Сладкое искушение - Венди Хаггинс

Прислоняюсь лбом к стене, но боль внизу живота слишком сильна, мне тяжело стоять. Я разворачиваюсь и опускаюсь на пол, упираю локти в колени и прячу лицо в ладонях. Пытаюсь заставить себя дышать, но боль становится только более жгучей.

Надеюсь, она понимает. Надеюсь, она простит меня и начнет жить дальше, осознает, как едва избежала настоящей погибели от самого большого ублюдка. Я отвезу ее к тому монастырю, а потом наши дорожки разойдутся. Они с Патти переедут в какую-нибудь Тьмутаракань, Анна получит возможность спокойно жить дальше. Даже лучше, что у нас не дошло до секса — так хоть есть шансы, что она меня забудет и все у нее будет хорошо.

Я поднимаю на нее глаза, ощущая исходящую от нее надежду, и ВИЖУ…

Она смотрит прямо на меня, а из ее тела исходит розовый водоворот любви. Где-то полсекунды мое сердце ликует — она любит меня. Но затем до меня доходит… я уничтожил ее.

Я закрываю глаза, разом потеряв все силы.

В совершенном мире я бы встал и заключил ее в объятия. В совершенном мире я бы стал ее парнем, мы бы встречались и без капли терзаний всю ночь занимались любовью. В совершенном мире я бы сказал ей то, в чем боюсь признаться даже самому себе.

По довольно быстро мое трепещущее сердце охватывает ужас. Анна не знает ничего о влюбленных Нефах, скрывающих свои отношения. Не знает о публичных экзекуциях над ними, устроенных ради предостережения другим Нефам.

Я не позволю Анне пройти через это.

До меня доносятся звуки ее шагов, но я пока не в состоянии открыть глаза. Я так и не шевелюсь, когда звонит телефон, но прекрасно слышу ее разговор.

Черт подери. Монашка откинулась.

"Я сын дьявола, вышедший прямиком из ада, а ты ангел с беспокойным сердцем.

Если ты умна, то убежишь и защитишься от демона, живущего во тьме."

"Спасайся" My Darkest Days

Я не привык ходить вокруг да около неловких ситуаций. Понимаю, Анна ждет от меня каких-то слов, но у меня их нет. Я отвожу ее в монастырь, чтобы забрать какую-то вещицу, завещанную монахиней, а затем обратно в отель. Она садится на свою кровать, и я помогаю ей своим ножом открыть коробку. Не буду врать, меня гложет любопытство. Но то, что оказывается внутри — просто шокирует.

Я смотрю на мерцающую рукоять. Каждая точка пульсации в теле отзывается бешеным ритмом. Да быть не может, это же не…

— Можно? — спрашиваю я.

— Вперед. — Она кивает в сторону таинственной рукояти меча.

Я осторожно вынимаю ее, рукоять на ощупь такая теплая. На первый взгляд, металл кажется плотным, но если присмотреться… он словно расплавленный.

Кровь начинает стучать в ушах и голове.

— Поверить не могу, — шепчу я.

— Что? — спрашивает Анна. — Ты о чем?

Небесный реликт? Я быстро положил его обратно в шкатулку и сжал ладони в кулаки. Анна потянулась к рукояти, а едва коснувшись ее, вскрикнула, и, как ужаленная, отдернула руку. Это только подтвердило мои предположения.

— Что это такое? — Анна уставилась на нее с подозрением.

— Определенно ее выковали не на земле. Думаю… но это просто невозможно. Меч Справедливости? — стоило произнести это вслух, как меня прошиб озноб. Я много историй слышал о небесном оружии, но нигде не упоминалось, что его можно встретить на Земле.

— Еще раз? — опасливо переспросила она.

— Такими сражались ангелы во времена войны на Небесах. — Ангелы сражались ими, а демоны боялись.

— Но почему она отдала его мне? — спрашивает Анна.

И правда, почему? Была ли эта монашка вообще человеком?

— Только ангелы света способны воспользоваться мечом. Древние легенды гласят, что лезвие появляется, только если обладатель меча чист сердцем. Анна… это единственное известное оружие, способное уничтожить демонический дух.

Мы смотрим друг на друга, ее глаза расширяются, когда она переспрашивает:

— Но почему она отдала его мне?

Разве это не очевидно? Анна добрая и чистая, она сама невинность, сущий ангел. Меч Справедливости отреагировал на ее прикосновение. В то время как в моих поганых руках он ни на что не годен. Между мной и Анной и так всегда была огромная пропасть, но прямо сейчас вокруг нее еще и каменные стены возвелись.

ВХОД ВОСПРЕЩЕН.

Ей предначертано судьбой что-то, чего мне постичь не дано. И если я буду рядом, то могу все испортить. Сегодня я нашел где-то силы, но где гарантия, что у меня хватит выдержки в дальнейшем? Ее необходимо обезопасить, держать от меня подальше.

Взгляд ее выражает полное замешательство.

— Мне надо проветриться, — рассеянно говорю, хватая бумажник и ключи. Велю Анне позвонить Патти по гостиничному телефону и выбегаю.

У меня трясутся руки, а внутри все переворачивается, когда я залезаю в машину и завожу мотор. Отъезжаю на пару миль от отеля и паркуюсь возле торгового центра. У меня всего несколько минут на поиски билета. Уже стемнело, но я надеюсь, что смогу посадить Анну хотя бы на поздний рейс.

Невезуха. Проклятье. Я бью ладонью по рулю. Я не хочу испытывать терпение, проводя с ней еще одну ночь, но как же тошно при мысли, что больше не увижу ее. Я бронирую ей билет на ближайший рейс до Атланты — утренний, а затем делаю звонок, от которого внутри все переворачивается.

— Мисс Патти? — говорю я, когда она отвечает. — Это Кайден Роу — и предвещая ваш вопрос: все в порядке. — Она выдыхает. — Э-э, вы еще не беседовали с Анной?

— Говорили, только что попрощались. Что-то не так, Кайден?

— Ну… — я прочищаю горло и собираюсь с мыслями. — У меня возникли кое-какие проблемы и я не смогу отвезти Анну обратно, так что я забронировал ей билет на самолет.

— Проблемы? Тебе угрожает опасность? — В горле начинает жечь от ее беспокойства.

— Нет, — лгу я. Ведь нам всегда угрожает опасность. — Вовсе нет. Запишите информацию о рейсе.

Она записывает, а когда мы разъединяемся, я выхожу из машины, как обычно держусь наготове, выискивая шептунов. Вспомнив, что у Анны нет денег на обратную дорогу, я останавливаюсь на углу у банкомата и снимаю наличку. Затем просто брожу. Я пока не готов возвращаться к ней.

Я на довольно оживленной улице с двумя ночными клубами и баром. Должно быть, сейчас я выделяю феромоны в неограниченном количестве, потому что тут и там все головы поворачиваются в мою сторону, а затем сквозь дымку опьянения ярко вспыхивают красным ауры. Только на сей раз меня это не колышет, несмотря на пульсирующую боль.

Надо прогуляться. Или побегать. Или помахать кулаками. Потому что впервые в жизни я хочу чего-то — действительно хочу — и что не могу себе позволить.