Книга о Небе - Кодзиро Сэридзава

— Да, я — С. А с вами я познакомился, когда учился на третьем курсе Токийского университета. Вы мой старший однокашник, вы, помнится, часто делились своей печалью из-за несчастной любви. Забыл ваше имя, простите.

— Я Т. Как я рад… Может быть, передохнем здесь поблизости и вспомним о былом? — С этими словами он уселся на стоявшую рядом скамейку, я сел рядом. — В то время ты часто выглядел голодным… То ли тебе не всегда давали есть в столовой общежития, то ли это было какое-то религиозное послушание?

— Нет… Вы учились в университете, а лицей какой заканчивали?

— Шестой…

Пришлось, объяснить бывшему студенту университета, какова в то время была жизнь в общежитии Первого лицея.

А была там такая система: все ученики, даже уроженцы Токио, должны были жить в общежитии. Жизнь в общежитии была построена на самоуправлении: это значило, что ни учителя, ни лицей не вмешивались в нее.

Плата за проживание составляла 6 иен в месяц, если ты не питался в общежитии и сообщил об этом заранее, из этой суммы тебе отдавали в конце месяца остаток из расчета 20 сэнов в день, если же ты не в состоянии был внести плату за проживание, то тебе не готовили еду в столовой.

Поэтому я, не имея возможности внести плату, часто голодал. Подработать тогда было нельзя.

В те времена я жил в десятом северном корпусе общежития, нас в комнате было двенадцать человек. Двое — токийцы, остальные — провинциалы, деревенские жители…

На первом этаже были комнаты для занятий со стульями, а на втором — спальни, устланные татами. Для молодых людей из богатых семей совместная жизнь в общежитии по двенадцать человек в одной комнате, казалось, была в тягость…

В общежитской жизни Первого лицея десятых — двадцатых годов так же, как и у французов после Великой революции, витал дух свободы — «либертэ», равенства — «эгалитэ» и братства — «фратернитэ», и даже сейчас, через много десятков лет оглядываясь назад, я ощущаю волнение.

Многие мои товарищи ворчали, что еда в общежитии невкусная, но для меня, уроженца бедной рыбацкой деревни, каждая трапеза казалась праздничным угощением.

Сейчас, вспоминая о том, как я существовал, когда лишался еды из-за того, что не мог платить за проживание в общежитии, я не испытываю стыда, но тогда…

Купив в понедельник во второй половине дня в лавочке общежития 300 граммов хлеба, я до вечера субботы понемножку клал его в рот, как лекарство для поддержания жизни. С ужина субботы до завтрака понедельника двое моих токийских товарищей уходили к себе домой, поэтому бывало, что в это время на столе меня поджидали их порции еды. Будучи избавлен в течение нескольких дней от мук голода, я был поистине счастлив.

Я говорю «счастлив», потому что голодная юность обернулась удачей. Ведь благодаря этому я узнал, что такое человеческая любовь, и стал тем, чем я являюсь сегодня.

— Т.-сан, тогда я подарил вам напечатанную в нашем лицейском журнале повесть… Не помните?..

— Ну… Что ни говори, это было давно. Нет, не могу припомнить…

— Когда я вошел в состав редакции лицейского журнала, у меня появилась обязанность публиковать там художественные произведения, но материала для них не хватало, а поскольку каждый раз, когда мы встречались, вы откровенно делились со мной своими переживаниями из-за безответной любви… Я тогда написал как бы от первого лица повесть «Письма безнадежно влюбленного» и опубликовал ее в журнале. И сразу же послал ее вам…

— Вспомнил… Да, так оно и было… Я в то время только что окончил университет и женился по взаимной любви… Я показал твою повесть жене, и мы еще смеялись, но…

— Но мне вы ничего не ответили.

— Да… Я боялся, что, если мы будем поддерживать знакомство с таким мужчиной, наше счастье когда-нибудь будет разрушено… И сам прервал отношения.

— В таком случае мне бы хотелось, чтобы вы вернули журнал, где была помещена повесть «Письма безнадежно влюбленного»… Ведь это очень дорогая мне первая моя вещь… А то был единственный экземпляр, и я не могу судить о достоинствах и недостатках произведения.

— Неужели ты так ею дорожил? — громко рассмеялся собеседник… Этот смех словно послужил сигналом для внезапного появления Жака.

— А, вот ты где… Члены общества едящих до отвала уже давно собрались и ждут тебя. — С этими словами он повел меня к ним.

Человек десять мужчин и женщин пели хором, а перед ними горой лежали различные фрукты со всего мира.

Один из хора подошел ко мне. Это был мой сосед по северному десятому корпусу общежития, студент естественного отделения М. Похлопывая меня по плечу, он сказал:

— В то время в общежитии я каждый день бывал голоден. Зато сейчас меня заставляют есть… самые роскошные яства мира… до отвала… Даже хочется поголодать.

Ничего не понимая, я беспокоился только о том, что должен вернуться в Мир явлений.

Где вход в Мир явлений, я не знал, потому что входов было много.

— Ну что же ты растерялся?.. Любой вход выведет тебя домой, — раздался голос. Я послушался и сразу же оказался в саду своего дома в Восточном Накано.

Только вот что удивительно — и тут звучала красивая музыка, я затаил дыхание, но в это время передо мной снова появился Т., с которым я только что расстался в Истинном мире.

— Я забыл тебе сказать… У меня девять детей и двадцать семь внуков… Бог-Родитель говорит, что позволит мне переродиться, а пока я здесь прислуживаю Богу и жду прихода жены. Ангел, который служит мне, спускается с небес в мой дом и докладывает мне, как живут мои родные, поэтому я спокоен…

Я молча смотрел на него, не решаясь сказать: «Ну, ты и устроился!»

— Что, разве я так изменился? Ты как будто удивлен.

— Ты все такой же красавец! — рассмеялся я, но в этот момент мой собеседник исчез, а на небе и на земле заиграла прекрасная музыка.

— Как хорошо! — поблагодарил я Великую Природу, взглянув на небо, и тут заметил с удивлением, что от главных ворот ко мне идет мой однокашник по средней школе К. Да неужели это он?

— А, как удачно… Наконец-то я смогу видеться с тобой. — С этими словами, пожимая мне руку, он сел на стул, стоявший напротив моего стула.

Сколько десятков лет мы не виделись! Удивительно, как я понял, что этот симпатичный старик — К.!

— Ты молодец!.. В таком возрасте продолжать работать… Всегда восхищаюсь тобой!

— Людям, подобным тебе, которые, достигнув определенного возраста, тут же получают и пенсию по возрасту, и пенсию за выслугу лет, то есть людям, у которых за всю жизнь не было нужды волноваться о деньгах, вряд ли будет такое понятно. А вот люди, подобные мне, позволив себе отдохнуть, тут же становятся безработными…

— Ты живешь в чудесном, красивом доме… Что бы ты ни говорил, трудно поверить.