Уроки плейбоя - Мелани Милберн

— Я чувствую себя больной от нервов, все думаю, что что-то пойдет не так. Я оступлюсь, или мое платье треснет на спине и весь мир это увидит. Как тебе кажется, я выгляжу толстой? О боже, а если все будут думать, что я толстая?

Лотти сжала дрожащие руки сестры.

— Ты выглядишь потрясающе, как и должна выглядеть принцесса.

Мадлен прикусила губу.

— Упс, я не должна так делать, это смажет помаду. У меня нет помады на зубах? — Она показала Лотти зубы.

— Нет, ты в порядке.

— Не могу поверить, что это день моей свадьбы. — В глазах Мадлен показались слезы. — Я так счастлива, Лотти. Надеюсь, ты найдешь кого-то такого же милого, как Эдуард. Я знаю, тебе он кажется скучным, но он такой очаровательный. Такой добрый, заботливый, любящий.

— Я не говорила, что он скучный. — Лотти избегала взгляда сестры, расправляя вуаль.

— Я знаю, он не похож на Лукку Чатсфилда. — Мадлен провела рукой по бедрам, изучая свое отражение в зеркале до пола. — Но, по крайней мере, он готов к долгосрочным отношениям. Ты ведь понимаешь, что Лукка вернется в Лондон, как только прикарманит трастовый фонд, правда?

Лотти пыталась игнорировать боль, вызванную этими словами.

— Я всегда помнила, на чем основаны наши отношения.

Мадлен играла с фамильными драгоценностями и жемчужным ожерельем на шее, когда поймала взгляд Лотти в зеркале.

— Слушай, мне жаль, что я вела себя как корова, когда ты вернулась из Монте-Карло…

— Все нормально. — Лотти притворилась, что занята драпировкой платья невесты. — Пресса в основном потеряла интерес, все хотят слышать о твоей свадьбе, так и должно быть.

Мадлен опустила руку и испытующе посмотрела на Лотти:

— Ты ведь не влюбилась в него, правда?

Лотти продолжала увиливать.

— С чего ты вообще это взяла?

— Он очень привлекательный.

— И?..

— И будь осторожна, это все, что я имею в виду. — Мадлен продолжила изучать свое отражение. — Такие, как Лукка Чатсфилд, не влюбляются в таких, как ты.

Лотти охватило чувство обиды.

— С чего ты взяла, что я не его тип? Ты не знаешь его, ты знаешь только то, что написано о нем в газетах. Ты не проводила часы в его компании, когда вокруг нет никого. Ты не знаешь, какой он умный, добрый, какой невероятно талантливый. Ты вообще его не знаешь.

Мадлен скептически подняла бровь.

— Талантливый в чем? В сексе? В создании шокирующих скандалов, которые приводят его семью в смущение? Ну же, Лотти. Ты позволяешь вашей связи помутить твой рассудок. Он хорош только в том, чтобы показать девушке, как хорошо провести время.

Лотти поджала губы. Искусство было единственным, что Лукка хотел сохранить тайным, и она отнесется к этому с уважением.

— Мы должны идти. Фотограф сделает несколько снимков, прежде чем мы отправимся в церковь.

Лукка хотел пропустить свадьбу, но в последний момент передумал. Он знал, что Лотти будет нервничать и надеяться, что все пойдет по плану, а роль подружки невесты только усиливала давление. Поэтому он будет следить за деталями, чтобы Лотти смогла сосредоточиться на своих обязанностях. И это никак не связано с тем, что он хочет провести последние мгновения с ней. Месяц закончится, и, как только деньги станут его, Лукка вернется в Лондон, сделка есть сделка. Всего три дня, и все будет в его руках.

У церкви собралась огромная толпа людей и папарацци, но он ждал этого и уже заготовил шутки, чтобы отбиться от спекуляций на тему его присутствия, которых до сих пор ему удавалось избегать.

— Лукка Чатсфилд. — Журналист пробрался сквозь толпу и протянул ему микрофон — Социальные сети сходят с ума из-за портрета обнаженной принцессы Шарлотты. Ходят слухи, что вы — художник. Ваши комментарии?

Лукка почувствовал, что у него уходит земля из-под ног. Как это могло произойти? И именно сегодня. Лотти будет в ужасе, унижена, предана им. Опозорена им.

Еще один журналист пробрался к нему, и еще, и еще, пока его не приперли к холодному камню собора.

— Один из критиков в Лондоне сказал, что портрет — это работа мастера. Что вы можете сказать об этом, Лукка?

Вопросы летели в него отравленными стрелами.

— Как давно вы рисуете?

— У вас уже запланирована выставка?

— Какова цена портрета принцессы?

— Была предложена цена в три миллиона фунтов, вы согласитесь на это предложение?

Лукка широким взмахом руки смел все микрофоны:

— Убирайтесь.

— Принцесса знает, что вы опубликовали портрет?

— Приближается невеста.

Папарацци повернулись к приближающейся королевской кавалькаде из четырех черно-золотых повозок, запряженных белыми лошадьми, и все внутри Лукки оборвалось. Лотти была в первой с тремя другими подружками невесты и выглядела еще прекраснее чем когда-либо. Ее мир вот-вот разрушится, и он не может ее защитить или даже предупредить, прежде чем пресса набросится на нее, как гиены на ничего не подозревающего оленя.

Лукка никогда не испытывал к себе такого отвращения, ведь это его вина, он не только разрушил все в ее жизни, но и свадьбу ее сестры, мероприятие, над которым Лотти так сильно трудилась, чтобы сделать его совершенным.

Он все испортил.

Он разрушил ее репутацию. Опорочил. Замарал.

Он до последней капли потерял то уважение, которое появилось у нее по отношению к нему за последние три с половиной недели. С этих пор она будет смотреть на него с отвращением. Будет ненавидеть его, когда он надеялся… на что?

Он не будет — не позволит себе думать о том, на что надеялся. Надежда — не из его мира. Он плейбой — циничный плейбой, который не верит в любовь, надежду и верность.

Лукка уловил тот момент, когда она обнаружила, что произошло, он наблюдал, как ее мир рушится, как ее лицо бледнеет при виде изображения на экране смартфона, который поднес к окну повозки один из журналистов. Ему было физически плохо от этого.

Конечно, она обвинит его, хотя он не показывал портрет ни одному человеку. Ни одной живой душе. Даже не фотографировал его. Он отдал ей часть себя — часть, которую не давал никому другому.

Лукка отвернулся, чтобы не видеть, как она ищет его лицо в толпе, как растут ненависть и отвращение. Он не останется, чтобы еще сильнее навредить ей или ее семье. Единственный выход — расстояние, и чем скорее, тем лучше, в надежде, что скандал уедет с ним.

* * *

— Как ты могла со мной это сделать? Сперва на мое двадцатиоднолетие, теперь моя свадьба. О чем ты думала?

Лотти все еще дрожала от того, что увидела свой портрет на сотнях телефонных экранов. Скандал катился снежным шаром, и она не знала, как его остановить, казалось, что прямо в центре свадебного торжества появился шторм, сметающий все на своем пути. Но среди истерии и хаоса было спокойное прибежище внутри, которое знало одно — Лукка не показывал портрета прессе.