Мафиози и его Одержимость. Часть 2 - Джеймс Лайла

Мой котенок вышла поиграть.

Айла схватила мою затвердевшую длину через боксеры, и я дернулся в ее ладонях, когда она неторопливо потерла меня. — Думаю, ты заслуживаешь награды.

Черт.

Дааааа, — прошипел я, слегка приподнимаясь с матраса, чтобы дать Айле лучший доступ, чтобы стянуть мои боксеры.

Она облизнула губы, и мои бедра нетерпеливо напряглись. Айла опустила голову, и ее язык высунулся, прежде чем скользнуть вверх по моему члену.

В моей груди заурчало, и я схватил ее за затылок, когда она взяла меня в свои теплые губы, медленно, дюйм за дюймом.

Она сомкнула губы вокруг моей длины, и её посасывание почти довело меня до безумия. Удовольствие пронеслось по моим венам, заставляя мышцы бедер и нижней части живота напрячься.

Я сжал ее волосы в кулак, и она одобрительно застонала, чувствуя вибрацию вниз по моему члену и поднимаясь к моим яйцам. Мои мышцы напряглись, а костяшки пальцев впились в ее голову. Она подняла на меня полуприкрытые глаза. Моя жена любила грубо и жестко, так же как любила сладкую и медленную любовь.

Я не сводил глаз с Айлы, наблюдая, как она работает с моим членом, когда ее слова дошли до моего сознания.

Мои губы изогнулись, и я честно попытался побороть ухмылку.

Но это было невозможно. Вы можете в это поверить?

Алессио Иваншов играл роль свахи. Чертова Фея-крестная. С волшебной палочкой и все такое. Хотя прямо сейчас моя жена сосала мою палочку, словно изголодалась по моему вкусу.

Жизнь была чертовски хороша. Определенно.

Виктор

Я смотрел, как она лежит в постели, окруженная белыми пушистыми подушками и одеялом. Ее глаза были закрыты, и она не заметила, как я вошел в ее комнату.

Она была погружена в свои мысли, в то время как я наблюдал за ней.

Ее грудь вздымалась при каждом вдохе. Я всматривался в ее лицо, наблюдая, изучая каждый дюйм ее черт. Она выглядела как воплощение невинности, лежащая там.

Золотистые волосы. Карие глаза с намеком на зеленые крапинки. Нежная кожа, к которой хотелось прикоснуться. Покраснеет ли она под моими руками? Будет ли она стонать от моих поцелуев? Как и прошлой ночью…

Она была невинной душой, которую я хотел развратить. Запретной красотой, которую я хотел украсть.

Я вспомнил, как она извивалась подо мной, как ее губы раскрылись в беззвучном вздохе, когда я целовал ее сладкую киску.

Ее запах опьянял.

Я вспомнил ее сладость, вкус ее насыщенной медом плоти на моем языке, и облизнул губы.

Черт, я хотел попробовать ее снова. Жаждал этого. Я попробовал ее лишь раз, и уже был одержим.

Проведя пальцами по губам, я уловил слабый слабый запах ее киски. Я знал, что его там нет. Все это было у меня в голове. Она так глубоко укоренилась в моей голове, что я до сих пор ощущал запах ее цветочно-ароматных соков. Розы и персики. Самая сладкая киска, которая у меня когда-либо была.

Я продолжал сидеть, давая ей время почувствовать мое присутствие. И когда она наконец это сделала, ее глаза распахнулись в шоке. Ее губы приоткрылись от удивления, и она уставилась на меня. Наши глаза встретились, а затем ее взгляд переместился на меня, как будто она действительно хотела убедиться, что я здесь. На самом деле здесь, в ее спальне, наблюдаю за ней, как гребаный преследователь.

Я был чертовски сексуальным преследователем. И я точно знал, как заставить свою жертву растаять в моих объятиях, а затем растаять в луже желания у моих ног, стоя на коленях.

Приподняв бровь, я кивнул в сторону ее тумбочки, где она держала мою ручку — теперь ее ручку — и блокнот. Валери села и быстро выудила вещи. Я заметил, как она сглотнула. Милая мышка нервничала. Бьюсь об заклад, ее сердце колотилось прямо сейчас, немного испуганное, взволнованное с намеком на переживание.

— Что ты здесь делаешь? — написала она на листе бумаги.

Ей не нужно было знать мои мысли…мои темные…грязные мысли.

Вместо этого я кивнул в сторону подноса с едой на ее тумбочке. Я попросил горничную принести его Валери после некоторых “исследований". Как я уже сказал, я был одержим.

Потребность знать о ней всё, была непреодолимой.

В том числе и о ее любимой еде. Я вошел в кухню и тонко задал свой вопрос.

Черт, если бы Алессио услышал меня сейчас, он бы хохотал до хрипоты.

— Я не очень голодна, — попыталась сказать она, но я проигнорировал слова, написанные на бумаге.

— Ешь.

Я скрестил руки на груди, откинулся на спинку дивана и стал ждать. Она тихо вздохнула, и я наблюдал, как она сделала то, что я требовал.

Валери взяла свежеиспеченный круассан и откусила маленький кусочек.

Она мгновенно закрыла глаза, когда почувствовала вкус. Шоколад. Ее любимый. Она быстро откусила еще кусочек, с энтузиазмом жуя. Мне нравились женщины, которые наслаждались едой и не толкали салаты в тарелке.

Черт, я действительно был в заднице.

Когда она издала тихий стон, самый слабый звук, я заерзал на стуле, когда чудовищная выпуклость между моих ног стала неудобной.

Интересно, издаст ли она такой же благодарный стон вокруг моего члена?

Валери Солоник умела превратить мою голову в кашу. Она была опасна для меня, но мне нравилось танцевать с небольшой опасностью.

Не успел я опомниться, как вскочил и направился к ней. Она сидела, свесив ноги с кровати. Между нами возникло притяжение.

Я обнаружил, что сижу рядом с ней на кровати, так близко…достаточно близко, чтобы протянуть руку и провести пальцем по ее шее и лицу, чувствуя под кончиками пальцев ее шелковистую кожу.

Мгновенно почувствовав тепло, я скользнул ближе, пока наши бедра не соприкоснулись. Мне хотелось погнаться за этим чувством, схватить его, удержать и насладиться.

Было так трудно не прикасаться к ней, когда она была так близко. Я мог делать все, что хотел, и я знал, что она не оттолкнет меня. Я успешно соблазнил ее разум, и ее тело реагировало соответственно. Я видел, как ее губы приоткрылись, а грудь вздымалась с судорожным вздохом.

Ее язык высунулся наружу, и она облизнула губы, прежде чем нервно пожевать нижнюю. Мой взгляд наткнулся на маленькое шоколадное пятнышко, и, не думая…не задумываясь…прежде чем я смог остановить себя, я протянул руку и коснулся ее.

Кончики моих пальцев покалывало, когда я встретился с ее мягкой кожей, почти как будто меня ударило озарение. Жар прошел по моему телу, толкая меня вперед. Мое сердце билось странной песней, с перебоями.