Тихоня - Джоанн Макгрегор

Больше трех часов заняли съемки сцены, которая в фильме будет длиться не больше двух минут.

– Ну, теперь, когда ты увидела свою первую сцену, что ты думаешь о съемках фильмов? – спросил меня Логан, когда они закончили.

– Я вижу, что на четверть это бурная деятельность, а на три четверти – нервотрепка.

Наконец ассистент режиссера объявил перерыв на ланч, и почти все актеры и члены съемочной группы двинулись в сторону столовой.

– Можешь, пожалуйста, принести ланч в мою комнату? Мне нужно сделать несколько звонков, – обратился ко мне Логан.

– Конечно. Что ты хочешь?

– Что угодно, только пусть будет большим, богато белками и с низким содержанием углеводов. Если бифштекс, то средней прожарки.

Не прошло и пятнадцати минут, как я вернулась в комнату Логана с едой в руках. Он сидел на кровати в окружении бумаг и говорил по телефону.

– Они меня рассматривали хотя бы? – спрашивал Логан у кого-то.

Я пошарила в буфете на кухоньке, чтобы накрыть на стол, переместила бифштекс и салат из пластикового контейнера на тарелку, поставила рядом низкокалорийный соус для салата, солонку и перечницу и налила минералку в стакан.

– Я «слишком коммерческий»? Как такое возможно? Что это вообще значит?

Я помахала, чтобы привлечь внимание Логана, и указала ему на еду. Затем я постучала пальцем по своим наручным часам и сказала одними губами: «Два ноль-ноль», указав большим пальцем назад, в направлении съемочного павильона, и собралась уходить. Но Логан выставил вперед ладонь, прося меня задержаться.

– Ах, ради Пита! Поработай над ними, Ник, измотай их. Я очень хочу получить ее. Я идеально для нее подхожу, я точно справлюсь… Да, конечно… До связи. Пока.

Он швырнул телефон на кровать, а потом медленно подошел к столу.

– Выглядит прекрасно. Спасибо.

– Ладно. Я забегу забрать тебя без пятнадцати два, о’кей?

– Подожди. – Логан взял меня за руку. Его пальцы были горячими, и, когда он убрал руку, я ощутила холод.

– Я заметил, что мою табличку с именем – ту, снаружи, – заменили на «Логан Раш». Твоих рук дело?

– Угу. – Я спрашивала себя, не совершила ли ошибку.

– Спасибо тебе, – Логан слегка склонил голову. – Это настоящая чуткость.

– Конечно, э-э, нет проблем. – Слова застревали у меня в горле. – Просто маленькое напоминание – а то люди начинают путать тебя с персонажем, которого ты играешь.

– Иногда я и сам путаюсь.

– Бывает.

– Составишь мне компанию?

– Нет. Я хотела сказать: спасибо, но я не думаю, что мне позволено брататься с актерами. У меня тут есть… – Я приподняла багет с сыром бри и беконом, который прихватила в столовой для себя.

– Да ладно, садись давай. Поделимся друг с другом. Если ты не проболтаешься Силле, что я съел немного хлеба, я не скажу ей о том, что ты со мной… братаешься, так ты это назвала? – Он усмехнулся.

Эта усмешка – безнравственная. Она доходит до самого моего сердца и делает его мягким и податливым.

Мысленно встряхнувшись, я взяла себе стул и присела к столу. Эй, никаких «нет», ведь так?

Логан разделил на две части стейк и положил половину на мою тарелку; я разрезала свой багет и поделилась половиной с ним. Он откусил большой кусок и застонал от удовольствия.

– Ах, как же это вкусно. Ты даже представить себе не можешь, как я устал от жареного мяса, и жареной рыбы, и жареной курицы без кожи.

– Эй, с «б» начинается слово «блаженство». «Бри» и «бекон» тоже! Совпадение? Не думаю.

Он рассмеялся, но добавил:

– Просто не говори Силле, что кормишь меня жареным беконом, хлебом и калорийным сыром.

– Она правда так следит за тем, что ты ешь?

– Я не могу ее по-настоящему винить. Она хочет, чтобы фильм получился как можно лучше. Такова моя роль. Не знаю, ты видела хоть один из этих фильмов?

Я неопределенно пожала плечами.

– Мне полагается быть зверем с литыми мускулами, который раздает удары направо и налево, и у меня не должно быть ни капли лишнего жира. Плюс камера всегда добавляет пять лишних фунтов.

– Я об этом слышала.

– Это правда. Завтра я буду на одном белке и меньше пить, так как в понедельник мы снимаем сцены трансформации, и я должен показаться полуобнаженным.

Я дала себе слово устроить так, чтобы оказаться поблизости, когда они будут снимать этот эпизод, – просто на случай, если Логану что-то потребуется, конечно.

– Что у нас по плану после полудня?

Я сверилась с расписанием.

– Новые дубли сцены пятьдесят один во втором павильоне. Затем спортзал с тренером. Ты освободишься в семь тридцать.

– Не верь этому – нас всегда задерживают.

Я хотела спросить почему. Я хотела задать сотню вопросов. Почему он решил стать актером? Нравится ли ему роль Зверя? Недостает ли ему игры в музыкальной группе? С кем он только что говорил по телефону и о чем? Есть ли у него девушка, и откуда взялся этот маленький серебристый шрам на тыльной стороне его руки, и кто следит за Тоффи, когда того приводят на киностудию, и что он будет делать вечером после съемок?

Но потом я вспомнила, как на него все утро сыпались приказания: как люди пудрили ему нос, приглаживали ему волосы, брали его за руки и чуть ли не силком ставили в нужную позицию; требовали, чтобы он произнес слова громче, тише, нежнее, безумнее, – и проглотила свои вопросы.

Мы ели в комфортном молчании, а я тайком смотрела на его запястья, его глаза, на то, как перекатываются его мускулы под рукавами футболки. Когда я дала ему еще кусок своего багета, он был до смешного мне благодарен. Логан положил еще часть салата на мою тарелку и выдавил на него соус. Когда он облизал пальцы, у меня отвисла челюсть – буквально, – но я сумела это скрыть, быстренько закинув в рот кусок морковки.

Когда мы доели, я поставила тарелки в раковину и стала искать средство для мытья посуды. Логан плюхнулся на кровать и взял книжку в мягкой обложке, которую, как я заметила, он читал раньше в перерывах между съемками, – «Актерский метод – Ли Страсберг и студия актерского мастерства».

Это было на диво по-домашнему: я мою тарелки, а он читает в полудреме на постели рядом. Если я не буду осторожна, это покажется мне чересчур реальным. Я легко потеряю и голову свою, и сердце. Я напомнила себе, что, пока играю в семью с Логаном, в реальности я принадлежу к его миру не больше, чем два дня тому назад. Он – особа королевской крови, а я как нанятая уборщица. Зачеркнуть «как». Я и есть нанятая уборщица.

Но все-таки кошке дозволяется смотреть на короля, поэтому я на него и смотрела: бросала в его сторону взгляды из-под опущенных ресниц, рассматривала его руки, державшие книгу, то, как вздымается и опадает его грудь, когда он задремал, как его темные густые волосы разметались по подушке.