Руки моей не отпускай - Татьяна Алюшина

Вот об этом и заговорили в легкой, шутливой форме.

– Я просмотрел все ваши репортажи, – признался Василий.

– Все? – поразилась Ася. – Но, я работаю корреспондентом больше восьми лет, и это очень много репортажей. Сомневаюсь, что они все сохранились и есть в широком доступе. И большинство из них были просто проходными, рабочими материалами.

– Ну, сколько смог добыть, столько и посмотрел, – пожал плечами Василий и, хитро прищурившись, признался: – Я попросил одного своего хорошего знакомого, который хорошо разбирается в компьютерах, он мне помог, скачал, уж не знаю откуда и как, все ваши работы. Много. Очень много. – Тут он придвинулся к ней еще ближе, наклонился и заговорщицким тоном произнес: – И все статьи, ваши интервью и все публичные материалы о вас.

– Ах ты ж господи боже мой, – подыграла ему Ася в заговоре, громко, картинно возмутившись и тоже перешла на шепот: – И много там публичных-то материалов?

– А вы знаете, хватает, – выпрямившись в кресле, усмехнулся Ярославцев и поднял палец вверх, подчеркивая важность следующей информации: – Но! Но ни в одном из них: ни в телевизионных интервью, ни в журнальных и газетных статьях, ни в документальном проекте о знаменитых людях, снятом о вас, нигде и никогда не упоминалось о том, что вы имеете медицинское образование, и нигде не рассказывались факты биографии и не обсуждалась ваша личная жизнь. Вы настолько закрытый человек?

– Я закрытый человек. Все верно, – подтвердила со всей серьезностью Ася. – И хоть мое руководство постоянно настаивает, а порой и нервно требует сделать шикарное эксклюзивное интервью для родного канала и рассказать наконец о своей жизни, я всячески этого избегаю. – И доверительно пояснила: – Мне неинтересно, как это говорится в нашей среде, «хлопотать лицом» и удовлетворять горячее любопытство людей открытым доступом к моей личной жизни. Я не хочу, чтобы общественность была посвящена во все ее нюансы и подробности, предпочитаю довольствоваться просто хорошо и качественно сделанной работой. Ведь, согласитесь, есть существенная разница между славой и скандальной известностью. А это абсолютно неизбежно, когда ты открываешь публике свою частную жизнь, потому что все то, что нормально и является простыми житейскими ситуациями у обычных людей, становится суперскандалом у знаменитостей. Поскольку, если, скажем, разводятся ваши соседи, то это никого не волнует, кроме их родственников и в особо тяжких случаях адвокатов. А вот если разводится человек медийный, то из этого обязательно раздуют суперскандал, устроят ток-шоу на всех каналах, обольют его грязью, раскопают какую-нибудь пикантную подробность в прошлом. И вот начнут полоскать его имя, выясняя, насколько он сволочь и до какой степени виноват в этом разводе. Мне это все претит и совершенно не нужно. – Она, задумавшись, посмотрела в иллюминатор на удаляющуюся заснеженную землю внизу, снова повернулась к Василию и продолжила не объяснять, а, скорее, делиться: – Мой муж – известный продюсер, и вся его жизнь публична до марки любимых трусов. Первое время, когда мы стали жить вместе, у него просто выносило мозг от того, что я отказывалась душевно раздеваться перед народом и рассказывать свою биографию. Но надо отдать ему должное: он держал данное мне слово и никогда ничего не рассказывал обо мне. Но очень скоро Семен прочухал и определенную выгоду этого моего глухого молчания и закрытости. Дело в том, что он-то как раз любитель порассказывать про себя и про свою жизнь, преследуя две цели: во‐первых, ему нравится давать интервью, а во‐вторых, он с удовольствием делает из этого деньги, все превращая в бизнес. Например, Галантов настолько виртуозно обыграл мою скрытность, расписав скромность и принципы своей жены, вызывавшие в нем великое уважение, что создал мне тем самым некий особый загадочный имидж, эдакий бренд высшей пробы, вызывавший у публики еще более горячий интерес к моей личности. Зато про свою жизнь, не смущаясь, рассказывал все, что придумает его буйная фантазия. Говорил о том, что его взрослые дети обожают его нынешнюю жену и находятся с ней в прекрасных отношениях. Почти не врал, – иронично усмехнулась Ася. – Чего бы мне не находиться с ними в прекрасных отношениях, если я ни разу в жизни с ними не встречалась и не разговаривала? Какие еще отношения можно с полной уверенностью назвать прекрасными?

Ярославцев, внимательно слушавший ее, легко рассмеялся, но не удержался и спросил с полуутвердительной интонацией:

– Вы же развелись с мужем? Он об этом с большой печалью рассказал в интервью нескольким каналам, но без каких-либо подробностей. Так, обтекаемо: «Мы остались близкими и верными друзьями». – И произнес чуть тише, с явной тревогой в голосе: – Он вас не обидел?

– Да нет, что вы, – уверила его Ася. – Мы даже ни разу не скандалили с ним за всю совместную жизнь. Ну так, чтобы всерьез, до развода и битья посуды. Выясняли, бывало, отношения, но как все семейные пары, и то без повышенных тонов и криков. И на самом деле расстались друзьями, но я бы не сказала, что близкими.

– В соцсетях вы не присутствуете, я искал, – сменил тему Василий. – Хотя, может, под другим именем или ником каким?

– Вот уж нет, – усмехнулась Ася. – Соцсети – это совершенно не моя история. – И пояснила свою позицию: – У меня практически нет свободного времени. А тратить то, что есть, не на себя и свою жизнь, а на просмотр ленты и фотографий каких-то совершенно чужих, незнакомых мне людей, наблюдать чужую придуманную жизнь и читать рассказы о том, что делают люди, как живут, что едят и как лечат мозоль на большом пальце, мне категорически не хочется. Зависать с телефоном, бесконечно проверять, сколько лайков тебе прилетело, читать комментарии, оценивая свою значимость по количеству подписчиков, – это полный бред, с моей точки зрения. Я слишком хорошо и с уважением отношусь к себе, к своим родным и друзьям, чтобы безостановочно эсэмэситься. Предпочитаю живое общение, стараюсь как можно меньше писать сообщений, а почаще звонить и разговаривать, выставляю в напоминалках все важные даты и время просто для короткого звонка без повода, чтобы узнать, как у них дела, и доложить о своих.

– То есть, – покивал Ярославцев, соглашаясь со всеми аргументами, что она перечислила, – предпочитаете полноценно жить, а не участвовать в чужой жизни.

– Красиво сказали, – поджала губки, сдерживая улыбку, Ася и подначила: – Но вас, Василий Степанович, я в сетях как-то тоже не обнаружила.

– А вы искали? – необычайно удивился Ярославцев.

– Проверяла, – уточнила Ася. – Думала, вдруг вы выкладывали информацию о состоянии своего здоровья, когда лежали в больнице.

– Слушайте, – обрадованно улыбался Василий, – это ужасно приятно. Я и не ожидал такого внимания.

– Но я вас все-таки некоторым образом спасла и несу какую-то ответственность за это, – объяснила Ася свой интерес к его персоне.

Наверное, излишне говорить о том, что, начав разговор, они постоянно улыбались друг другу, всматривались в глаза, в лица, хмыкали и посмеивались, и так им было хорошо от этого…

– Так вас все же нет в соцсетях? – пыталась Ася выяснить окончательно.