Портрет неизвестной - Наталья Александрова

— Как интересно! А в вашем саду есть такие деревья?

— Конечно, есть! У нас растет даже один экземпляр, который был посажен еще при Петре Первом. Некоторые экскурсоводы любят говорить, что этот фикус посадил сам Петр, но это вряд ли так. Если бы Петр сажал все те деревья, которые ему приписывают, у него бы просто не осталось времени на государственные дела.

— Неужели этот фикус действительно был посажен при Петре? Ведь с тех пор прошло триста лет!

— Ну и что в этом удивительного? Деревья, в отличие от людей, живут очень долго, и фикусы — из таких долгожителей. В Индии есть один экземпляр такого же фикуса, который посажен еще в третьем веке нашей эры…

— Что?! — недоверчиво переспросила Надежда. — Вы это серьезно? Вы не шутите?

— Очень даже серьезно! В архивах расположенного рядом буддийского монастыря записана точная дата посадки этого дерева. В пересчете на европейское летосчисление это был двести восемьдесят восьмой год новой эры.

— Ничего себе! Выходит, тому фикусу тысяча семьсот лет? Даже немного больше! Это что — самое старое дерево на планете?

— А вот и не самое! Самыми старыми деревьями на земле считаются два представителя вида Pinus longaeva, или сосна остистая. Им даже дали собственные имена — одна сосна, которую зовут Мафусаил, датирована две тысячи восьмисотым годом до новой эры, а вторая, по имени Прометей, — две тысячи восемьсот тридцатым…

— Это что же — им почти по пять тысяч лет?

— Примерно так. Следом за этими соснами в списке долгожителей идут несколько деревьев вида секвойя, которым больше трех тысяч лет, а дальше — можжевельник западный, или можжевельник Скофилда, которому больше двух тысяч лет.

— Можжевельник? — удивилась Надежда. — Да я этот можжевельник сто раз в нашем лесу видела! И на участке у меня можжевельники растут! Неужели они так долго живут?

— Ну, это не совсем тот вид, который растет у нас, но все же близкий родственник.

— А я всю жизнь считала, что самые старые деревья на земле — это дубы…

— Ну, в нашем климате, наверное, это так и есть. Хотя самому старому дубу, возраст которого точно известен, всего полторы тысячи лет, он посажен в четыреста пятьдесят первом году новой эры.

— Всего! — усмехнулась Надежда. — Хотя… на фоне тех доисторических сосен этот дуб — мальчишка! А откуда так точно известна дата, когда он был посажен?

— Дело в том, что его посадил главнокомандующий армянской армии Вардан Мамиканян перед Аварайрской битвой, которая произошла именно в том году.

— Так что ботаника тесно переплелась с историей!

— Конечно.

Тут Надежда вспомнила, зачем она, собственно, пришла в Ботанический сад, и спросила:

— А где растет тот самый старый фикус, который был посажен при Петре?

— В старой круглой оранжерее. Если вы пойдете вперед, по этой тропинке, в ту сторону, куда ушла экскурсия, вы дойдете до нее минут за пять. А там фикус вы легко найдете — он большой, а растет на восточной стороне оранжереи.

Надежда поблагодарила новую знакомую и пошла вперед среди густых зеленых зарослей.

И действительно, через пять минут она дошла до большой круглой оранжереи, в которой росли самые крупные растения этой части сада. Надежда не стала отвлекаться на все остальное, а быстро сориентировалась и нашла восточную сторону оранжереи.

Здесь она без труда нашла большое дерево с толстым морщинистым стволом и заостренными листьями. Дерево это было окружено низкой каменной стенкой, как будто оно росло в каменной чаше.

Чтобы Надежда не сомневалась, что нашла именно то, что искала, к каменной стенке под этим деревом была прикреплена табличка с тем самым латинским названием, которое Надежда прочитала на корешке книги: Ficus religiosa.

На этой же табличке более мелкими буквами было написано:

«Этот экземпляр — одно из старейших растений в коллекции Ботанического сада. Он был привезен из Индии в тысяча семьсот восемнадцатом году в подарок от магараджи Джайпура императору Петру Первому. По преданию, выращен из отростка того самого дерева, под которым Будда Шакьямуни обрел просветление».

Надежда с почтением смотрела на серый морщинистый ствол священного дерева. Надо же, думала она, этот фикус посадили ровно триста лет тому назад! Что только ни произошло в нашей стране за эти три века! На российском троне сменяли друг друга многочисленные императоры и императрицы, мрачное правление Анны Иоанновны, веселое царствование Елизаветы Петровны, Екатерину Великую сменил ее неуравновешенный сын Павел, отблистала великолепная эпоха Александра Первого… прошло еще сто лет — и дом Романовых погиб под развалинами Российской империи, а священный фикус рос как ни в чем не бывало и только накапливал под серой морщинистой корой годичные кольца…

По стране прокатились революция и Гражданская война, затем на нее обрушилась самая страшная война в истории, наш город задыхался в кольце блокады — а это дерево росло и росло безразличным свидетелем происходящего…

Надежда представила, как голодные и замерзающие работники Ботанического сада, сами едва живые, сберегали это уникальное растение…

С тех пор прошло еще больше полувека, изменилось время, изменилась страна, а это дерево все так же растет, безразличное к этим переменам…

Но Надежда пришла сюда не ради этих философских мыслей. Этот фикус уже триста лет хранит какую-то тайну — и Надежда не уйдет отсюда, пока не узнает ее разгадку.

Она понимала, что это самонадеянно, но ни за что не собиралась сдаваться.

К каменному ограждению фикуса вела короткая узкая тропинка, у входа на которую стояла эмалевая табличка с надписью: «Входъ воспрещенъ». Надпись была сделана в старой, дореволюционной орфографии, что еще раз напомнило Надежде о том, какие старинные тайны хранит Ботанический сад.

Она огляделась по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, подошла к самому ограждению.

Ну вот он, этот священный фикус.

С виду дерево как дерево. И не скажешь, что ему триста лет. И как, интересно, догадаться, какую тайну он хранит?

А может, Надежда все это выдумала и нет никакой тайны? Как говорится, трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.

Надежда обошла вокруг древнего дерева, вглядываясь в его морщинистую, древнюю кору, кривые ветви, глянцевые заостренные листья…

Впрочем, листья за триста лет менялись много раз, так что они не могут хранить какую-то информацию. Разве что ствол, серая, корявая кора фикуса…

Но на коре Надежда не увидела никаких тайных знаков, никаких подсказок.

Она опустила глаза, и ее взгляд заскользил по окружающему дерево каменному бордюру.

И тут Надежда Николаевна заметила, что на некоторых камнях выбиты цифры.