Аварийная команда - Роман Глушков

– Ну вот и уборщики! – Рип обессиленно уронил руки. – Спешат изо всех сил. Теперь держитесь…

Путь для бегства у нас был только один – на крышу. Выпустив Рипа из клетки, мы с прапорщиком глянули напоследок в шахту и, ничего пока не высмотрев, припустили вверх по лестнице. От долгого сидения в неудобной позе ноги арестанта затекли, и потому, когда он наконец выбрался из клетки, мы успели добежать до карниза.

Рип, однако, за нами не последовал. Когда я обернулся, чтобы поторопить адаптера, выяснилось, что он уже во весь опор несется к воротам. В своем нелепом пальто и гигантских ботинках неуклюжий дылда-горбун напоминал издалека монстра доктора Франкенштейна – яркий образ, сохранившийся у меня в памяти после просмотра одной из киноверсий классики ужасов.

Кричать и звать Рипа наверх я не стал, поскольку этот мерзавец явно решил от нас слинять и спрятаться в холмах. Что ж, он своего добился: запудрил мне мозги и с нашей помощью вырвался на свободу. Теперь мы отвечали каждый сам за себя, что бы там ни твердил Рип про объединение усилий и общую цель. Сейчас она у нас и впрямь была общая – спасти свою шкуру от уборщиков. Вот только пути к ее достижению мы избрали разные. Я и мои товарищи готовились к обороне, а адаптер, очевидно, надумал переждать угрозу в безопасном месте, а затем обыскать наши растерзанные трупы и забрать нужный ему Концептор. Ну да будь что будет – авось хитрозадому Рипу не повезет и уборщики его тоже настигнут…

Между тем звуки из шахты становились все громче и отчетливей. Теперь частые аритмичные шлепки напоминали уже не трепетание флагов, а хлопанье множества крыльев. Что за мутанты эти уборщики, страшно было даже предположить, а связываться с ними и подавно не хотелось.

Разыгравшееся воображение рисовало мне летающих созданий, какие только успела породить человеческая фантазия за всю историю земной цивилизации: от египетских сфинксов до воинственных крылатых дев с картин современных художников Вальехо и Ройо. Кроме, пожалуй, ангелов – их появления из колодца я точно не ожидал. До этого мы всецело уповали на нашу стратегически выгодную позицию, но для боя с летающими тварями крепостная крыша совершенно не годилась. Но куда деваться? Наверху уборщики, скорее всего, сбросят нас со стен на камни, а внутри «утюга» мы будем с тем же успехом отправлены на дно лифтовой шахты. Куда ни кинься, везде нам светил одинаково бесславный конец…

Прапорщик покарабкался на крышу, а я ненадолго задержался, дабы взглянуть, что же такое ужасное вынырнет из колодца, – судя по звуку, стая уборщиков была на подлете. Пройдохи Рипа и след простыл. Адаптер выскочил за ворота, и куда он побежал потом, мы уже не видели.

Признаться, уборщики меня не разочаровали. Нет, это были не сфинксы и не амазонки с орлиными крыльями, а всего лишь разновидность знакомых нам здешних обитателей. Рукокрылые чемпионы – видимо, так следовало их классифицировать на основе полученных от Рипа сведений. Туловища и головы летунов были такие же, как у их пеших собратьев-вышибал, а вот конечности разительно отличались.

Вместо рук у уборщиков имелось две пары коротких – всего-то метра по полтора каждое – кожистых крыльев. Однако работали они не по-птичьи, не по-стрекозиному, а каким-то совершенно немыслимым образом: все четыре крыла уборщика выписывали в воздухе сложнейшие узоры и при этом каким-то чудом не задевали друг о друга. Судя по частоте взмахов и суммарной площади крыльев каждого уборщика – а выпорхнуло их на поверхность десятка два, не меньше, – по законам аэродинамики, эти существа вообще не должны были отрываться от земли. Однако они не только отлично держались на лету, но и не менее отлично маневрировали в воздухе. Ни дать ни взять, большие уродливые феи-трансвеститы!

Сравнение уборщиков с феями было бы простительно, если бы не их ноги. Лодыжки этих уродцев заканчивалась не ступнями и не птичьими лапами, а одним огромным кривым и острым когтем, загнутым вперед наподобие шутовского башмака. Ухватить человека этим устрашающего вида крюком было возможно лишь двумя способами: под подбородок или ребра. Вряд ли такая анатомия нижних конечностей являлась практичной, но испуг, с которым Рип воспринял известие о летящих к нам уборщиках, не давал усомниться в их охотничьих талантах. Умереть нанизанным на такие крючья было той смертью, которую я мог пожелать лишь лютым врагам.

Покинув колодец, уборщики облетели зал, убедились, что Рип на свободе и мы разбежались кто куда, после чего ринулись к окнам. Когда я выскочил на крышу, Охрипыч уже бежал к товарищам и отчаянно кричал, чтобы они быстро ретировались к лазу. В тесном лестничном колодце могло поместиться от силы три человека: обе женщины и худосочный студент. А нам с прапорщиком предстояло оборонять дядю Пантелея и остальных от стаи агрессивных и явно разумных горгулий. Сейчас мы представляли собой всего лишь мусор, который эта бригада уборщиков готовилась смести со смотровой площадки в озеро.

Летуны вырвались из крепости, будто осы из растревоженного гнезда, и стали носиться над нами, очевидно производя рекогносцировку. Наша компания во все глаза пялилась на тварей, однако пережитые за день невзгоды привили «буржуям» воинскую дисциплину, и Хриплому не пришлось повторять свой приказ. Товарищи испуганно втянули головы в плечи и рванули к лестнице. А я тем временем уже вскинул пистолет и выискивал себе подходящие цели.

Весь ужас заключался в том, что, угодив в лапы любого другого пернатого хищника, его жертва еще имела шанс выжить, но, будучи нанизанной на когти уборщика, она напрочь лишалась такой возможности. Поэтому нельзя было допускать, чтобы летучие чемпионы подобрались слишком близко к нашим товарищам. Даже касательный удар тяжелым и острым, словно багор, когтем мог привести к летальному исходу. Но как противостоять уборщикам, если они набросятся на нас одновременно? Двадцать кровожадных хищников, сорок убийственных крюков и ни единого шанса на ошибку… Да при таком раскладе вообще нечего трепыхаться. Лучше уж самим попрыгать на прибрежные скалы и свернуть себе шеи, не дожидаясь, когда этим займутся крылатые дети здешних подземелий.

Пока враг присматривался к нам, я в свою очередь присмотрелся к врагу и обратил внимание на одну его любопытную особенность. Из-за специфического строения крыльев уборщиков их манера летать больше походила на стрекозиную, нежели на птичью. Зависание, затем резкий перелет с места на место либо смена высоты, потом опять зависание и перелет и так далее, практически без остановок. Уборщики мельтешили у меня перед глазами, словно наперстки в руках матерого кидалы. Сколько я ни старался, но так и не сумел сосредоточиться на какой-либо конкретной цели. Чувствуя, что моя голова вот-вот пойдет кругом, я на миг зажмурил глаза, стараясь прогнать дурноту, а когда раскрыл их, едва не проморгал вражескую атаку.

Двум уборщикам приглянулась наиболее легкая жертва из всех – дядя Пантелей. Прижимая к груди доверенный ему кейс с армиллой, старик трусил позади отступающей компании и был озабочен лишь тем, чтобы ненароком не споткнуться. На кружащих у него над головой крылатых тварей Иваныч упорно не смотрел, видимо опасаясь за свой рассудок. Борясь с головокружением, я чуть было не проморгал момент, когда парочка уборщиков зависла над дядей Пантелеем и начала стремительно снижаться. Еще пара секунд, и летуны подцепили бы Иваныча на когти, будто рыболовы – крючком наживку…