Золотой дом - Салман Рушди

– Не думай об операции! – твердят женщины. – Пусть это тебя вовсе не беспокоит, нам еще очень до этого далеко. (Когда дойдет до съемок, пусть актрисы решают, которая из них какую произносит реплику. Но пока пусть говорит Рийя, потом Айви, и так далее, чередуясь.)

– Тебе надо осознать, кто ты есть. Для этого существует профессиональная помощь.

– Ты можешь оказаться ТГ, ТС, ТВ, КД – кем себя почувствуешь, что тебе подходит.

Трансгендер, транссексуал, трансвестит, кроссдрессер.

– Не надо спешить и заходить хоть на шаг дальше, чем тебе комфортно.

– Для этого есть профессиональная помощь.

– Раньше люди ставили перед именем специальные обозначения. Типа ТС Айви или КД Рийя. И еще была смена пола. “Смотри, вон сменившая пол Салли”. Но с тех пор трансмир повзрослел. Теперь она будет просто Салли или как вздумается. Никакой больше компартментализации.

– Однако с местоимениями предстоит решить. Слова очень важны. Если ты больше не “он”, то кто? Можно зваться “они”, это годится, если ты поймешь, что не идентифицируешь себя ни с мужчиной, ни с женщиной. “Они” – это неопределенная гендерная идентичность. Очень приватно.

– А еще есть ze.

– А еще ey.

– А еще hir, xe, hen, ve, ne, per, thon и Mx.

– Вот видишь. Большой выбор.

– Thon, например, это комбинация that и one.

– Mx – вместо “мисс”, произносится “микс”. Лично мне больше всего нравится.

– Разумеется, дело не только в местоимениях. Я тебе кое‑что успела объяснить в тот первый раз в музее. Слова очень важны. Ты должен определиться со своей идентичностью, если только определенность для тебя не состоит в неопределенности, а если так, то у тебя, скорее всего, флюидный гендер.

– Или же трансфеминный, ведь ты родился мужчиной, идентифицируешь себя со многими женскими аспектами, однако не чувствуешь себя женщиной.

– Слово “женщина” отделено от биологической составляющей. Как и слово “мужчина”.

– Или же ты не идентифицируешь себя ни с женским, ни с мужским потому, что ты, возможно, небинарен.

– Так что спешить нельзя. Надо во многом разобраться.

– Многому научиться.

– Переход подобен переводу. Ты движешься от одного языка к другому.

– Некоторые люди легко усваивают языки. Другим труднее. Но для этого есть профессиональная помощь.

– Взять хотя бы навахо. У них четыре гендера. Помимо женщин и мужчин – Na’dleehi, “с двумя душами”, те, кто рождается мужчиной, однако берет на себя роль женщины, или наоборот, само собой.

– Ты можешь стать тем, кем выберешь быть.

– Сексуальная идентичность – не данность. Это выбор.

До той минуты Д молчал. Но тут заговорил:

– Вроде бы аргументация строилась от противного? Быть геем – не выбор, а биологическая необходимость? А теперь это все же стало выбором?

– Выбор идентичности, – возражает Айви Мануэль, – это не покупка хлопьев в супермаркете.

– Говоря о “выборе”, мы подразумеваем также “быть избранным”.

– Но все‑таки это выбор?

– Для этого есть профессиональная помощь. Профессионалы помогут тебе прояснить свой выбор.

– И тогда он станет необходимостью.

– Но тогда он не будет выбором?

– Это всего лишь слово! Что ты к нему привязался? Всего лишь слово.

Затемнение.

В день своей свадьбы в семь утра – это был один из самых жарких дней лета, синоптики предупреждали об угрозе урагана – Нерон Голден по обыкновению отправился играть в теннис на углу Четвертой и Лафайета с тремя членами своего крепко сбитого кружка друзей тире партнеров тире клиентов.

Эти таинственные люди, всего их было пятеро, как мне кажется, выглядели одинаково: крепкие, с ореховым загаром (результат долгого пребывания на солнце в дорогостоящих местах отдыха), с редеющими, коротко стриженными волосами, чисто выбритые, с решительной челюстью, грудь колесом, ноги в густой шерсти. В белых спортивных костюмах они смотрелись командой отставных моряков, вот только морякам не хватило бы денег купить такие часы: я насчитал два “ролекса”, по одному “вашерону константину”, “пиаже”, “одемару пиге”. Богатые и могущественные альфа-самцы. Нерон не познакомил их с нами, никогда не приглашал в Сад. Это были его парни. Он придерживал их для себя.

Расспрашивая сыновей, как старик нажил состояние, я каждый раз получал иной ответ: “строительство” – “продажа недвижимости” – “сейфы” – “ставки онлайн” – “торговля пряжей” – “перевозки” – “венчурные вклады” – “текстиль” – “кино” – “не твое дело” – “сталь”. После того как мои родители-профессора помогли мне выяснить его личность, я начал, насколько хватало способностей, уточнять истинность или же неистинность столь разнообразных утверждений. Обнаружилось, что человек, известный нам как Н. Ю. Голден, приобрел привычку к таинственности задолго до того, как появился среди нас, и паутина ложных фасадов, посредников, подставных компаний, которую он плел, защищая свои дела от публичности, оказалась слишком сложной, чтобы я – всего лишь юнец, мечтающий работать в кино – сумел с такого расстояния проникнуть в нее. Он запускал свои пальцы в любой пирог, славился как беспощадный рейдер. Он окутывался плащом анонимности-бенами, но когда делал очередной ход, все догадывались, что за игрок за столом. В стране-которую-нельзя-называть его прозвали Коброй. Если мне когда‑нибудь удастся снять о нем фильм, размышлял я, может, так его и назвать. Или: “Королевская кобра”. Но, подумав хорошенько, я отказался от таких названий. У меня уже было готовое.

“Золотой дом”.

Расследование привело меня к пресловутому мошенничеству 2G Spectrum, недавно мелькавшему в передовицах в стране-которую-нельзя-называть. Оказалось, что в той стране без имени члены правительства без имени продавали корпорациям-фаворитам частоты для мобильных телефонов за откаты по чудовищно низким ценам, и в итоге компании-фавориты заработали около 26 миллиардов долларов незаконных доходов. Журнал “Тайм”, который в ту пору кое‑кто еще читал, отвел этой афере второе место в своем рейтинге Десяти величайших злоупотреблений властью, сразу после Уотергейта. Я прочел названия и истории компаний, получавших такие лицензии, и наткнулся на привычный уже тип паутины, излюбленный Нероном: сложная система компаний, принадлежащих другим компаниям, в которых третьи компании приобретали существенную долю. Легко было угадать, что Нерон скрывался за крупнейшей из этих корпораций, “Игл телеком”, которая слилась с немецкой “Фербунден Экстратех”, а затем продала 45 % акций “Муртасену” в Абу-Даби, и новый приобретатель переименовал ее в “Муртасен-Телеком”.

Судебные иски были возбуждены против многих новых приобретателей лицензий, Центральное бюро расследований (ЦБР, Индия) провело ряд специальных судебных заседаний. Это был для меня момент истины. Я и раньше не мог поверить, чтобы Нерон разработал столь сложные планы эмиграции безо всякой причины – заранее он же не мог предвидеть гибель своей супруги во время террористической атаки на знаменитый старинный отель, а вот коли он был замешан в столь крупном скандале, это куда более убедительная причина, чтобы принять меры на случай, если придется бежать от ареста. Разумеется, я не посмел предъявить ему свои подозрения. Но мой воображаемый фильм – а может быть, и вымечтанный сериал – становился тем более привлекательным: финансово-политический триллер или серия таких триллеров, и мои соседи – в средоточии сюжета. Восхитительно!