Святилище - Кейт Мосс

Едва они вышли из станционного здания, на них в полную силу обрушилось солнце. Тучи мелкого песка и пыли, взметенные ветром, задувавшим, казалось, со всех сторон сразу, ударили в лицо. Леони поспешно щелкнула застежкой новенького зонтика от солнца. Пока брат торговался с носильщиком, она осматривала новое место. Прежде ей не случалось бывать так далеко на юге. По правде сказать, она не отъезжала от Парижа дальше Шартра, да еще были детские пикники на берегах Марны. Здесь была другая Франция. Леони узнавала некоторые дорожные знаки да рекламы аперитивов, полироля и микстуры от кашля, но кроме них знакомых слов не попадалось.

Выход с вокзала открывался прямо на маленькую шумную улочку под раскидистыми липами. Смуглые женщины с широкими обветренными лицами, железнодорожные рабочие и возчики, замурзанные дети с голыми коленками и грязными ногами… Прошел человек в короткой куртке рабочего, без жилета, зато с караваем хлеба под мышкой. Другой — в черном костюме и с короткой стрижкой школьного учителя. Мимо прокатила собачья тележка, доверху нагруженная брикетами угля и растопки. Ей чудилось, будто она угодила в сцену оффенбаховских «Сказок Гофмана», где старые обычаи сохраняются неизменными, а время почти не движется.

— По-видимому, сносный ресторан имеется на авеню де Лиму, — сказал Анатоль, объявляясь рядом с ней уже со свежим выпуском тулузской газеты в руках. — Есть и телеграф, и телефон, и, само собой, почтовая контора. И в Ренн-ле-Бен, кажется, тоже, так что мы не слишком оторваны от цивилизации. Он извлек из кармана коробок спичек «веста», достал из портсигара сигарету и постучал по крышке, трамбуя табак. — А вот экипаж здесь, боюсь, недоступная роскошь. — Он чиркнул спичкой. — Во всяком случае в воскресенье под конец дня.

Гран-кафе «Гильом» находилось за мостом. Несколько мраморных столиков на чугунных ножках и деревянные стулья с прямыми спинками и плетеными сиденьями стояли в тени навеса, тянувшегося вдоль ресторана. Герани в керамических горшочках и деревья в больших деревянных бочках придавали дополнительный уют.

— Не совсем кафе «Пайард», — заметила Леони, — но сойдет.

Анатоль добродушно улыбнулся.

— Не думаю, чтобы здесь нашлись отдельные кабинеты, но и на общей террасе, по-моему, недурно.

Их проводили к удобному столику. Анатоль сделал заказ на двоих и завязал непринужденный разговор с хозяином. Леони рассеянно поглядывала по сторонам. Ряды платанов с пестрой корой, походных деревьев Наполеона, укрывали улицу тенью. Она не без удивления заметила, что не только дорога на Лиму, но и боковые улочки были в основном замощены. Вероятно, такая роскошь объясняется соседством модного курорта и множеством экипажей важных персон, проезжающих здесь по дороге к термальным источникам.

Анатоль встряхнул салфетку и расправил ее на коленях.

Тут же появился официант с напитками на подносе: кувшин с водой, большой стакан холодного пива для Анатоля и пише — кувшинчик местного столового вина. Вскоре подали и обед: вдоволь хлеба, яйца вкрутую, галантин из копченого мяса, соленый окорок, на пару сантимов местной) сыра и ломтики рубленой заливной курятины — все просто, но вкусно и сытно.

— Не так уж плохо, — признал Анатоль. — Собственно, даже на удивление хорошо.

В перерыве между блюдами Леони извинилась и вышла. Минут через десять, вернувшись, она застала Анатоля за оживленным разговором с людьми, обедавшими за соседним столиком. Старший из них, одетый в строгий костюм банкира или адвоката, в высоком черном цилиндре, вопреки жаре щеголял накрахмаленными воротничком и манжетами. Напротив него сидел молодой человек с соломенными волосами и кустистыми усиками.

— Доктор Габиньо, мэтр Фромиляж, — сказал Анатоль, — позвольте представить мою сестру Леони.

Оба привстали и приподняли шляпы.

— Габиньо рассказывал о своей работе в Ренн-ле-Бен, — пояснил Анатоль, пока Леони усаживалась на место. — Говорите, вы три года учились у доктора Куррена?

Габиньо кивнул.

— Да-да, три года. Наши ванны в Ренн-ле-Бен не только старейшие в стране, но в источниках, к нашей большой удаче, встречаются различные типы вод, так что мы имеем дело с большим разнообразием симптомов и патологий, чем другие подобные термальные лечебницы. Группа термальных источников включает источник «Дю бэйн форт» с температурой до пятидесяти двух градусов, так что…

— Им не интересны такие подробности, Габиньо, — пробурчал Фромиляж.

Доктор покраснел.

— Да, конечно. Мне посчастливилось побывать по приглашениям в других подобных заведениях, — продолжал он. — Я имел честь несколько недель заниматься под руководством доктора Прива в Ламало-ле-Бен.

— Я не слышала про Ламало.

— Вы меня поражаете, мадемуазель Верньер. Это очаровательный курортный городок, тоже основанный римлянами, чуть севернее Безье. — Он понизил голос. — Хотя это, конечно, скучное место. В медицинских кругах оно наиболее известно терапией атаксиса…

Тут мэтр Фромиляж с силой хлопнул рукой по столу, так, что подскочили и чашки с кофе, и Леони.

— Габиньо, вы забываетесь!

Молодой доктор побагровел.

— Простите меня, мадемуазель Верньер, я не хотел никого оскорбить…

Удивленная Леони послала мэтру Фромиляжу ледяной взгляд.

— Уверяю вас, доктор Габиньо, я ничуть не оскорблена.

Она оглянулась на Анатоля. Тот сдерживал смех.

— Тем не менее, Габиньо, это неподобающая тема для смешанного общества.

— Конечно, конечно, — бубнил доктор. — Увлечение медициной часто заставляет меня забывать о…

— Вы прибыли в Ренн-ле-Бен на воды? — с показной вежливостью осведомился Фромиляж.

Анатоль покачал головой.

— Мы остановимся в имении нашей тетушки рядом с городом. В Домейн-де-ла-Кад.

Леони заметила, как в глазах доктора вспыхнуло удивление. Или тревога?

— У вашей тетушки? — переспросил Габиньо.

Леони зорко наблюдала за ним.

— Точнее будет сказать, у жены нашего дяди, — поправился Анатоль, очевидно, тоже заметив перемену в интонации удивленного доктора. — Жюль Ласкомб был сводным братом маман. Мы пока не имели удовольствия познакомиться с тетей.

— Вы что-то хотели сказать, доктор Габиньо, — не вытерпела Леони.

— Нет-нет. Ничуть. Извините меня, я… я просто не знал, что у Ласкомба были столь близкие родственники. Он вел тихую жизнь и не упоминал… Честно говоря, мадемуазель Верньер, нас всех удивило его решение жениться, да еще в столь преклонном возрасте. Ласкомб производил впечатление убежденного холостяка. И ввести жену в такой дом, с такой дурной репутацией, ну…

Леони вся превратилась в слух.

— С дурной репутацией?

Но Анатоль опередил ее с вопросом: