Мефодий Буслаев. Месть валькирий - Дмитрий Емец

Ирка осела за задние лапы, тревожнопринюхиваясь, всматриваясь, вслушиваясь. Глаз был где-то близко. Скользил,нырял в щели. За глазом угадывался вкрадчивый интерес притаившейся ведьмы,свившей для Ирки тугую петлю магии. А тут еще Ирка с тревогой почувствовала,что горизонт ее сознания стал тревожно сужаться. Округлые края его обрубались,съеживались, сжимаясь до необходимого волчьего минимума. Точка перехода, когдателесный мир назойливо вторгается в ментальный, пытаясь ограничить его своимипотребностями.

Ирке захотелось сразу нескольких вещей:гниловатой листвы, так хорошо впитывающей и оберегающей запахи, азартныхтолчков горячей крови в жилах и, наконец, упитанного зайца в тот сладкий миг,когда, настигая, сшибаешь его с ног лапой и потом только смыкаешь зубы. Всевместе это означало, что несмирившаяся белая волчица пытается захватить власть.Голод и ночь пробудили ее волю. Главное теперь было в обретении контроля надсознанием зверя. Не отдать волчице власть, сохранить разум. Мгновенным и мощнымнапряжением воли Ирка попыталась атаковать. Бесполезно. Все, что ейудалось, – это заставить заднюю лапу вздрогнуть. На этом успехизакончились. Волчица спокойно повернула морду и стала выкусывать колтун шерстина боку, смутно подозревая там блох.

«А ну, перестань! Ты что, не понимаешь: убьютне только меня! Убьют нас двоих!» – мысленно крикнула Ирка волчице. Той быловсе равно. В лесу убивают всегда. Иногда, правда, убиваешь ты. Все зависит оттого, кому больше хочется есть.

«Уступи!» – крикнула Ирка и вновь усилием волипопыталась изгнать сознание волчицы. Теперь она жалела, что поддалась искушениюи стала зверем в самый неподходящий момент. Если уж так не терпелось –обернулась бы лебедем и, покинув дом через окно, нашла бы спасение в полете.

Волчица равнодушно зевнула коричневой пастью,и это было ее ответом.

Летающий глаз появился внезапно. Ирка успелауловить лишь серебристую молнию, стремительно перечеркнувшую ночную мглукомнаты. «Конец!» – подумала она малодушно, успев передать волчице свой страх.

В следующую секунду волчица бросилась на стенуи, толкнув ее мордой и плечом, прошла насквозь. Ирка не ощутила боли, лишьчавкающий звук разомкнувшейся и сразу сомкнувшейся материи. Оказавшись всоседнем квартирном блоке, волчица не стала отсиживаться. Ринувшись наружучерез дверь, она прыгнула, мгновенно, без подготовки атаковав только что появившийсяиз соседнего бетонного четырехугольника глаз. Лапы скользнули по полу, но этоне помешало точности. Четыре зрачка летающего глаза не успели даже расширитьсяот ужаса. Зубы сомкнулись. Что-то, лопнув, колко обожгло пасть. Вытянув шею,волчица откашляла мелкие, словно хрустальные осколки. Четыре мертвых зрачкатемными монетами застыли на полу.

Где-то там, внизу, у вжавшейся в грязь междуплитами ведьмы, лопнул и растекся по руке раскаленным металлом браслет. Изтесного колодца двора донесся крик, полный ненависти. Ирка ощутилаблагодарность к зверю. Теперь она знала, что волчица умеет сражаться кудалучше, чем она, Ирка, сумела бы сделать, находясь в волчьем теле. К тому жеволчица способна проходить сквозь стены, о чем сама валькирия может пока толькомечтать. Возможно, что и тихоня-лебедь, легко уступающий Ирке власть, не так ужпрост. Кто знает, какую силу таят его упругие крылья и гибкая шея?

Волчица, озираясь, шла по темному этажу,ощущая себя неуютно в этом каменном царстве, где не имелось ни травы, ни неба,а запахи были такими мертвыми и резкими. Ирка больше не пыталась отнять ухозяйки чащи власть над телом. Она сообразила уже, что сразу, в лоб, сделатьэто не удастся. Да и стоит ли? Ломать волчью волю – не лучший путь. Теперь онанаправляла волчицу короткими, рваными командами, похожими на веление инстинкта,командами, которые волчица, мыслящая сугубо конкретно, принимала за продуктсобственного разума. Оказалось, что быть одновременно волком и человеком не такуж и сложно. Главное – четко разграничивать желания и эмоции на свои и волчьи,це давая захлестнуть себя буре чужих чувств.

Они сосуществовали в одном сознании, однако наразных его уровнях, так же как люди без особых неудобств живут в квартирныхсотах над головами друг у друга.

У лестницы волчица ненадолго остановилась,размышляя, куда двинуться: вверх или вниз. Ирка помогла ей определиться, пославсознанию волчицы звук овечьего блеянья, якобы донесшийся сверху. Волчица, неразобрав в охотничьем пылу, что это была ложь, бросилась вверх. Лишь черездесять пролетов она удивленно остановилась, не видя никакой овцы, но все ещенаивно веря обманувшему ее слуху. Ирка, в глубине души очень довольная тем, чтоее тактика оказалась верной, все же ощутила себя виноватой.

Выше десятого этажа дом еще не был домом.Неотстроенные стены монолита смотрели пустыми провалами. Понимая, чтоиспуганный зверь легко может сорваться, Ирка сосредоточилась, готовая отдатьприказ на обратное превращение. Она ощущала, что вполне способна эта сделать,тем более что волчицу угнетала большая высота. Иногда она подходила к краю изаглядывала вниз, в грозную пустоту. Белые зубы ее скалились, а прямой хвостжался к ногам.

Внезапно впереди, на срезе площадки, замаячилидве длинные тени. Волчица зарычала.

– О, мрак! Я же говорил, что она неостанется человеком! Я знал!.. – крикнул кто-то.

– У нее нет копья! Она ничего нам несделает.

– Зови полуночницу!

– Да ну! Сама придет! Держи ее крепче!..Ее эйдос мой!

– Нет, мой!!! Идея была моя!

Это были комиссионеры, пробравшиеся сквозь защитнуюстену, установленную ведьмой. Вела их заурядная жадность. Эйдос валькирии –нечто большее, чем просто эйдос. В иерархии мрака это серьезнейший трофей,которым едва ли может похвалиться сам Лигул. Сравнивать простой эйдос с эйдосомвалькирии так же проблематично, как сравнивать Серебряное Копытце и егопрототип. Хотя, увы, с точки зрения биологии козлы, конечно, оба.

Первая тень еще металась, напуганная блескомбелых зубов, а вторая уже прыгнула на Ирку. Цепкая рука не только схватилаволчицу за загривок, но и дважды, вопреки всем законам анатомии, обвиласьвокруг шеи, точно щупальце спрута. Волчица рванулась и протащила своего враганесколько шагов, однако тот, не отпуская, умело сковывал ее движения, второйрукой прилипая к камням, стенам и арматуре.

– Помоги мне, тормоз! Эйдос мой! –раздраженно пропыхтел комиссионер, обращаясь к товарищу.

– А какой мне резон, если твой? –логично отвечал второй.