Проживу и без любви... - Пола Хейтон

Разжав пальцы, она опустилась прямо на пол. Сейчас с нею надо было быть особенно осторожным, это Коули понимал. Положив трубку на рычаг, он сказал:

— Возьми себя в руки, девочка. Пойми, с малышом ничего не случится. Он нужен ему живым и здоровым, чтобы удержать тебя на крючке.

Мэри ответила ему долгим внимательным взглядом.

— Обещаешь, что все будет в порядке? Что ж, тебе можно верить… Только вот загвоздка: ты не знаешь, на что способен мой муж. Никто этого не знает. Даже он сам…

Почему она не бьется в истерике? Будь это так, Коули знал бы, как поступить, но сейчас, глядя на нее, чувствовал, что у него опускаются руки.

— Скажи, а как ты узнала… — Коули запнулся.

— Мы с Джеем часто видим одни и те же сны. Сегодня было по-другому… Словно часть меня отделилась и наблюдала за тем, что творилось в детской, Но проснуться я так и не смогла…

— Может быть, тебе известно, и куда… — начал было Коули, но она резко оборвала его:

— К сожалению нет! Зачем ты усыпил меня? Если бы я не спала, то не позволила бы Джереми этого сделать!

Если бы ты бодрствовала, девочка, то была бы уже на том свете, подумал Коули, но вслух сказал иное:

— И ты всерьез полагаешь, что смогла бы помешать ему?

— Шанс у меня был — пусть ничтожный, но ты лишил меня и этой малости! — Тон ее был ледяным, взгляд спокойным, и Коули сделалось на мгновение по-настоящему страшно. — Так и собираешься сидеть и дожидаться невесть чего?

— Что ты имеешь в виду? — опешил он.

— Вам, копам, известно, как засечь абонента по телефонному звонку, — холодно усмехнулась Мэри.

— В твоих словах есть резон, девочка… Собирайся, едем!

Однако Мэри не шелохнулась.

— Думаешь, я оставлю тебя одну? — выжидательно взглянул на нее Коули.

— Еще как оставишь. Я не отойду от телефона ни на миг. Надеюсь, это ты понимаешь?

Коули мялся в растерянности. Снайп сидел на полу рядом с Мэри, вывалив из пасти розовый язык. Что ж, иного выхода нет… Похоже, она держит себя в руках, а ему и впрямь нельзя мешкать.

Какой силы духа требует столь потрясающее самообладание, Коули хорошо знал. Одного не мог понять, откуда у этой малышки такая выдержка?

— Ты сможешь немного побыть одна? — все же спросил он для верности.

— Да. Я привыкла быть сильной, — кивнула Мэри и, словно отвечая на невысказанный вопрос, прибавила: — Ведь я же мать…

Это многое объясняет, подумал Коули — и решился.

— Я вернусь, самое большее, через час. Если он позвонит снова, тяни время. — И Коули вышел не оглядываясь.

Телефон зазвонил минут через пять после его ухода.

— Алло? — не своим голосом произнесла Мэри.

Тишина. И вдруг…

— М-ма-ма… — Это был явно голосок Джея, но малыш отчаянно заикался, и сердце Мэри облилось кровью. — М-ма… То-то… То-мо…

— Я поняла, маленький! — Мэри силилась не закричать, не взвыть в голос. Каким-то чудом ей это удалось. — Я буду кормить Томогучи! Буду с ним играть! С ним все будет в порядке…

— Мамочка у нас молодчина, правда, сынок? — раздался в трубке голос Джереми.

— Что ты с ним делаешь, урод? — отчаянно закричала Мэри. — Он снова заикается! Ты пугаешь его, да? Я убью тебя, сволочь!

— Сперва достань меня, кроха… Ах как это будет нелегко! А вот до тебя я в любой момент могу дотянуться, и твой паршивый коп тебя не спасет…

Словно что-то щелкнуло в ее мозгу, и Мэри с пронзительной ясностью поняла: это конец. Вся полиция мира бессильна перед неумолимым роком. И что бы там ни говорил Кристофер Коули, если есть хоть один шанс из миллиона сохранить Джею жизнь, то…

Необычайное спокойствие овладело ею. Как все на самом деле просто! Как легко сделать так, чтобы Джереми никогда до нее не дотянулся!

— Прости, сержант… Это не признание поражения, — произнесла она. — Если я и могу победить, то только так…

И она неторопливо направилась в ванную.

Коули гнал свой видавший виды «хаммер», выделывая на перекрестках такое, что у него самого дух захватывало. Редкие в этот час автомобили шарахались от клепаного чудища, видом напоминавшего броневик. Только Коули знал, как мобильна и легка в управлении его машина. Вот уже много лет никому из коллег так и не удалось уговорить его расстаться с нею.

Когда в четверть второго Мэри не сняла трубку, Коули прошиб холодный пот. И теперь его «хаммер» летел, словно какой-то жуткий призрак, по улицам ночного города туда, где Коули готов был увидеть что угодно.

Неужели он успел полюбить эту женщину? Полнейшая чушь! Нет, не чушь — он любил ее всегда, всю жизнь, только ее одну, хотя у нее были другие лица, другие имена… И Джей — его сын, а Джереми Уаттон не имеет к мальчику ровным счетом никакого отношения!

«Раненой девочкой с небесным ликом» назвал ее учитель, и нельзя было подобрать ей лучшего имени. Именно ему, сержанту полиции Кристоферу Коули, суждено исцелить ее раны. И он исцелит их, чего бы это ему ни стоило. Даже если сейчас она мертва, он вдохнет в нее жизнь…

Первое, что увидел Коули, переступив порог, — открытую дверь ванной. Содержимое аптечки частично валялось на коврике, кое-что стояло на полочке рядом с шампунем и зубной пастой.

На пороге спальни неподвижно сидел Снайп, держа в зубах пустой пузырек. Коули не нужно было даже читать надписи на нем. Все было ясно и так…

Прошел только час с небольшим. Даже если снотворное очень сильное, они успеют, решил он, но, подойдя к постели, увидел ее глаза, и испугался… Совершенно пустые и мертвые, словно выброшенные морем на песок куски янтаря, они глядели сквозь него, глядели туда, где никто больше не мог причинить ей боли. Она неотвратимо уходила…

Действовать надо было быстро. Применив испытанный способ овладеть собой, мысленно изъяв себя из волнующей ситуации и глядя на нее как бы со стороны, он сгреб Мэри в охапку и понес вон из спальни. Спускаясь по лестнице, он машинально отметил, как она легка, век бы носил такую на руках… Ты последний кретин, Коули, мысленно осадил он себя, устраивая ее на переднем сиденье и обнимая за плечи одной рукой, а другой включая зажигание. Снайп прыгнул на заднее сиденье, так и не выпустив из зубов пузырька…

В больнице оказалось, что Снайп был совершенно прав, прихватив с собой пузырек. Взглянув на этикетку, молодой врач присвистнул и поспешил вслед за каталкой. Возвратился он часа через полтора.

— Несчастная любовь? — со знанием дела подмигнул он Коули.

— Несчастнее не бывает. Как она?

— Выкарабкается. Правда, пришлось основательно попотеть: либо у нее индивидуальная реакция на препарат, либо нервная система вконец расшатана. Я оставил бы ее тут эдак на недельку.