Книга потерянных вещей - Джон Коннолли

Дэвид сошел с дороги. Земля была мягкой и противно чавкала под ногами. Подойдя ближе к дереву, он увидел, что на концах веток плоды меньше и не такие спелые, как висевшие выше и ближе к стволу, где каждое яблоко было размером с кулак. Чтобы их достать, нужно было залезть на дерево, а уж в этом деле Дэвид не знал себе равных. Он взобрался на яблоню за пару минут, так что вскоре оседлал сук и грыз яблоко, показавшееся ему необычайно сладким. Не одна неделя прошла с тех пор, как он в последний раз ел яблоко: тогда местный фермер незаметно сунул Розе парочку «для мальцов». Те яблоки были маленькие и кислые, а эти просто изумительные. Дэвид набил рот, и сок стекал по его подбородку.

Съев первое яблоко, он выбросил огрызок и сорвал следующее. Это он жевал уже медленнее, вспомнив мамино предупреждение о том, что не надо есть слишком много яблок. От них может заболеть живот, говорила она. Дэвид считал, что чем ни набьешь живот под завязку, все равно почувствуешь себя плохо, но он не знал, относится ли это к ситуации, когда ты почти весь день ничего не ел. В одном он был уверен: яблоки очень вкусные, и живот пока принимал их с благодарностью.

Он уже расправился с половиной второго яблока, когда услышал какой-то шум, доносившийся из леса. Слева что-то стремительно приближалось. Он заметил движение в кустах и промелькнувшую в них рыжевато-коричневую шкуру какого-то зверя. Похоже, это был олень, хотя Дэвид не увидел головы. Зверь явно бежал от какой-то опасности. Дэвид сразу подумал о волках. Он прижался к стволу дерева, надеясь остаться незамеченным, но все равно опасался, что волки учуют его запах, если они, конечно, не увлекутся погоней за новой жертвой.

Чуть погодя олень вырвался из зарослей на поляну, под дерево, на котором сидел Дэвид. Олень застыл на секунду, словно выбирал направление, и Дэвид впервые увидел его голову. При виде ее он не смог сдержать изумленного возгласа, потому что голова была не оленья, а маленькой белокурой девочки с темно-зелеными глазами. Там, где заканчивалась человеческая шея и начиналось тело животного, Дэвид разглядел красный рубец, разделяющий две сущности девочки-оленя. Она настороженно подняла глаза и встретилась взглядом с Дэвидом.

— Помоги мне! — взмолилась она. — Пожалуйста.

Шум погони нарастал, и на поляну выскочил конь с всадником, натянувшим лук и готовым выпустить стрелу. Девочка-олень тоже их разглядела и прыгнула, ища спасения под покровом леса. Она была еще в воздухе, когда стрела вонзилась ей в шею. Выстрел отбросил ее вправо, и она затрепетала на земле. Рот девочки-оленя судорожно открывался и закрывался в попытке произнести последние слова. Ее задние копыта бились в грязи, тело содрогнулось в последний раз, и она застыла.

Всадник на громадном черном коне рысью проскакал по поляне. Лицо его скрывал капюшон, а вся одежда была цвета осеннего леса — зеленая с желтым. В левой руке он держал короткий лук, через плечо был перекинут колчан со стрелами. Он спешился, вытащил из притороченных к седлу ножен длинный меч и подошел к лежащему на земле телу. Всадник поднял клинок и ударил пару раз по шее девочки-оленя. После первого удара Дэвид отвернулся, зажав рот рукой и крепко зажмурившись. Когда он решился вновь открыть глаза, охотник держал за волосы отсеченную от туши оленя голову девочки. Кровь из шеи капала на траву. Он привязал голову за волосы к передней луке седла и закинул тушу оленя на спину коня, перед тем как снова вскочить в седло. Он уже поднял левую ногу, как вдруг застыл, разглядывая землю. Дэвид проследил за его взглядом и рядом с конским копытом увидел огрызок яблока. Охотник, не спуская глаз с огрызка, опустил ногу, молниеносным движением выхватил из колчана стрелу и натянул тетиву. Наконечник стрелы поднимался вдоль ствола яблони и остановился, нацелившись прямо на Дэвида.

— Слезай, — приказал охотник слегка приглушенным из-за закрывающего рот шарфа голосом. — Слезай, или я сниму тебя стрелой.

У Дэвида не было выбора, и он подчинился. Он был готов разреветься. Изо всех сил он пытался сдержать слезы, но в воздухе витал запах крови девочки-оленя. Оставалось надеяться, что охотник уже получил трофей и пощадит его.

Дэвид спустился на землю. Он хотел побежать и попытать счастья в лесу, но тут же отказался от этой мысли. Охотник, способный на полном скаку убить мчащегося оленя, не промахнется по бегущему мальчишке. Оставалась лишь надежда на сострадание охотника, но, стоя рядом с фигурой в капюшоне и глядя в незрячие глаза девочки-оленя, Дэвид усомнился, можно ли надеяться на сострадание того, кто способен на такие деяния.

— Ложись, — сказал охотник. — На живот.

— Пожалуйста, не убивайте меня, — взмолился Дэвид.

— Ложись!

Дэвид встал на колени, потом заставил себя лечь.

Охотник завернул ему за спину руки и грубой веревкой стянул запястья. Потом забрал его меч. Связав ноги мальчика у лодыжек, охотник поднял его и закинул на круп коня, прямо поверх туши оленя, так что левый бок Дэвида больно прижался к седлу. Но он не думал о боли, даже когда они поскакали и лука седла, как лезвие кинжала, стала ритмично впиваться ему между ребер.

Нет, Дэвид мог думать только о голове девочки-оленя, потому что на скаку ее лицо терлось о его лицо, ее теплая кровь размазывалась по его щеке, и он видел свое отражение в темных зеленых зеркалах ее глаз.

Дэвиду показалось, что они скакали около часа, если не больше. Охотник не вымолвил ни слова. От тряски у Дэвида кружилась голова и болело сердце. В ноздри бил запах крови девочки-оленя, и чем дальше, тем холоднее становилось прикосновение ее кожи.

Наконец они подъехали к стоявшему посреди леса длинному каменному дому. Дом был простой, ничем не украшенный, с узкими окнами и высокой крышей. Всадник въехал в примыкавшую к дому большую конюшню. Там были и другие животные. Стоящая в стойле олениха жевала солому и разглядывала пришедших. Куры жили в загоне за проволочной оградой, кролики — в клетках. Рядом лиса терзала прутья своей тюрьмы; ее внимание разрывалось между охотником и вкусной, но недоступной добычей в соседних клетях.

Охотник спешился и отвязал голову девочки-оленя. Другой рукой он поднял Дэвида, перекинул через плечо и понес в дом. Когда охотник поднял щеколду, голова девочки-оленя глухо стукнулась о дверь. Они вошли, и охотник швырнул Дэвида на каменный пол. Мальчик упал на спину и остался лежать, ошеломленный и напуганный. Один за другим зажигались светильники, а он разглядывал логово охотника.

Каменные стены были увешаны головами на деревянных щитах. Здесь было множество звериных голов — олени, волки, даже ликантроп очень гордого вида, занимавший центральное место на одной из стен, — но были и человеческие. Несколько голов принадлежали взрослым молодым людям, три — глубоким старикам, но больше всего было детских: головы мальчиков и девочек со стеклянными глазами, сверкавшими в свете ламп. В одном конце комнаты располагался очаг, а рядом с ним лежал узкий соломенный тюфяк. Дэвид повернул голову и увидел вяленое мясо, подвешенное на крюках в другом конце комнаты. Нельзя было сказать, человеческое оно или нет.