Ты слышишь нашу музыку? - Аньес Мартен-Люган

Он готов был пожертвовать ради семьи несколькими рабочими днями. Янис всегда умел исправлять свои ошибки красиво. И мне, конечно, было приятно, что он старается для нас.

— Ну и ну, ты уже все обдумал!

— Честно говоря, если бы я не наорал, как псих, на детей, то выкинул бы это из головы. Но пора глотнуть свежего воздуха, боюсь, без этого нам не вытянуть. Я посмотрел прогноз, все выходные в Париже будет духота, дышать нечем, а на нормандском побережье шикарная погода.

Я глубоко вздохнула, избегая смотреть на него. Итак, я угодила в ловушку, и мне нечего возразить, разве что поделиться с ним своими параноидальными подозрениями, которые казались мне самой все более нелепыми!

— Ты предпочитаешь, чтобы я поискал гостиницу? — предложил он.

— Ну, это уж совсем глупо… В особенности если мы поселимся в пятидесяти метрах от него.

— Ага, ты сама сказала. К тому же для тебя это возможность лучше узнать Тристана, так тебе будет спокойнее.

Я прочла на его лице насмешку, он шутливо вздернул бровь. Мой муж явно о чем-то догадался.

— А с какой стати мне волноваться?!

— Ага! Думаешь, я не заметил выражение твоего лица?!

— Да нет…

Янис расхохотался. Окончательное решение принято: мы едем к Тристану.

Запоздалый отъезд. Пробки на магистрали A13. Взвинченные дети на заднем сиденье «вольво». Янис: солнечные очки на носу, руки на руле, довольное выражение лица. Я: босые ноги, задранные на приборную доску. Пока все нормально. За одним исключением — я была в стрессе. Я нервничала, тряслась, как бы дети не слишком баловались у Тристана, волновалась, что они начнут плохо себя вести, я, соответственно, буду на взводе и отравлю отдых Янису. И он пожалеет о том, что бросил стройку. Меня мучил страх, что мне там будет плохо. А еще я очень боялась узнать, что на самом деле Тристан — гнусный тип. И жалела, что отвергла Янисово предложение заказать гостиницу, как мы обычно делаем. Теперь мы ни минуты не сможем провести в кругу семьи, без посторонних, впятером, чтобы набраться сил и спокойно побыть вместе. В общем, меня накрыла паника. Я вздрогнула, когда Янис положил мне ладонь на бедро и погладил:

— Нам будет хорошо, обещаю.

Я вздохнула и заставила себя улыбнуться в ответ: — Да, конечно.

Он легонько постучал пальцем мне по лбу:

— Давай переключайся! Погоди, есть идея.

Он резко свернул и съехал с шоссе. Дети завопили, я обозвала его психом. Янис громко расхохотался, явно довольный собой. Он повез нас деревенскими дорогами, объяснив, что мы никуда не торопимся и нормандский бокаж может сыграть роль декораций для безмятежной вылазки на природу. После этих слов он включил специальную «каникулярную песню», свою песнюталисман — Sunny в исполнении Марвина Гэя. И принялся подпевать, бросая на меня приглашающие взгляды. Я в конце концов сдалась и запела вместе с ним:

Я чувствовала, что он счастлив и раскован, и это подняло мне настроение. Потом Янис сделал звук тише и оглянулся через плечо:

— Ваш черед, ребята!

Я тоже посмотрела на них и увидела, что они извиваются, пытаясь извлечь из-под сиденья большой пакет.

— Это тебе, мама!

Я взяла пакет дрожащими руками:

— Что это?

— Открывай! Не могли же мы проигнорировать традицию маминого каникулярного наряда!

— Ни за что на свете! — отозвались дети.

Я была растрогана и с трудом справлялась с наплывающими слезами и угрызениями совести. Я просто обязана прекратить упреки. Он нашел время, чтобы купить мне «платье на каникулы». Начало этой традиции Янис положил в наш первый отпуск после рождения Жоакима. Я считала себя уродливой, толстой, ныла, что летом мне нечего надеть. Накануне нашего отъезда он пришел домой, обвешанный пакетами. И с тех пор каждый год бегал по магазинам в поисках «того самого платья». Платья, в котором хотел видеть меня во время отпуска.

— Давай скорее, мама! — поторопила меня Виолетта. — Мне не терпится! Покажи свой наряд принцессы!

Я разинула рот, развернув это обалденное чудо — платье кинозвезды пятидесятых из хлопка в красно-белую клетку.

— Где ты раскопал это?

— Секрет…

— Ты считаешь, что мы можем себе позволить?

— Ты заслуживаешь самого лучшего!

Я бросилась к нему, обхватила за шею, поцеловала в щеку.

— Ты, случаем, не забыла, что я за рулем?

— Ну и что? Я тебя люблю.

Он подмигнул мне. Я положила платье на приборную доску и сняла майку.

— Не дождешься, пока приедем? — Янис умирал со смеху.

— И речи быть не может!

Я сбросила шорты и, выгибаясь, умудрилась натянуть платье. Завязав сзади на шее бант, я опустила козырек с зеркалом и надела солнечные очки. Затем с трудом, но все же сумела положить ногу на ногу, выпрямилась, не забыв отвести плечи назад и выпятить грудь, после чего состроила плутоватую гримаску и покосилась на Яниса.

— Соблазняешь? — прошептал он. — Сегодня вечером оно быстро слетит на пол. Я уже хочу в постель!

Я снова наклонилась к нему и поцеловала:

— И я тоже, представь себе.

Он искривился, пытаясь осторожно высвободиться, я отодвинулась от него, чтобы не мешать.

— Ребята! Мама — настоящая звезда.

Я обернулась к ним.

— Какая ты красивая, мама!

— Совсем принцесса!

— Спасибо, мои любимые!

Дорога на каникулы наконец-то стала дорогой на каникулы. Я постепенно возвращалась к самой себе и приходила к выводу, что наша семья тоже вновь обрела себя. Со страхами покончено! Я еще раз включила Янисову песню, и мы принялись распевать дуэтом во все горло.

Мы добрались до Кабура только в восьмом часу. Мы так надолго застряли на узких проселочных дорогах, что Янис дал мне свой телефон и попросил отправить Тристану смс, чтобы предупредить о нашем опоздании. В ответ тот сообщил, что ворота будут открыты и мы можем спокойно заезжать. Янис сразу нашел дом. Перед тем как выпустить детей из машины, я проверила, как они выглядят. Интенсивная дрессировка не потребовалась, они и так держались довольно спокойно, хотя и чувствовалось, что им необходима разрядка, да и просто размять ноги не помешает. Наша банда вывалилась из автомобиля и сразу нарушила покой большого двора. Снаружи дом казался огромным и довольно суровым. У меня даже холодок пробежал по спине. Это было типичное местное строение: фахверки, несколько этажей, ступеньки, ведущие к крыльцу. Ставни были частично закрыты. Если бы я проходила мимо, то решила бы, что дом уже давно пустует и, может даже, заброшен. Достаточно было оценить запущенность сада. Жоаким и Эрнест следовали по пятам за Янисом, который направился к большой лестнице, ведущей ко входу. Я задержалась у машины, борясь с приступом страха: мы не привыкли к такой обстановке.