Охотники за облаками - Алекс Шерер

Но видимо, я сказал что-то не то. Потому что мне никто не ответил. Потом, после продолжительной паузы, Каниш оторвался от резьбы по дереву, которой был увлечен, и лаконично добавил:

– И охотников за облаками.

Я не сразу понял, что он хочет этим сказал.

– Простите?

– И охотников за облаками, – повторила за него Дженин. – Ты пропустил их в своем списке. Охотники тоже используют маршрут через Острова Ночи. Вместе со всеми остальными, кто «что-то замышляет».

– Минуточку, я не имел в виду…

Через всю палубу просвистел нож Каниша и глубоко вонзился в центр вырезанной им на мачте небольшой мишени. Каниш позволил себе скупую довольную улыбку. Потом он встал на ноги, распрямляясь, как кусок проволоки, и подскочил к ножу, чтобы извлечь его из дерева.

Но они чего-то не договаривают, подумалось мне. Я так и не выяснил наш маршрут. Они уклонялись от ответа.

– Но ведь дорога через Острова Ночи очень коварна, – не унимался я. – Разве нет?

Каниш выдернул нож из мачты.

– Естественно, – ответил он. – А как иначе?

Было похоже, что ему доставляет ощутимое удовольствие перспектива встречи с этим коварством. Он повертел нож, ловя лезвием блики света, и наклонил его так, что солнечный зайчик попал мне прямо в глаза.

– Эй!

Я заслонился ладонью.

– Каниш, не трогай его, – сказал Дженин.

Он усмехнулся, но спрятал нож.

Острова Ночи, значит. Таков наш маршрут? Если так, то они не были достаточно честны со мной, раз не предупредили заранее. Если бы мои родители знали, они вряд ли отпустили бы меня.

Маршрут, пролегший через Острова Ночи, был любим отважными глупцами, которые спешили, преступниками, которые скрывались, и разумеется (нужно ли это повторять?) охотниками за облаками. Это было известное логово ренегатов, бандитов и разбойников – мерзавцев всех мастей.

Давным-давно нескольким исследователям удалось вернуться с Островов Ночи с рассказами о бледных, как полотно, гигантских слизнях, слепых или вовсе безглазых. Они привезли с собой и образцы ядовитых растений: те были бесцветными, выбеленными, с продолговатыми бледными усиками, которые якобы парят в темноте, протягивая к человеку свои листья, как руки в поисках прикосновения.

Что до тех странников, которые так и не вернулись, то кто знает, кто может представить, что они повстречали на своем пути, и что помешало их возвращению? Может, вы и можете представить – но стоит ли? Вы же не хотите, чтобы вас потом мучили кошмары.

Я посмотрел на Дженин. Ей как будто было неловко.

– Мы так уже ездили, – сказала она позднее, стараясь приободрить меня. – Этот путь короче на несколько дней, он экономит время. Не так уж там и опасно. Люди преувеличивают. У нас никогда не возникало проблем – ну, ничего серьезного. Ты ведь не боишься темноты, а?

– Нет, – ответил я честно.

Я ничуть не боялся темноты.

Я боялся существ, которые в ней живут.

– Честное слово, Кристьен, все будет в порядке, – сказала Дженин. – Зато какое будет приключение! Ты же именно этого хотел. Да?

– Да, – согласился я. – Похоже на то.

И в чем-то она оказалась права. Это было приключением. Правда, не таким, которое хочется снова повторять.

На третий день путешествия появились облака.

На этот раз даже не нужно было быть ясновидящим смотровым с соколиным взглядом (а еще с шестым чувством, интуицией и пятеркой игральных костей), чтобы их найти. Они просто возникли, просто сгустились вокруг нас. Совсем скоро они наполовину перекрыли нам свет.

– Облака! – закричал я, и Каниш посмотрел на меня, как на пустое место, чьим единственным убогим талантом в этой жизни было говорить очевидные вещи нецелесообразно громким голосом.

В то утро мы не стали завтракать. Сразу взялись за работу. Карла встала у штурвала и правила кораблем, пока мы с Дженин помогали Канишу подключать компрессор и оперативно проверяли, целы ли баки и шланги.

Вскоре мы погрузились глубоко в туман. Через некоторое время неподалеку мы услышали пульсирующий звук другого компрессора, очевидно, еще одних охотников. Но мы их так и не увидели, и Каниш не счел нужным делать им замечание. Сейчас облаков хватит всем желающим. Другие охотники прибывали и отчаливали серыми привидениями в серой ночи.

На то, чтобы наполнить все баки, ушло несколько часов. Когда работа была окончена, мы продрогли и промокли насквозь, зато вода чуть не лилась через края резервуаров. Их вес можно было чувствовать в изменившемся движении корабля, который стал куда менее маневренным.

Когда баки наполнились до отказа, Карла вывела корабль из гряды облаков в ясное, теплое небо. Просохли мы быстро. Настроение у всех поднялось, ведь корабль был набран под завязку. Теперь у нас было полно воды, был товар – мы ведь торговцы. Вода в трюмах – деньги в кармане.

– Что у нас на завтрак? – спросил я Каниша.

– Как насчет небесной рыбки – просто для разнообразия? – предложил он.

– Звучит отлично, – ответил я.

– Тогда будешь ловить вместе со мной.

Каниш забросил за борт две удочки. Пока мы рыбачили, мимо проплыл огромный плоский небесный скат. Он то ли скользил по воздуху, то ли летел, и разрезал воздух, как диск. Он махал крыльями, и те издавали гулкие хлопки. У него на боку я заметил небольшую ранку, порез, еще сочащийся кровью. Прошло несколько минут, и в небе появилась акула – она двигалась в том же направлении, лениво преследуя ската, как будто была уверена, что добыча никуда от нее не денется. Небесный скат был живым мертвецом.

Корабль наш отяжелел, и вперед мы продвигались медленнее, но так же уверенно. Вскоре вдали замаячило темное пятно, определенно отличавшееся от всего вокруг. Оно как будто всасывало в себя окружающий свет, вытягивая из него все жизненные соки. Это были два огромных земельных массива прямо друг над другом, и между ними пролег длинный черный туннель – дыра, тьма, обретшая плоть, смерть, подкормившаяся самой жизнью.

Я подошел к поручням и встал рядом с Дженин. Она поставила на них локти и подпирала подбородок руками.

– Так это и есть Острова Ночи? – поинтересовался я.

– Да, – подтвердила она. – Они самые. А это – коридор.

– Много раз ты там бывала?

– Приходилось.

Я не сразу задал следующий вопрос. Тема, которая меня интересовала, была щекотливой, и Дженин не могла не расстроится. Но это же не значит, что нельзя начать разговор. Может, Дженин хотела поговорить; может, это ей было даже нужно.