджис спросил, чем может быть полезен. Ему ответили: много чем, очень даже много… весьма… весьма… весьма.

Тереза подвигала ртом из стороны в сторону, пытаясь определить, где поврежден нос. Может, он и не сломан: кулак Берджиса метил в переносицу, но угодил между глаз. Именно туда удар пришелся в полную силу, вот почему у нее так болела голова. Она встала и шагнула к шкафу.

Телевизор стоял на столе, а сбоку от него был шкаф — вот и вся мебель. На экране замерло лицо Эстеллы, взгляд устремлен прямо на Терезу: рот приоткрыт, голова откинута назад. Деться Терезе было некуда.

Она не могла убежать, во всяком случае не теперь, пока лестница заблокирована. Она могла только спрятаться. Стоя у шкафа, Тереза посмотрела на стол. Не больно-то спрячешься, но и шкаф выглядел слишком маленьким. Она ухватилась за ручки и распахнула двойные дверцы. В шкафу сверху донизу оказались полки, для нее там не было места.

Шаги снаружи становились все громче, они явно приближались. «Ох, черт», — подумала она и быстро скользнула под стол. Если дверцы шкафа останутся открытыми, ее могут и не заметить. Тереза подтянула колени к подбородку, стараясь сжаться в комочек.

Несколько человек вошли в комнату — Тереза видела только ноги — четыре пары ног. Она узнала Берджиса по коричневым мягким ботинкам, а инспектора, шедшего за ним, определила по синим брючинам. Эти грязные штанины могли быть только форменными брюками полицейского. В грубые башмаки был, вероятно, обут младший инспектор, а в белые супермодные кроссовки — Бернард. Тереза только теперь обратила на них внимание. Должно быть, он считал себя очень модным в этих «найках».

Инспектор Грин заговорил, не дожидаясь, пока все рассядутся:

— Так почему вы не передали видеозаписи полиции?

Берджис:

— Мы проводили внутреннее расследование.

— Да? Насчет убийства? Это входит в обязанности персонала? Снизилась выручка в баре, засорились унитазы, мертвое тело в кабине виджея и так далее. Это вам не «Клудо»[29], мистер Берджис.

— Записи здесь, мистер Грин. Никто не собирался скрывать их от вас.

— Ну да, ну да. Вижу, вы добились определенных результатов. Хорошая картинка, очень хорошая. Мистер Пол Сорел. Трудно поверить, не так ли?

— Пол Сорел? — Голос Берджиса сорвался почти на визг.

— Такого результата на одних гормональных таблетках не добьешься? По-моему, над скулами поработал хирург. И гель в губы накачали, чтобы по-пухлее были. То самое, что сделала со своим ртом Мадонна: коллаген. Если внешность человека вам кого-то напоминает, появляется привкус во рту. Вы тоже думаете, что это сделал он? У Сорела рыльце было в пушку, у губошлепа этакого. Его рот выглядел готовым на все, не так ли? А этот создан для больших дел.