История леса. Взгляд из Германии - Хансйорг Кюстер

Многие плодовые деревья размножаются вегетативно, как клоны. От возникшего путем случайной мутации растения, обладающего лучшими качествами, например, дающего большое количество крупных, вкусных и ароматных плодов, срезали молодые побеги и сажали их в землю. Укоренившись и начав самостоятельную жизнь, они давали растения, генетически идентичные той особи, от которой были взяты побеги. В Античности был изобретен еще один, более сложный и совершенный способ клонирования деревьев: прививка. При этом от дерева с лучшими плодами отрезают молодой побег с хорошо развитыми почками (привой) и вставляют его в специальный разрез на стволе дичка-подвоя (дерева того же вида, но обладающего мелкими, невкусными плодами) и крепко привязывают. Древесные ткани привитого побега приживаются к тканям дерева-дичка, и вырастает могучее дерево, в котором только ствол и корни возникли «нормальным» естественным путем, а вся крона принадлежит другому – клонированному – растению.

Вскоре вокруг городов лесов не стало, зато поднялись светлые рощи (Heine) и фруктовые сады. О них, а также о священных рощах можно немало прочесть в античной литературе. И сегодня рощи остаются характерной чертой средиземноморского ландшафта. Во времена Римской империи саженцами и прививками, то есть вегетативно, размножали многие виды деревьев: вишни, различные сливы и алычу, яблони, груши и другие. Эти виды стали типичны для средиземноморских и среднеевропейских садов. Их присутствие, строго говоря, есть характерная черта не чисто сельского мира, а – цивилизации, городского уклада жизни. Фруктовый сад – в том числе и расположенный рядом с деревней – мог закладываться только тогда, когда было ясно, что поселение останется здесь надолго, а не будет перенесено через несколько десятилетий.

Рощи и фруктовые сады во все времена были любимы и почитаемы, ведь они давали защиту от зноя, а в Средиземноморье это было особенно важно. Но закладка рощ не спасала от почвенной эрозии, которая уже в доримскую эпоху была очень сильна на землях, где вырубили лес. Из-за рубок и последующего выпаса копытных, прежде всего коз, большая часть растений уничтожалась или выедалась. Падала связность грунтов. Их высушивало солнце, почва трескалась, а мелкие частицы гумуса сносило ветром. После редких дождей с гор в долины скатывались лавины ила и грязи, приводившие к разливу рек, хоронивших под собою все проявления жизни. Подобные «всемирные потопы» постоянно давали о себе знать на Ближнем Востоке и в Средиземноморье. Дезертификация (образование пустынь при «содействии» человека) ко временам Римской империи была уже далеко не новой проблемой. Некоторые цивилизации, прежде всего в Передней Азии, уже окончили свои дни, а среди причин их гибели было и опустынивание земель.

Римляне заняли значительные территории на Ближнем Востоке. В долине Иордана они заложили обширные оливковые рощи, которые засохли и погибли в послеримский период, в горах Передней Азии лес рубили для строительства, например, знаменитые ливанские кедры. Сильнее всего изменились в эпоху Римской империи окрестности самого «Вечного города». Менее опустошительной была, вероятно, деятельность человека в лесах Апеннинских гор. Хотя Рим не так далеко от них, но некоторые их участки до сегодняшнего дня сохранили по-настоящему «первоначальный» облик. Активнее вырубались леса Верхней Италии и Далмации, где римляне добывали дуб. Таким образом, земли в долине реки По, занятые прежде субсредиземноморскими дубравами, превратились в регионы интенсивного сельского хозяйства, рощ и виноградников.

В хорватской части Краса сформировались средиземноморские кустарниковые пустоши, которые можно было использовать уже только как экстенсивные пастбища. Во многих местах слой почвы был до такой степени тонок и разбит, что оставались только белые известковые скалы: типичная картина сегодняшнего карстового ландшафта юго-восточной Европы.

К северу от Альп римляне селились почти исключительно в районах с преобладанием лиственных лесов, а не в более сухих и морозных местностях далее к востоку. Продвигались они и в регионы смешанных лесов, но не сплошных хвойных. К северу и западу от Альп выращивали виноград и те плодовые деревья, которые переносили местный климат. Везде, как с южной стороны Альп, так и к северу от них, римляне вырубали дуб – основной материал для строительства. Вырубались также буки: они служили для выплавки руды. Дальнейшее расселение бука в Европе римского периода было ограничено в первую очередь потому, что в пределах Римской империи, включая регионы, расположенные к северу от Альп, хозяйственные площади более не забрасывали, следовательно, лесовозобновление прекращалось.

Еще одна порода, которую рубили римляне в центральноевропейских лесах, – пихта. Это дерево было великолепным материалом для строительства кораблей, массивных зданий и мостов. Росло оно только в Альпах и в отдельных, наиболее высоких среднегорьях юга Центральной Европы. Римляне использовали древесину пихты и в таких регионах, где в лесах ее никогда не бывало, к примеру, при строительстве моста через Мозель в Трире, в городах Нойсе, Ксантене и в районе устья Рейна. Это означало, что пихту вырубали в высоких горах, например в Альпах, Вогезах и Шварцвальде, и затем сплавляли плотами или отдельными бревнами вниз по течению Рейна и Мозеля, чтобы использовать для строительства в низовьях крупных европейских рек.

После вырубки больших лесных массивов возникали обширные сельскохозяйственные ландшафты с разбросанными по ним усадьбами, например на Нижнем Рейне, в Бельгии и на юге Англии. В первую очередь это происходило там, где были распространены лёссовые почвы. Во влажных лощинах римляне вырубали черноольшаники, например в Англии, а на их месте устраивали луга, то есть участки с пышной, регулярно скашиваемой на сено травой. Скот выпасали также в более высоких частях Центральной и Западной Европы. Последствия этого были здесь не столь тяжелы, как в хорватском Красе, но тоже оставили глубокий след: именно тогда на побережье Атлантики – в Англии, Шотландии, Бретани и горах Западной Европы возникли многочисленные верещатники – пустоши, поросшие вереском и другими карликовыми кустарниками. Они были наследниками тех лесов, в первую очередь дубовых, в нижнем ярусе которых издавна произрастал вереск. После вырубок он разрастался еще сильнее, а выпас на обезлесевших площадях давал и самому вереску, и другим растениям с жесткими стеблями и листьями дополнительное преимущество: проростки деревьев, как и травы с более мягкими и вкусными стеблями, естественно, выедались гораздо активнее.

Заметно, что пастбища и пустоши особенно распространились по окраинным землям Европы – как на юге, так и на западе. На Востоке были естественные степи, на севере – бореальные хвойные леса. Единственным регионом, в котором по-прежнему лучше, чем где бы то ни было, рос и возобновлялся лес, остался центр Европы. Из подобных посылок читатели «Германии» Тацита, сориентированные на национальные ценности, сделали в XVIII–XIX веках вывод: лес сохранился лучше всего там, где впоследствии появилась страна Германия. Эта мысль не столь нелепа, как может показаться. С учетом всех обстоятельств, касающихся лесов во времена Римской империи, обнаруживается – отличие центра Европы от других ее регионов состояло, видимо, именно в том, что здесь успешнее всего восстанавливался лес. Проще было сажать его и выращивать, проще было извлекать из него прибыль.