Безвыходных положений не бывает - Владимир Санин

— Ребята, — сказал Федька, — а вдруг это переселение душ? Ей-богу, инквизиторы Пальму сожгли бы на костре, как дьявола.

Приближалась весна, начались неприятности. Пальма все чаще выбегала на улицу, беззаботно носилась по тающему снегу и возвращалась домой грязная, как вытащенная из глины галоша. Роптала мать, сердился отец. Он наверняка сожалел о своей минутной слабости, но «слово отца — золотое слово». Не помню, чтобы отец нарушил его.

И Пальма чувствовала, что ее безоблачной жизни приходит конец. Она теряла покой и вместе с ним цельность своего характера. Она становилась подхалимом. Как только отец приходил домой, она в зубах приносила ему тапочки, делала перед ним стойки и корчила самые слащавые рожи. Стоило отцу крикнуть в окно: «Дети, домой!» — как Пальма со всех ног бросалась к нам и дергала за штаны. Холодность, с которой отец принимал эти знаки внимания, только разжигала ее усердие.

Слетали листки календаря. Мы не могли примириться с тем, что у нас отнимут собаку. Мы мечтали о том, что на нас нападут бандиты и Пальма спасет нам жизнь. Разве найдется такой отец, который выбросит на улицу спасителя своих детей? Мы кормили Пальму сэкономленными от второго котлетами и целовали ее черную с белым морду. Мы прощались с ней, боясь себе в этом признаться. Но Пальма все понимала и все больше теряла покой.

Наступила весна, и теплые солнечные лучи погнали по оттаявшей земле игривые, как шампанское, ручьи. И Пальма исчезла. Когда мы пришли из школы, нас никто не встречал. На полу сиротливо лежал коврик, и разводы на нем казались кругами на темной воде.

— Где Пальма?!

Мать разводила руками. Наверное, говорила она, мы Пальме больше не нужны. Она не могла изменить своей натуре бездомной собаки и ушла искать нового счастья. Ведь главное для собаки — это тепло, а пищу она найдет.

— Где Пальма?!

Мы не верили, что Пальма от нас ушла. Такое предательство было выше нашего понимания. Мы кричали и плакали, требуя правды. Нам мерещилась жуткая картина гибели Му-Му, мы видели наяву, как «покатились глаза собачьи золотыми звездами в снег».

— Где Пальма?!

Три дня мы почти ничего не ели. Мы осунулись и почернели, перестали готовить уроки. Родители, не на шутку встревоженные, купили нам новые шахматы. Мы не раскрыли коробку. Вместе с собакой у нас отняли какую-то часть души. Отец и мать шептались в своей комнате. Дома было тихо, как после похорон.

Поздно вечером мы услышали, что к нам кто-то скребется. Мы бросились в прихожую и, мешая друг другу, отворили дверь. Это была Пальма, но, боже, какой она была! Похудевшая в два раза, донельзя грязная, с обрывками веревки на шее, она буквально падала от усталости. В несколько мгновений квартира превратилась в бедлам. Мы душили Пальму в объятиях, поливали ее грязную шкуру счастливыми слезами. Мать побежала на кухню греть воду, а отец поставил перед Пальмой еще не остывший бульон.

— Твердую пищу ей давать нельзя, — сказал он незнакомым голосом. — Она, видимо, несколько дней ничего не ела.

Пальма прожила у нас еще три года. Время зарубцевало ее раны, она пришла в себя и забыла о том дне, когда равнодушный шофер отвез ее за двадцать километров и отдал незнакомому человеку с наказом держать на привязи. Быть может, только во сне Пальма вспоминала, как перегрызла наконец веревку и, умирая от голода, искала людей, которым впервые в своей невеселой жизни она оказалась нужна.

Пальма погибла под колесами грузовика, не оставив после себя ничего, кроме воспоминаний. С тех пор прошло много лет, но черная с белым пятном собака стоит у меня перед глазами. И я думаю о том, что нельзя у мальчишки отнять собаку, если даже это простая дворняга.

Хотя с той поры прошло уже добрых четверть века, я отчетливо помню этот злосчастный день, когда мы сидели на скамейке в парке и мрачно размышляли. Мы — это Федька, Гришка, Ленька и я, железное ядро пятого класса «А», четыре друга до гробовой доски. Месяц нaзад, проглотив по очереди «Трех мушкетеров», мы поклялись никогда не расставаться и выдули в честь этого соглашения четыре бутылки ситро.

За этот месяц мы скрепили нашу дружбу кровью: когда гвардейцы кардинала с Дубровенки разбили нашему д'Артаньяну — Гришке нос, мы вчетвером отлупили пятерых, как в том самом эпизоде с компанией де Жюссака. Мы ходили отныне вместе, и с нами считались даже ребята постарше; Федька — Портос кулаком разбивал грецкие орехи, да и мы не жаловались на малокровие.

И вот над нашей клятвой «Отныне вместе!» повис дамоклов меч. Каникулы. Судьба в лице родителей разбрасывала нас в разные стороны, и мы были бессильны это предотвратить.

— Ребята! — вдруг завопил Гришка. — Идея!

Гришкиными идеями мы были сыты по горло, и никакого энтузиазма его вопль не вызвал. С виду эти идеи всегда были смелыми и оригинальными, но с одной удивительной особенностью: как только мы пытались воплотить их в жизнь, получался сплошной конфуз.

— Заткнись, — лениво сказал Федька. — Трепло.

— Да нет! — загорячился Гришка. — Вы только послушайте! А что, если нам… совершить… подвиг?

— Какой подвиг? — заинтересовался Ленька.

— Да, какой?

— Я вам сейчас скажу, — важно изрек Гришка. — Мы должны… поймать… шпиона!

— Ну и что? — удивился Ленька.

— Как это — что? — презрительно переспросил Гришка. — Во-первых, мы обезоружим врага, который может нанести огромный вред. Например, взорвать мост. А во-вторых, нас за это пошлют в Артек, понял? Мы ахнули, до того нам пришлась по душе эта идея.

— В газетах напишут! — обрадованно забубнил Гришка. — В школе карточки повесят, патефонами премируют!

Перспектива была потрясающая.

— А где нам его ловить? — затормошили мы Гришку.

— Как это — где? — Гришка пожал плечами. — «Рассказы майора Пронина» читали? Ясное дело. Шпионы бывают в фотографии, в парикмахерской и в ботаническом саду. Это доказано как дважды два.

Мы обсудили кандидатуры единственного в городе фотографа, трех парикмахеров и пришли к выводу, что они явные нешпионы. Труднее было с ботаническим садом, поскольку в городе он отсутствовал. Гришка предложил заменить ботанический сад парком, но директор парка Петр Нилыч, орденоносец за Гражданскую войну, сразу отпадал, а две старухи сторожихи тоже не были похожи на диверсанток.

— И эти шпионов ловят… — У скамейки стоял высокий седой старик с палочкой и укоризненно качал головой. — Бросьте, детки, глупостями заниматься, без вас шпионов найдут.

Покраснев, мы сконфуженно смотрели ему вслед.

— Подозрительный тип, — пробормотал Гришка. — Обратите внимание на его трость. В ней наверняка есть кинжал-пистолет!