Четвертый рубин - Джеймс Р. Ганнибал

Дальнейшие события последовали стремительно одно за другим. Джек с разбега оттолкнулся от перил и взмыл вверх над десятиметровой пропастью. Гвен набросила пальто на световой люк, полностью закрыв проём. Бабах! Фантом, стоявший внизу, возле постамента, исчез… и появился в пустоте под закрытым световым люком, с изумлением крутя головой и протягивая руку к люстре. Догадка Джека оказалась верна: вор был способен телепортироваться лишь в пределах своего взгляда.

В тот же миг Джек с размаху врезался в него и крепко обхватил за пояс. Азарт и опасность обострили заглохшие было искательские чувства, и картинка вокруг внезапно сложилась с кристальной ясностью. Время поползло улиткой. Фантом всё ещё тянул руку, но, как оказалось, не к люстре, а к своему прибору, который медленно крутился в воздухе совсем рядом с растопыренными пальцами. Только теперь Джек смог рассмотреть «секундомер» как следует. Вместо стрелок и цифр на корпусе из тёмного сплава завивалась спиралью цепочка каких-то древних рун – а может, сложных физических формул, – сходясь в центре к сверкающему ярко-голубому камню.

В приступе непреодолимого любопытства Джек оттолкнулся от вора и схватил прибор. Глянул вниз и, не найдя ни одного мягкого места, кроме пурпурно-красной бархатной подушки на сиденье золотой кареты, изо всех сил пожелал там оказаться, а затем нажал на кнопку. Бабах! Всё тело пронизала чудовищная боль, будто выворачивая наизнанку, а потом обратно. Джек плюхнулся на подушку и тут же охнул от неожиданности – волна сжатого воздуха ударила от него во все стороны, с треском выгибая наружу стенки кареты. Однако чувство вины за порчу ценного исторического предмета не успело даже зародиться, потому что через мгновение стеклянное окно в крыше кареты разлетелось вдребезги и под ноги с грохотом обрушился Фантом.

В тёмном зале взвыли сирены. Падая, вор пересёк невидимые лазерные нити. Корчась на полу кареты, он застонал от боли, и тут сверху упало ещё кое-что – рубин из русской короны! И Джек успел его подхватить. Должно быть, вор выронил камень в момент столкновения в воздухе. Лицо Фантома исказилось в злобной гримасе – и сразу же исчезло вместе с испорченной каретой, воем сирен и всем остальным.

Джек падал, кувыркаясь в белоснежном ледяном вихре посреди невероятной мешанины мелькающих предметов и фигур. Арбалеты и мушкеты, пушки и химические формулы причудливо сплелись вокруг наподобие запутанной схемы многомерного кристалла. Глюк, нет сомнения, но таких глюков Джек не испытывал ещё никогда. Резкий толчок, падение прекратилось, и он очутился на краю заснеженной площади. Впереди сквозь затихающую метель виднелись шеренги солдат в серых шинелях с поднятыми воротниками. На офицерах – странные шляпы, как во времена Наполеона, но речь слышалась не французская, а скорее русская. Солдаты скандировали имя Константин, повторяя его снова и снова.

По эту сторону тянулся строй конницы в похожей форме. Лошади били копытами по мостовой, всадники обнажили сабли, но никто не стрелял. Снежные вихри вились между противниками, будто удерживая их от смертельной схватки. Надо срочно выбираться! Там, позади, орут сирены, в зал сбегается охрана, а обозлённый вор вот-вот схватит за горло. Но Джек почему-то не мог отвести глаз от непонятного противостояния.

Лошадь захрапела, выпуская в морозный воздух облако пара. Её горячий бок вздымался совсем рядом. Точнее, рядом был рубин, венчавший российскую императорскую корону – ту самую, с которой во времени Джека только что так тщательно ободрали все камни. Всадник с закрученными усами и широченными бакенбардами держал её на колене у седла. Он оставался с непокрытой головой, единственный во всей этой фантастической и тревожной зимней сцене.

– Николай! – Офицер с золотыми эполетами и шляпе с плюмажем подал своего коня ближе к первому всаднику и сказал что-то ещё по-русски – настойчиво, почти умоляюще.

Николай, мы должны это прекратить, пока не пролилась кровь!

Перевод возник в разуме Джека сам собой. Но как? Образы и звуки из прошлого никогда не сопровождались субтитрами, как в фильмах. С другой стороны, ещё раньше стало понятно: нынешний глюк совсем не обычный. Что там говорила Гвен о русском рубине? Наделял императоров мистическим знанием, а ещё сводил их с ума. Джек мысленно поёжился. Отсюда точно надо поскорее выбираться!

В ответ на реплику офицера Николай взметнул руку в воздух. Несколько всадников тут же отделились от строя и поскакали к шеренгам солдат.

– Константин! Константин! – скандировали те нараспев всё громче.

Всадники вдруг вздыбили коней и стали разворачиваться, копыта скользили по обледеневшей брусчатке площади. Двое покачнулись и вывалились из сёдел. Один поднял пистолет и выстрелил – в рядах кричащих солдат кто-то осел наземь, словно марионетка с обрезанными нитями. Снег окропила кровь. Толпа умолкла. Слышалось лишь завывание вьюги и шорох снежной крупы по выметенным ветром голым участкам мостовой.

Николай сердито выкрикнул несколько команд, и выехавшие всадники вернулись в строй. Джек почувствовал, что поднимается вместе с короной, но Николай не надел её на голову, а поднёс к лицу, вглядываясь, словно в поисках ответа. Из-под бровей, покрытых инеем, смотрели голубовато-стальные глаза. В них была глубокая печаль, даже смущение, но выражение лица вдруг стало меняться. Во взгляде царя вспыхнула мстительная злоба.

Что удивительнее всего, Джек и сам вместе с ним ощутил странный прилив гнева и злорадства. Перед мысленным взором вновь замелькало оружие. Бронзовые стволы, разрывы картечи, огненные вспышки с белыми дымками… Рубин ответил на немой вопрос в глазах царя. Николай вновь опустил корону к луке седла и решительно махнул рукой кавалеристам. Те покорно расступились, и вперёд выдвинулись три пушки на лафетах.

От солдатских шеренг напротив донёсся глухой ропот, первые ряды подались назад, толкаясь и нарушая строй. Однако времени на отступление им не дали. Николай взметнул сжатый кулак, и бронзовые орудия одновременно выпалили в толпу, окутываясь дымом. Люди падали десятками, кровь обагряла снег, растекаясь стынущими на ветру лужами. Выжившие, скользя и спотыкаясь, ринулись к замёрзшей реке, протекавшей рядом с площадью. Пушки дали другой залп, теперь в спины бегущих. Лёд раскалывался у них под ногами, и тёмная пенящаяся вода на глазах розовела, утаскивая в пучину тела в промокших серых шинелях.

От страшной сцены стыла кровь в жилах, и в то же время сердце колотилось от возбуждения. Джек ощущал удовольствие от безжалостно-чёткого выполнения царских команд и в то же время отвращение, смешанное с ужасом. Однако разобраться в своих чувствах он не успел: из облаков порохового дыма и вихрящейся снежной позёмки внезапно вынырнул молодой Таннер. Подошёл к лошади и протянул руку прямо к лицу Джека.

– Я это заберу, – спокойно произнёс он.

Джек инстинктивно отшатнулся, то есть попытался – но не смог. Он почти забыл уже, что находится в глюке. Таннер тянул руку к царскому рубину, а вовсе не к его лицу. Он был в видении вместе с Джеком, а значит, в реальном мире тоже дотронулся до камня.

Усмешка молодого Таннера не изменилась, но в остальном он снова стал стариком. Залитая кровью снежная площадь за его спиной сменилась тёмным дворцовым залом, а вопли умирающих солдат – сиренами лазерной сигнализации. Рука профессора протянулась в окно кареты, нежно поглаживая рубин, затем вырвала его из пальцев Джека.