Шутка - Донна Делейни

Икота.

Нет, не все. У нее еще остались вечное одиночество, ночи мучительных снов и эта дурацкая икота.

— Что ты натворила? — взорвался Джордж Грант. Он расхаживал взад и вперед по кабинету. — Из всех твоих глупых, безответственных, дурацких выходок…

Икота.

— Возьми, дорогая. Может быть, это поможет.

Мать дала ей ложку арахисового масла, зло посмотрев на мужа. Гизелла проглотила и масло, и ком в горле.

— Спасибо, мама, но мне кажется, что на этот раз ничего не поможет.

— Ты, вероятно, говоришь вовсе не о своей привычке, — мягко сказала Джойс.

От такой нежной заботы матери Гизелла разрыдалась.

— Он… он ушел?

— Да, дорогая. Он полетел на вертолете в Майами.

Гизелла опустила голову и кивнула. Отец продолжал метаться перед ними.

— Может быть, начнем?

Она вздохнула:

— Я не много могу рассказать. А все остальное — глубоко личное.

Джордж Грант рявкнул:

— Ты совершенно права, если думаешь, что я сваляю дурака и просто так дам тебе пять тысяч долларов за глупое пари! Еще никогда я не слышал, чтобы так бросались деньгами!

Джойс перебила его:

— А я говорю, что ты сейчас валяешь дурака. Вспомни, Джордж Грант, что трастовый фонд принадлежит Гизелле. И пора отдать ей бразды правления.

— Ты, должно быть, шутишь! После всего того, что случилось? Она обанкротится через неделю, — засмеялся отец. — Она промотает все, участвуя в пари. Из-за рекламных щитов, из-за чего угодно. О чем ты думаешь?

— Ради всего святого! — выпалила ее мать. — Ты, похоже, забываешь кое о чем, Джордж.

— Что же это?

— Есть вещи, которые важнее денег…

— Назови хотя бы одну, — возразил он.

— Твоя дочь осталась жива и здорова, хотя ураган разнес этот остров в щепки! Ты думал об этом? — Она ткнула ему в грудь пальцем. — Нет. Ты только и делаешь, что кричишь и ругаешься.

Гизелла с удивлением смотрела то на одного, то на другого. Она уже видела, как мать брала дело в свои руки, но чтобы так!

— Что ты за отец?

Джойс закончила свою лекцию и поставила жирную точку, еще раз ткнув его пальцем в грудь.

Джордж Грант не смел пошевелиться. Его лицо раскраснелось от стыда и удивления.

— Я… м-м… я просто… я не понимал, — пробормотал он и извиняющимися глазами посмотрел на Гизеллу.

— Ладно, папа. У тебя, как и у Митча, есть полное право негодовать. Только я не хочу больше об этом говорить, если вы не возражаете. Не надо меня ругать за то, что я сделала, — сказала Гизелла. — Мне и самой от этого нехорошо.

* * *

Грустно вздохнув, Гизелла прильнула к иллюминатору. С высоты полета Парадайз-Ки был похож на сплошные джунгли. Осколки и растительность скрывали под собой песчаные пляжи. К счастью, бунгало почти не пострадало. Удар стихии пришелся на другую часть острова. Она задумалась, выстоял ли ее укромный уголок перед натиском урагана…

«Возможно, и нет. Вероятнее всего, мой укромный уголок, где я вместе с Митчем открыла магию любви, теперь совершенно разбит, как и мое сердце», — подумала Гизелла. В душу ее проникла тоска. Она мучилась от желания, любви, чувства потери. Горькая обида сдавила ее сердце.

Лучи солнечного света прорывались сквозь облака. Трудно было поверить, что всего несколько часов назад небо было черным, зловещим и пугающим, лил дождь и бушевал ветер. Теперь же, когда солнце сияло на небосклоне, мир снова превращался в спокойный рай, словно ничего не произошло. Но это было не так. И дело тут не только в урагане. Все тело Гизеллы изнывало от невыплаканных слез и одиночества. Она хотела забраться в какой-нибудь темный уголок и все забыть. Но не представляла, как можно это сделать.

Мать обняла ее за плечи.

— Ты в порядке, дорогая? Тебе нужно еще масла?

— Не думаю, мама. — Она покачала головой. — Нет, на этот раз арахисовое масло не поможет.

Икота не покидала ее. Это был верный признак того, что нервы ее не выдерживали, а гормоны были в трауре.

— Ты любишь его? — спросила мать.

Гизелла задумалась, посмотрела в затылок отцу. Он сидел на месте второго пилота. Джойс Грант сжала ее руку.

— Не волнуйся, он ничего не услышит.

Глядя на свою мать, Гизелла спросила:

— Как ты поняла, что влюбилась в папу?

— О, дорогая, это не так-то легко объяснить. Ты просто понимаешь это. Тебе кажется, что все идет не так, когда его нет рядом. От его голоса у тебя по спине начинают бегать мурашки. И не из-за того, что он кричит и ругается. При виде его тебя охватывает слабость…

Ее голос утих.

— И у вас с папой до сих пор так же?

Джойс улыбнулась:

— Знаю, что в это трудно поверить, но я всегда волнуюсь, когда вижу и слышу его, несмотря на то что прошло уже столько лет.

«Волнение? И все?» — подумала Гизелла. Митч приводил ее в трепет. Она ощущала себя так, будто на нее вылили ледяную воду. Она прислонилась головой к иллюминатору и смущенно сказала:

— Тогда — да.

— Что да?

Икота.

— Да, я люблю его.

— Я так и знала.

— Но я потеряла его, мам. Прежде чем успела покорить его сердце, я его потеряла, — всхлипнула Гизелла.

Ее слова были еле уловимы из-за шума пропеллера.

Мать тихонько засмеялась.

— Послушай, дорогая, нельзя останавливаться на полпути. Если ты его и потеряла, то лишь для того, чтобы снова найти.

Гизелла покачала толовой.

— Если бы это было так легко. А если он не захочет, чтобы его нашли? Кроме того, я и сама виновата, не была с ним честной.

— Похоже, здесь замешан кто-то еще. — Джойс на мгновение нахмурилась. — Я могла бы просто позвонить Аните.

Икота.

Через несколько минут вертолет приземлился в аэропорту Майами. Они пересели на самолет до Хьюстона. Гизелла не стала дожидаться, пока родители найдут последний чемодан. Она хотела побыстрее оказаться дома и взяла такси. Ей просто необходимо было побыть одной, без неодобрительных взглядов отца и его настойчивых вопросов, без нежной заботы матери. Она еле сдерживала слезы. Наконец-то Гизелла осталась одна. Едва она открыла дверь в квартиру, как дала волю чувствам и зарыдала. Она выплакала боль, обиду и страх, которые накопились у нее в душе. Выплакала ужас, который охватывал ее во время опасного урагана. Она оплакивала свою потерянную любовь к Митчу, свой потерянный рай. Этот мужчина полностью завладел ее сердцем, ее душой, ее телом. И с ним у нее был незабываемый секс. Истерзанная и изможденная, она наконец уснула.