Мефодий Буслаев. Месть валькирий - Дмитрий Емец

У Ирки внутри все переворачивалось от боли.Она едва различала шипение ведьмы. Смерть так смерть – лишь бы скорее. Но какже все-таки досадно, что она проиграла!.. Ведьма направила перстень. Замгновение до того, как новая искра сорвалась с ее пальца, Ирка широко открылаглаза и... пробиваясь сквозь пелену равнодушия и безволия, последним усилием волипризвала дрот. Лежа с открытыми глазами в ожидании смерти, она увидела, как онзолотистой молнией рассек вязкость ночи, скользнул в окно и...

В этот миг, что-то ощутив, ведьма резкоповернулась. Страшный, ни на что не похожий крик разнесся по пустому зданию.Ирка увидела, что копье пронзило старуху насквозь и наконечник торчит у нее изгруди.

– Проклятая звезда не обманула! Я непережила её! – прохрипела ведьма и растеклась, как оплывая глина. Шаг – иноги ее подломились. Рука с перстнем, отколовшись, упала на ногу Ирке ипревратилась в прах. На россыпи праха серебристой каплей блестел жидкийперстень ведьмы.

Не решаясь надеть его на палец, ибонеизвестно, к чему это могло привести, Ирка коснулась перстня наконечникомкопья. Копье сверкнуло, и перстень ведьмы перестал существовать. Все, что онуспел, это выбросить последнее огненное предупреждение:

аЗ еНяМ мОоТтЯсТ ЯеН дОнА.

«За меня отомстят. Я не одна», – перевелаИрка.

– Возможно. Но вас, полуночных ведьм,теперь двенадцать на веки вечные. Тринадцатой не бывать, – сказала молодаявалькирия.

Люби не то, что хочется любить, А то, чтоможешь, то, чем обладаешь.

Гораций

Арей с чувством высморкался в большой платок сподробной картой Европы. Одна его ноздря выстрелила в Швецию, другая контузилаостровную Англию.

– России... апч-ч... я считаю, давнонужен гений. Но гений несколько необычного свойства. Обычные гении открываютвсякие новые вещи, а этот бы закрывал старые. Атом, например,бактериологическое оружие, Америку. Колумб, скажем, открыл, а Вася Петровзакрыл, – сказал он.

Меф попытался представить себе, как выгляделбы такой гений, и у него получился Мошкин, с некоторыми, впрочем, чертамиЧимоданова.

– Э? А ты-то как считаешь? Стоит ли всеэто закрыть? – спросил, внимательно глядя на него, Арей.

– Я считаю, что это провокационнаяпроверка на неосторожные высказывания. Третья распространенная уловка мракапосле прямого давления и подкупа. Брякнешь что-нибудь – и раз! – донос настол Лигулу! – ответил Меф.

Арей кивнул, очень довольный.

– Верно. Проверка. Раньше ловили за руку,а теперь все чаще за язык. А как должен ответить на такую провокацию «вумныймальчик»?

– «Вумный мальчик» должен мило улыбнутьсяи либо притвориться глухим, либо сузить угол провокационной атаки. Ну, кпримеру, сказать, что он совсем не разбирается в глобальных проблемахпланетарного масштаба и его лично занимает лишь истребление китов, выпиливаниелобзиком или чемпионат мира по футболу, – заметил Меф.

– Примерно, синьор помидор, примерно... Втеории ты подкован, однако теория должна подтверждаться практикой. Теория безпрактики – это рюкзак с учебниками по плаванию за спиной тонущего.

Арей с нежностью посмотрел на платок иосторожно свернул его. Уникальный платок, весьма ценимый им за географическуюточность, был подарком некоего Давыда Птюнникова. Жаждая славы, Птюнниковпродал эйдос за право, чтобы имя его закрепилось за каким-то научным понятием.Условие показалось Арею забавным. Он лично позаботился, чтобы именем Птюнникованазвали сустав Двенадцатой лапы сороконожки, который наглые ученые – те три споловиной человека, которые этим занимались, – все равно упорно продолжалипутать с остальными тридцатью девятью суставами упомянутой козявки.

– Ну, поболтали, и хватит... А теперьвернемся к теме вчерашнего урока! – улыбаясь, сказал Арей.

– Повторенье – враг варенья, –заметил Мефодий.

Арей перестал улыбаться. В комнате сталохолодно.

– Разве об этом мы говорили на прошломуроке? – отрезал Арей. Во время занятий чувство юмора у него надежноотключалось. Это было неоднократно проверено.

– Ну... мы говорили об отличиях магов истражей. Маг – это определенный, строго соблюдаемый ритуал плюс врожденнаяспособность плюс усиливающий артефакт. Кольцо, браслет, сапоги с алмазнымишпорами и так далее... Список довольно длинный. Страж – это вдохновение вчистом виде, талант и упорство. Все остальное – бесконечная импровизация.Граница возможностей стража – лишь его страх. Это главное, что надоусвоить, – устало произнес Мефодий.

– Ты был прав, а я тебя сбил. Тренировка– это и есть упорство или одна из его составляющих. Нет смысла выделять ееотдельной строкой. Мало знать. Нужно быть уверенным. Упрямый баран прошибетлбом больше ворот, чем умный, но неуверенный. В конце концов, что у того, что удругого иного оружия попросту нет, – заметил мечник.

От монотонного голоса учителя Мефодию хотелосьспать. Покачиваясь на скрипучем стуле, он обнимал колени и слушал. Чаще онизанимались один на один. Пару раз в неделю к ним присоединялась Дафна. СМошкиным, Чимодановым и Натой Арей занимался тоже, но редко. Обычно он поручалих Улите.

– Тренировка же должна быть неоднообразная, не тупое повторение единственной коронки, а ровное, постоянное,уверенное напряжение мысли. Сгущение образа. Для того чтобы нечто произошло,нужно представить, что это уже совершилось. В мельчайших деталях иподробностях. А теперь начнем с азов. Сотвори что-нибудь! – потребовалвдруг Арей.

– Что?

– Что хочешь. В конце концов, это твояфантазия.

– Тогда... пусть это будет... аесли... – заметался Меф.

– Раскачивайся скорее!

– Ну... яблоко... А? Хорошо? – выдалМефодий.

Арей поднял брови и быстро взглянул на портретЛигула, утыканный дротиками для дартса. Горбун изо всех сил делал вид, что неподслушивает.

Они занимались уже часа три и все никак немогли сдвинуться с мертвой точки. Арей сидел за столом в своем прежнем кабинете– прощай, оживленец Гарпий Здуфс и его тягомотные нововведения! – ивзглядом, материальным по своей пристальности, полировал клинок меча.

– Только вдохновение, талант иупорство? – вкрадчиво спросил Арей.

– Нет, еще тренировка и... и еще что-то,да? – заметался Мефодий.

По лицу Арея он понял, что сморозил глупость,и встревоженно замолк.