Вы друг друга стоите - Сара Хогл

– А если останусь? – уточняю я. – Мое имя тоже в договоре есть? Или ты будешь жить здесь с любой попавшейся тебе женщиной? Нет никакой гарантии, что ты не выкинешь меня на улицу через месяц.

– Этот дом наш, Наоми. Наш. Почему я должен тебя выгонять?

– А почему нет? Будь я на твоем месте, я бы так и поступила. Оставила бы тебя в старом доме – и адьос.

Испепелив меня взглядом, Николас поворачивается и нарочито громко топает вниз по лестнице. Я все еще стою в спальне, когда он, слегка раскрасневшись, так же шумно возвращается.

– Хочешь остаться в старом доме – отлично. Не собираюсь заставлять тебя жить здесь. Но я знаю, что «Барахолка» закрывается. Леон рассказал. Так что, милая, удачи с оплатой жилья без меня.

– Мне не нужны твои деньги. Да я лучше печень продам. Или пойду работать в один из борделей, в которые ездил твой отец до того, как твоя мать расплавила ему мозги витаминами доктора Оза[3].

Выстрел на поражение! Но вместо щита у него смех, и заряд потрачен вхолостую.

– Меня должно это шокировать? Я давно знаю.

Так глупо, но я безумно зла на него, что он знал и не сказал мне. Такой пикантный лакомый кусочек, а он все зажал! А ведь я вроде как его невеста, и он должен со мной делиться этими позорными историями о родителях.

– Это из-за тебя мы все еще живем в Моррисе, – бушует он. – Если бы не твоя нелепая привязанность к магазину сувениров у заправки, строящему из себя филиал своего нью-йоркского прототипа, я бы принял то предложение работы в июне. Город больше, платят лучше. Больше возможностей для нас обоих. Но не-е-е-ет, ты не захотела переезжать! Сказала, что твоя зарплата, которая ниже некуда, так же важна, как и моя. Отказалась даже подумать про переезд. Заставила меня отказаться от практически работы мечты, так что теперь я застрял здесь навечно. Уже тогда было известно, что «Барахолка» долго не протянет, но я отказался от всего ради тебя. Что ж, теперь тебе тоже придется отказаться от чего-то ради меня. Отказаться от капельки своей гордости, дать этому дому шанс и хоть на минутку задуматься, прежде чем принимать решение – остаться или уехать. По крайней мере хоть это ты сделаешь.

Последняя ниточка цивилизованных отношений между нами рвется с треском.

– То есть ты с самого июня злился, что не принял то предложение, – парирую я. – В «Барахолку» меня взяли в феврале, только-только распорядок стал более-менее привычным. И я любила свою работу. Почему я должна была приносить ее в жертву?

– А почему я? – выдыхает он, точно огнедышащий дракон.

– Я не понимаю, что ты делаешь. Зачем ты привез меня сюда? – раскинув руки, спрашиваю я.

– Подумал, будет приятный сюрприз. И тебе понравится. Как с цветами, когда ты жаловалась, что я никогда их тебе не дарю. А когда подарил, ты их СОЖГЛА.

– Давняя история! Как ты смеешь припоминать мне! Ты почти признал, что тебе все равно, чего я хочу.

У него вырывается дикий, звериный рык, и он снова с грохотом спускается по ступенькам вниз и хлопает дверьми. Я едва сдерживаюсь, чтобы не завопить и запретить ему трогать мои прекрасные двери в моем чудесном новом доме.

– Поехали! – зовет он через пару минут. – Нужно забрать твою машину! Что ты хочешь на гребаный ужин?!

– Хочу гребаную пиццу! – ору я в ответ. Мне хотелось пиццы с того самого момента, как эта зараза заказала ее себе.

– Отлично! У меня все равно есть гребаный купон «Бениньо»!

– Прекрасно! Обожаю гребаного «Бениньо»!

Мы забираемся в машину так раздраженно, как только можем, и не произносим ни слова, пока не оказываемся внутри пиццерии. Когда к нам подходит менеджер отвести нас к столику, ей мило улыбаются другая Наоми и другой Николас, как всегда при посторонних, и говорим мы так спокойно, а внутри все кипит.

Пока я хожу в дамскую комнату, он заказывает мне «Доктора Пеппера», мою любимую пиццу.

Перед уходом я стряхиваю крошки и использованные салфетки со стола на тарелки и собираю все в стопку, что, как я знаю, он ценит, потому что старается облегчить работу помощникам официантов.

Вернувшись в машину, мы планируем, как разрушить жизни друг друга.

Не знаю, как Николас может думать, что я приму его всерьез.

Ну то есть…

Это просто…

У меня вырывается смешок, который я не успеваю удержать.

Проснувшись утром и пискнув при виде трех незнакомых мужчин в собственной гостиной, я судорожно попыталась прикрыться, но с облегчением обнаружила одеяло, которое, к счастью, как-то добралось до дивана, поэтому никто моих голых ног в шортиках не увидел. Кое-как замотавшись, я так и встала и сразу же со вскриком чуть не упала, споткнувшись, когда Николас неожиданно игриво хлопнул меня пониже спины, придавая ускорение.

– Поторопись! – жизнерадостно посоветовал он. – У нас сегодня куча дел!

С тех пор прошло уже несколько часов, а я до сих пор не знаю, какое у меня должно быть настроение. Переезд оказался крайне неприятным занятием, и я стараюсь помогать как можно меньше. Какое-то время пряталась в ванной, делая вид, что тампон нужно менять десять минут. Вынырнув из своего убежища после третьего побега за час, я обнаруживаю разительные, даже дерзкие перемены в гардеробе Николаса. Заметив мою не слишком добрую улыбочку, он тут же ощетинивается в ответ, но я-то здесь при чем?

Сейчас на Николасе до смешного мешковатая… даже не знаю, как назвать. Спецодежда? Он с ног до головы в хаки и, наверное, на седьмом небе от счастья, а новые рабочие ботинки, должно быть, весят по десять килограммов каждый. Видимо, он кажется себе крепким суровым мужиком из первобытной местности, но вместо этого выглядит как один из охотников за привидениями.

На нем снова та клетчатая шапка, хотя ему наверняка жарко после всех этих подниманий холодильников, откручивания полок и всего того, в чем я не участвую, притворяясь хрупкой девушкой, чьи изящные коленочки подгибаются, даже если поднять коробку с салфетками. Захотел купить дом без моей помощи, значит, сможет отлично все перевезти тоже полностью самостоятельно. Кажется, он так и ждет, что я брошу ему это в лицо, поэтому, завидев меня, просто сидящую и ничего не делающую, прикусывает язык и молчит.

Его новый имидж выглядит так неестественно. Изо всех сил старается бороться с собственными генами, умничка.

Но Николас в любой одежде выглядит так, что ему только балы в Пемберли открывать. У него аристократическое, точеное лицо денди, обаяние в каждой черточке; бледная кожа, изящно взлохмаченные волосы цвета темного шоколада, которые на лбу выступают треугольничком. Взгляд должен быть злым, выдавая личность скрывающегося за этой внешностью человека, но вместо этого там сама наивная невинность, врожденная черта хищника, позволяющая волку незаметно рыскать среди овец.