Побег с "оборотнем" - Фридрих Незнанский

— Ладно, будешь моим должником, — вздохнула Валюша, — купишь мороженое. Да ты не думай, я не считаю, что ты такой уж неуклюжий. Эти бестолочи из милиции неделю бились и ничего придумать не могли. А ты приехал и сразу понял, что это я. В чем я прокололась?

— Ни в чем, — признался он. — Просто метод есть такой: не можешь найти причастного, исключи непричастных. Старушку Анцигер я сразу исключил. Подозревать такую — себе дороже. Ума не приложу, при каких условиях могло бы произойти такое, что она спрятала Поличного. И как он потом прошел через все стены. Оставались три квартиры: третья, пятая и седьмая. Характерно, что во всех этих квартирах отдельные окна выходят на торец здания. Уйти Поличный мог только здесь. Задняя сторона дома находилась под наблюдением, передняя — тоже, а вот про торец как-то не подумали. А там глухие кусты, если в них свалится человек, то снаружи не заметишь. А потом ему предстоит лишь дождаться удобного случая, перебежать аллейку и утонуть в бурьяне перед бойлерной. А там — поминай, как звали. Ведь милиционеры тоже люди, они не могут держать под наблюдением каждый метр пространства. Словом, было понятно, что ушел он здесь. Но спуститься с третьего этажа как-то проблематично, сколько же простыней навязать надо? А пропащий был мужчиной увесистой комплекции. С четвертого этажа — совсем невероятно. А со второго, обладая желанием — никаких проблем. Сама знаешь — если очень захотеть, можно в космос полететь. После этих нехитрых выкладок я остановился на вашей квартире. Но твою маму я исключил, и знаешь, почему? А потому, что на торец здания выходят только окна твоей комнаты — вот почему. А подозревать причастность сразу обеих — матери и дочери — как-то. сложно, согласись?

— Ну, да, с маман я бы точно не скорешилась, — вздохнула Валюша. — А почему менты не смогли придумать то же самое?

— А они не думали, они удивлялись и психовали. Удивляет меня в этом деле, — причем удивляет очень сильно, — знаешь, что?

— Не, не знаю, — замотала головой Валюша.

— Как случилось, что ты проснулась раньше родителей? Ведь ты в принципе не могла проснуться раньше Анны Андреевны и Павла Сергеевича.

— А мне Терентий на голову свалился, — простодушно призналась Валюша.

— Терентий? — не сообразил Турецкий. — Домовой, что ли?

— Кот. Взял за моду спать в изголовье кровати — как раз надо мной. Приснилось, видно, что-то страшное — как грохнется на меня! Я давай его гонять, он под кровать с перепугу забился, а я потом уснуть не могла — вертелась, баранов считала, обматерилась вся…

Турецкий засмеялся. Простейшее объяснение, как всегда и бывает. Валюша по инерции продолжала повествовать, но здесь уже без сюрпризов. Пришлось поступиться своими принципами — встала, сходила в туалет, глотнула холодного чаю. Послушала из-за закрытой двери, как храпят родители. Решила покурить, пока не начались «плановые» воскресные разборки. Взяла сигарету, зажигалку, на цыпочках прокралась в прихожую, от крыла дверь, выбралась в подъезд. Но даже прикурить не успела. Пролетом ниже стоял сосед из квартиры напротив — в шлепках, с мусорным ведром. Никогда она ничего не имела против этого дядьки, хоть он и выражал недовольство Валюшиными перекурами. Дядька как дядька, лицо у него немного грустное. Она знала, что Евгений Михайлович работает в милиции, но в форме ни разу его не видела и как-то не ассоциировала этого человека с миром ментов. Он оторвался от окна, выходящего во двор, посмотрел на нее как-то странно, неуверенно начал подниматься. «Валюша, выручай, — пробормотал. — Твои родители уже проснулись?» Она ответила, что нет. Он бормотал дальше — про машину, что стоит во дворе, что его хотят арестовать, а он ни в чем не виноват, что его подло подставили, что в этом городе творится полный беспредел, и она не должна верить всему, что будут про него говорить. Он был испуган, жалок, потрясен. План созрел в голове моментально. «Вы с ведром убегать будете?» — насмешливо спросила Валюша. Он спохватился, побежал наверх, бросил ведро на площадке перед люком, вернулся. Она поманила его в квартиру. На цыпочках они прошли мимо родительской спальни, заперлись у Валюши в комнате. Он связал простыню с пододеяльником, выглянул из окна. «Нормально, Валюша, здесь спокойно». Стал привязывать свободный конец к батарее. «Вам есть куда идти?» — спросила Валюша. Он удрученно покачал головой — все места легко проверяются. И тут на Валюшу навалился приступ невиданной щедрости — очень уж сильное впечатление произвел на нее этот подавленный мужчина. Русские женщины — они такие сострадательные. Она отдала ему все, что у нее было — три сотенные бумажки, немного мелочи. Забралась в шкаф, достала старый отцовский плащ, из которого еще в детстве собиралась сшить парашют (да и слава богу, что не сшила), какие-то рваные ботинки. Отдала старый сотовый со старой СИМкой. «Валюша, где я могу отсидеться недельку?» — взмолился Поличный. Она размышляла недолго. В деревне Тасино у семьи Латыпиных когда-то был дом — использовался в периоды отпусков в качестве дачи. Формально он до сих пор являлся их собственностью, хотя уже несколько лет они там не появлялись — больше маетни, чем отдыха. Деревня депрессивная, многие дома уже в те годы были заброшены, население — несколько старушек, доживающих свой век. Она объяснила, как туда попасть — добраться до вокзала, проехать на тульской электричке три остановочные платформы — Щечино, Сплавное и Павино, выйти на четвертой — в Подгорном, поймать какую-нибудь машину до Тасино, но это вряд ли, никакая машина туда не пойдет, но можно шесть километров пешком, крайний дом на южной околице. Вряд ли местные старухи станут выяснять, что за жилец поселился, но допустимо, в крайнем случае, сослаться и на Латыпиных. «Хорошо, я там посижу, пока шум уляжется», — сказал Поличный, с глубоким чувством поблагодарил смелую девочку, выбросил простыню с пододеяльником за борт и съехал вниз. «Операция» прошла успешно. Прохожих не было, милиция ловила ворон. Валюша успела смотать белье, услышала скрип за дверью — поднялась мать. Она разделась, шмыгнула в постель, притворилась спящей. Мать поверила. А потом в прихожей стартовал перезвон, нагрянула милиция. У Валюши сжалось сердце, но потом отпустило — никто и не думал ее подозревать…

— Он сказал, что посидит в Тасине неделю или другую, — закончила Валюша. — Постарается связаться с людьми, которые должны ему поверить. Но знаешь, Турецкий, — она скептически покачала головой, — аккумулятор в том телефоне был еле живой, зарядного устройства я ему не дала, а если бы и дала — в Тасине нет электричества. Сомневаюсь, что он вообще смог до кого-то дозвониться.

— Ты ему не звонила?

— He-а. Уговора не было. Да и он не хотел меня подставлять. У него ответственности за жизнь ребенка гораздо больше, чем у тебя, Турецкий.

— Стало быть, и он тебе не звонил?

— И он не звонил.

— Ты уверена, что он отправился именно в Тасино?

— Ну, уж извини, Турецкий, чего не знаю, того не знаю, — Валюша развела руками. — А куда он еще в таком виде — старый плащ, трико, рваные ботинки…

— Хорошо, — согласился Турецкий, — допустим, он подался в Тасино. И милиция по дороге это чудо не остановила. И какова вероятность, что Поличный до сих пор там? Живет жизнью отшельника, обзавелся Шариком, котом Матроскиным…