Принцесса Конде - Жаклин Санд

– Завтра. В любой другой день. При первой же возможности. Но не сегодня! – де Ру по-прежнему старался говорить ласково, но настойчиво.

– Хорошо… Открывайте дверь.

Пока де Ру возился с замком, герцогиня стояла и думала, что не иначе как кому-то свыше было нужно, чтобы она узнала горькую правду о своем замужестве и о предательстве родного отца.

Дверь распахнулась.

– Мяу! – радостно донеслось из коридора.

В темноте зеленым огнем блеснули кошачьи глаза, и пушистый комок вкатился в кабинет. Труве была обрадована тем, что любимая хозяйка, наконец, нашлась. Но оказавшись в незнакомой комнате, кошка с любопытством принялась обследовать новое помещение.

– Труве! – шепотом позвала герцогиня. – Труве, глупышка, иди сюда!

Вместо того чтобы пойти на зов хозяйки, кошка вспрыгнула на стол.

– Нет, Труве, туда нельзя!

Анна-Женевьева бросилась ловить питомицу, которая, разыгравшись, чуть было не уронила стопку книг. Герцогиня вовремя их подхватила. Ткань пеньюра вновь сползла с девушкиного плеча. Не в силах отвести взгляда от полуобнаженной красавицы, Фабьен на секунду забыл, кто он и зачем здесь находится. Поправить пеньюар девушка не могла: руки у нее были заняты книгами.

– Труве!

Испуганная кошка беспорядочно металась по кабинету, а герцогиня растерянно за ней наблюдала. Поймать кошку, не поднимая при этом шума, не представлялось возможным.

Труве, словно издеваясь над людьми, сделала попытку совершить изящный прыжок с надкаминной полки на бронзовую жардиньерку, на которой стоял горшок с розами.

Это было крайне опасной затеей: можно было запросто смахнуть горшок на пол. Любимые цветы герцога! Он так радовался, наблюдая за россыпью крошечных ярко-красных цветов, и прислуга, желавшая угодить господину, разумеется, не без личной выгоды, из кожи вон лезла, чтобы розы в кабинете цвели круглый год. В случае необходимости один куст заменяли другим.

Падающий горшок с цветами успел подхватить де Ру, Анна-Женевьева поймала кошку.

Труве тихо и крайне озадаченно пискнула, когда получила от хозяйки хороший шлепок, потом свернулась в руках герцогини и заурчала.

Девушка так и не успела поправить пеньюар, который теперь сполз еще больше и почти обнажил грудь. Бедный Фабьен, сгорая от соблазна, старался не смотреть на герцогиню. Он с трудом перевел взгляд на подставку для цветка и… Всякие непристойные мысли тотчас вылетели у него из головы.

– Мадам, вам это ничего не напоминает? – спокойно спросил он.

– Что? – Анна-Женевьева обернулась, поспешно поправляя пеньюар.

– Подставка для цветка. Странная подставка. Смотрите, тут есть застежка…

Герцогиня подошла к другому цветку и, не выпуская из рук Труве, слегка приподняла горшок. Цвет и форма подставок совпадали, но отличия все-таки имелись и, конечно же, никаких застежек на второй подставке не было.

– А ведь вы правы, Фабьен! Это футляр для книги.

– И она лежит на самом видном месте, ее легко достать!

– Но есть ли там книга?

– Это легко проверить, ваше высочество.

Фабьен поставил горшок с цветком на ковер и взял в руки подставку-футляр. Застежка еле слышно щелкнула, и футляр раскрылся. Шевалье де Ру достал лежавшую в нем книгу и принялся с любопытством ее листать.

– Соколиная охота, – пробормотал он. – Не знал, что его высочество любит соколиную охоту…

– Уж эту книгу он любит, несомненно!

Анна-Женевьева вырвала книгу из рук своего верного слуги, а де Ру едва успел подхватить кошку.

– Как изящно, – пробормотала Анна и осторожно, стараясь не прикасаться к страницам, открыла увесистый томик; страницы распустились, как цветок. – Каструччо Кастракани. Такая же книга однажды несла в себе яд… Ах, впрочем, неважно.

– Возможно, это не то, что нам нужно?

Де Ру никак не мог связать соколиную охоту с герцогом де Лонгвилем. Слова про яд он просто пропустил мимо ушей.

– Нет, я уверена. Смотрите! – Ее высочество торжественно продемонстрировала извлеченный из книги клочок бумаги. – Записка! И даже расшифрованная. Но это не та, что у нас. Цифры другие.

Она начала быстро читать:

– Я пока что не могу гарантировать вашей милости точность информации. Немного терпения. Влюбленные не могут долго обходиться друг без друга и непременно совершат глупость, которая их выдаст.

Брови герцогини сошлись на переносице, задумчивость ей очень шла.

– Что это? Какие влюбленные? – ее голос дрогнул.

Фабьен вспомнил госпожу де Монбазон и только покачал головой.

– Неужели речь идет всего лишь о любовной интриге? Значит, и в нашей записке может говориться о чем-нибудь подобном…

Хоть имя госпожи де Монбазон не было произнесено, но Анна-Женевьева явно думала о ней. Де Ру осторожно взял из рук герцогини бумажку и перечитал написанное. Шифр наверху тот же самый, что и в записке, извлеченной из куклы, сомнений в этом не было. Но определенно речь шла не о любовных делах герцога де Лонгвиля. Это Фабьен и попытался объяснить его взволнованной супруге.

– Но тогда… – начала Анна-Женевьева.

– Тш-ш-ш! – де Ру прижал палец к губам.

В коридоре послышались шаги, герцогиня побледнела, но на сей раз это был кто-то из праздношатающихся гостей либо слуга – дверь в кабинет осталась закрытой.

– Нам надо уходить отсюда, ваше высочество. В любую минуту может вернуться ваш супруг, и вряд ли нам во второй раз повезет так, как повезло в первый.

Герцогиня кивнула. Она еще раз перечитала записку, чтобы запомнить ее, после чего положила мнимую подставку на место. Де Ру вернул котенка хозяйке, бесшумно подошел к двери и выглянул. Никого. Фабьен поманил герцогиню, они выскользнули из кабинета, и шевалье закрыл замок.

…У дверей герцогининых покоев они остановились. Здесь уже можно было не опасаться, что герцог де Лонгвиль увидит их: судя по всему, веселье продолжалось.

Глаза герцогини сияли.

– Спасибо вам, Фабьен! Мы с вами молодцы.

– Но записка, найденная в кукле, так и осталась нерасшифрованной, – возразил де Ру. – Когда еще выпадет шанс…

– Не беспокойтесь, о расшифровке я позабочусь, – Анна-Женевьева от избытка чувств стиснула кошку так, что та возмущенно мяукнула. – А сейчас пора спать! До завтра, шевалье, и еще раз спасибо!

Герцогиня повела полуобнаженным плечиком, встала на цыпочки, и не успел де Ру понять, что она делает, как его рта коснулись ее восхитительно свежие губы. Мимолетное прикосновение, а затем Анна-Женевьева развернулась, Труве напоследок мяукнула, и девушка исчезла за дверью, прежде чем Фабьен опомнился. Ах, эти юные прелестницы, не сознающие силу собственного очарования! Шевалье немного постоял, переводя дух и качая головой, потом медленно пошел прочь.