Кислотники - Николас Блинкоу

Джанка препроводили в другую комнату: инспектор Грин решил записывать на магнитофон все, что мистеру Джону Ки угодно будет рассказать в ходе расследования.

— Мы заботимся о ваших правах — все записывается и хранится в отпечатанном виде в трех экземплярах. Кстати говоря, ответственность за каждый подписанный вами документ, содержащий заведомо ложные сведения, весьма и весьма серьезна. Думаю, мы оба согласны, что это чертовски полезная процедура, если она защищает ваши гражданские свободы, мистер Ки.

Джанк взглянул на стену за головой инспектора Грина, словно рассчитывал, что рисунок трещин поможет ему выбрать тактику. Младший партнер инспектора Грина, на которого Джанк не обратил внимания, вставил чистую кассету в магнитофон и нажал на кнопку «запись». Пленка крутилась уже минут пять, но вопросов никто не задавал. Инспектор Грин молча тасовал пачку компьютерных распечаток, наконец он поднял глаза и произнес:

— Нам нужны некоторые объяснения. — Он вынул из папки первую страницу. — Это досье Берджиса — бизнесмена и владельца клубов. Показания, основанные на слухах… Строго говоря, в суде от них толку мало. Но мне любая информация пригодится. Ходили слухи, будто успех Берджиса наполовину связан с тем, что он отмывал в своих клубах «грязные» деньги. Напоминаю — только слухи. Его крышевала группа так называемых бизнесменов — я бы назвал их бывшими каторжниками, огарками и мразью. Как гласит молва, где-то в середине семидесятых деньги приходили от наркотиков. По большей части — они принадлежали самому Берджису. Кое-кто утверждал, что он самый крупный поставщик амфетамина на северо-востоке Манчестера. Хорошо, что сейчас появились таблетки и порошки помоднее, не так ли, мистер Ки?

Джанк попытался изобразить невозмутимость, вернее, полное отсутствие любых эмоций — на тот случай, если легавые воспримут его поведение как наглость.

Но инспектор Грин просто сделал паузу.

— После того как те парни вышли из Дела, — Джон Берджис отказался сотрудничать и стал работать один, — он столкнулся с трудностями, но справился, наняв шайку чернокожих бандитов. Даже платил им зарплату. Особенно высоко он ценил белого парня по имени Бернард Чедвик и негра Майкла Кросса, которого переманил с «Киппакса» «Манчестер Сити», где у того была репутация футбольного хулигана.

Снова повисла пауза. Джанк подумал, не следует ли ему сказать что-то, открыл было рот, но инспектор Грин пресек его попытку:

— Не напрягайтесь, мистер Ки. Я всего лишь предаюсь воспоминаниям, болтаю по-стариковски. — Инспектор похлопал ладонью по бумагам. — На чем я остановился? Да. К тому времени, когда Берджис стал открывать легальные ночные клубы, у него уже был надежный бизнес: производство особого вида амфетамина, дающего наиболее быстрый «приход». Защищали бизнес и распространяли наркоту черные футбольные хулиганы и вышеупомянутый придурковатый Бернард Чедвик. Мы провели несколько полицейских операций, но не нашли достаточно доказательств, чтобы привлечь Джона Берджиса. Так, мелкие нарушения законов о лицензировании. Хотя…

Инспектор Грин начал водить коротким пальцем по бумаге, ища нужную строчку.

— …вы, кажется, находились некоторое время в предварительном заключении, но получили условный приговор.

— Ну да, — на всякий случай подтвердил Джанк.

— А другой партнер Берджиса — мистер Пол Сорел — ухитрился исчезнуть, после того как его дело передали в суд. Незачем все время открывать и закрывать рот, мистер Ки, я скажу, когда захочу послушать вас. А пока еще немного поболтаю. Кстати, я не слишком доверяю тем, кто спешит с показаниями.

Пошли дальше. Итак, Пол Сорел. Он должен был предстать перед судом по обвинению в торговле наркотиками — ну точь-в-точь как вы. На него было больше улик. Вас взяли с пятнадцатью граммами, Пола Сорела арестовали с шестьюдесятью, тысячами фунтов, и он не сумел отчитаться ни за один пенни.

Насколько я помню, мы предложили ему договор: Пол Сорел должен был признать, что эти деньги принадлежат Берджису и он собирается отмыть их через один из своих ночных клубов. Но Сорел — этот мерзкий педрила-трансвестит — оказался крепким орешком.

Инспектор Грин помолчал.

— Как вам последняя фразочка, сержант? Вы должны быть предельно внимательны к формулировкам, но, поскольку ни одно из моих слов до суда не дойдет, я могу не беспокоиться о безупречной репутации стража закона.

Пошли дальше. Пол Сорел — злобный гомик, гордящийся своими извращениями, и слишком большой хитрец для негра. Это вкратце. А потом фея-давалка упорхнула. Теперь вопрос, мистер Ки: Джон Берджис радовался или был расстроен, когда исчез Пол Сорел?

Джанк не хотел отвечать. У него сорвалось:

— Без комментариев.

— Бросьте! Джон Берджис знал Пола Сорела? На этот вопрос, надеюсь, вы можете ответить?

— Да, знал. Пол, как и я, работал во всех клубах Берджиса.

— В качестве кого?

— Бар, раздевалки, на входе… все что придется.

— Счета?

— Без комментариев. Я хочу сказать, что мне слишком мало известно, чтобы комментировать. Я делал техническую работу, был виджеем. Но к администрации отношения не имел.

— А Пол Сорел?

— Без комментариев. Ладно, наверное, можно назвать его младшим менеджером.

— Итак, он довольно успешно сотрудничал с Джоном Берджисом. Следующий вопрос. Джон Берджис обрадовался побегу Пола Сорела из предварительного заключения в Риели или его это расстроило?

— Почем я знаю? Думаю, обрадовался.

— Почему? Потому что Пол Сорел не дал против него показаний?

— Нет, потому что Пол был его другом и ему больше не приходилось терпеть ужасы Риели.

— Так они были друзьями? Значит, Джон Берджис расстроился, когда потерял друга? Я нарисую вам картинку: у Джона Берджиса был закадычный друг, лучший из всех, с кем его свела жизнь, и вот Пол Сорел пропал, а Берджис безутешен, льет слезы, утираясь носовыми платками, надушенными лавандой. Что скажете?

— Без комментариев.

— Берджис был убит горем?

— Черт, да почем я знаю? Я не духовник Берджиса. И вообще, какое это имеет отношение к прошлой ночи? В клубе убили парня, вот и все. А вы спрашиваете про то, что случилось двенадцать лет назад.

Джанк ощущал дискомфорт: пластиковое сиденье даже через брюки натирало худую задницу. Да еще эта паутина трещин на крашеной поверхности стен и мучительно медленное шипение магнитофона, прокручивающего пленку. Джанк вроде бы не спал, но обычные вещи воспринимались так, будто все происходило во сне. Если бы сейчас были старые времена, если бы это были семидесятые, инспектор Грин уже избил бы его до бесчувствия. Лучше или хуже? Хуже. Конечно хуже. Перебирая в уме варианты, Джанк вдруг с удивлением понял, насколько часто ему приходилось делать выбор, и он выбирал, как полный псих. «Поберегись, Джанк, — одернул он себя, — так и до беды недалеко! Ну-ка, мистер Джанк, вопрос на десять тысяч баксов: что вы предпочтете — отправиться в отпуск или сунуть руку в агрегат для утилизации отходов?»