Писатель - Александр Молчанов

– Да, наверное, – согласился Андрей, – судорожная попытка хоть тушкой, хоть чучелком зацепиться за вечность. Избежать небытия. А по мне, так это и есть самое страшное для писателя. Памятник есть, а ни одной строчки в памяти народа не осталось. Ты есть, а тебя не надо. Или даже так. Тебя не надо, а ты есть. Через тридцать лет все будут думать, что это памятник Рубцову. Бог не фраер, с ним ни у кого не получится смухлевать.

– Самое страшное, говоришь? А ты чего боишься больше всего? – Оксана пристально посмотрела на него. – Боишься того, что после смерти ничего не будет?

Андрей задумался.

– Нет, – сказал он наконец, – я боюсь ада.

– Ада? – изумилась Оксана. – Ты веришь в ад?

– Я там был, – твердо сказал Андрей.

– Расскажи, интересно.

И Андрей неохотно рассказал Оксане сначала о пожаре, в котором он едва не погиб, о том, как его спас Кораблев. А потом вдруг, неожиданно для себя, выложил всю историю – о похищенной девушке, о милиционере Пшеницыне, который застрелил Кораблева у него на глазах, о школьнике Алексее Зуеве, которого разрезали на куски, и о своей роли во всей этой истории. Он умолчал только о Лупоглазом. Умолчал потому, что любое воспоминание о нем по-прежнему отзывалось острой болью в передней части головы. Боль как бы предупреждала: осторожно, парень! Не ходи сюда. Приблизишься к Лупоглазому, вспомнишь его, упомянешь его – будешь наказан.

Оксана слушала с интересом, не перебивала. Он говорил часа два. Начало светать, и стало прохладно. Закончив, Андрей подвел итог своего рассказа:

– Вот почему я думаю, что ад существует. Когда я умирал в горящей гостинице – мне просто был показан пробник ада. Тизер. Трейлер, рекламный ролик.

– Но ведь если ад существует, значит, должен существовать и рай? – спросила Оксана.

Андрей покачал головой.

– Я так не думаю. Никакого рая нет. А вот ад – он есть, и он вполне реален. Как реален огонь, хотя мы почти ничего о нем не знаем.

– Может быть, ты просто боишься огня? – спросила она вдруг.

– Да, боюсь, – сказал он, – я помню это ощущение, когда огонь вокруг. И еще больше я боюсь того, что эта боль, что этот огонь – он окажется вечным. Что от него нельзя будет сбежать в смерть, в небытие. Вот это и будет ад.

– А я люблю огонь, – с наслаждением сказала она, – наверное, я саламандра. Я бы купалась в огне, наслаждалась бы каждой секундой.

Андрей усмехнулся.

– Как писали в советских газетах, «поживем – увидим».

Оксана хлопнула Андрея по колену.

– Ладно, дорогой друг. Будем считать, испытание ты выдержал.

– Так это было испытание?

– А ты как думал! Я тебя проверяла. Думала, стоит с тобой заводить роман или не стоит.

– Цену прикидывала? Достоин я того, чтобы ты потратила на меня время или нет?

– Типа того.

– И что же ты решила? Каков вердикт?

Оксана посмотрела ему в глаза, и он увидел в ее глазах боль.

– Не будет у нас ничего. Вот каков вердикт.

– Почему? – Андрею стало обидно. – Считаешь, что я недостоин?

– Считаю, что я недостойна, – сказала Оксана, – я люблю тебя с первого взгляда и на всю жизнь. Я буду помнить тебя всегда. У меня больше никого не будет и ни с кем не будет так, как с тобой. И не важно, что со мной будет дальше, потому что у меня был ты. Но если ты будешь со мной, это запутает тебя, помешает тебе идти по твоему пути. Иди туда, куда ты шел, и когда дойдешь, вспоминай меня иногда. А если это воспоминание будет тебе там мешать – тогда забудь…

Она договорила и замолчала. Слезы текли по ее щекам.

Андрей протянул ей руку, но она сердито хлопнула его по руке.

– Не лапай, не купишь. – Теперь в ее голосе была слышна злость и обида.

– Оксана, я не знал.

– Я сама не знала. Теперь иди. Домой, на работу или на все четыре стороны.

– И как все дальше будет?

– Я не знаю. Будем вежливо общаться в редакции, как старые знакомые. Сохраним лицо.

– Хорошо.

– Какой ты все-таки! – поморщилась она.

– Какой?

– Что бы я ни сказала, все у тебя «хорошо».

– А что я должен сказать?

– Не знаю я, – с тоской сказала она, – ладно, все, иди отсюда скорее, пока я не передумала.

– А ты?

– А я автобуса подожду. Вон остановка.

Андрей потянулся было, чтобы поцеловать ее на прощание, но она отвернулась. Он помялся пару секунд, потом развернулся и медленно пошел, каждую секунду ожидая, что она его окликнет. И она его окликнула:

– Андрей.

– Что? – Он остановился.

– Феньку мою носи не снимая.

Андрей потрогал запястье, на которое был надет ее подарок, и кивнул.

– Ты не боишься здесь оставаться одна?

– Если какой-нибудь очень глупый гопник на меня позарится… – усмехнулась она, – пусть пеняет сам на себя.

– А чего ты боишься?

– В смысле? – не поняла она.

– Я рассказал тебе, чего я боюсь. А чего боишься ты?

Она на секунду задумалась.

– Я боюсь темноты, – сказала она, – и того, что у меня кончатся сигареты.

Андрей почувствовал, что она сказала это искренне, без издевки.

– Но сигарет у меня еще полпачки, а поскольку на дворе уже утро, темнота мне сегодня не грозит, – сказала она задумчиво. – Да, мой друг, темнота когда-нибудь примет меня в свои мягкие объятия.

Она покачала головой.

– Но не сегодня. Нет, не сегодня.

Андрей кивнул, развернулся и пошел, уже больше не оглядываясь. Во дворах уже работали дворники с метлами на длинных палках. Идти домой спать было бессмысленно. Андрей прошел дворами на соседнюю улицу и отправился на работу.

Он чувствовал огромное облегчение после разговора с Оксаной. Как будто он прошел по краю адской пропасти, наполненной горящей смолой, и смог идти дальше. Или как будто выздоровел после долгой болезни.

Да, она совершенно права. Она его недостойна. У него свой путь. А Оксана – она останется в прошлом. Просто интрижка. Приключение.

Андрей и предположить не мог, насколько сильно он ошибается. То, что ему показала Оксана, это был только пробник ада. Тизер. Трейлер. Рекламный ролик.

Лупоглазый проснулся посреди ночи с ощущением, что ему только что приснился дурной сон, но сам сон он не мог вспомнить, как ни старался. Лежа на жестком, неудобном диване в спальне бывшего афганца, он смотрел на потолок, по которому двигались пятна света от проезжавших по трассе машин. Но самих машин не было слышно – для этого трасса была слишком далеко. Поэтому он и выбрал этот дом, не так ли? Подальше от шума, грязи и запахов большой дороги. Так почему же так пахнет бензином?