Дыхание скандала - Элизабет Эссекс

— Чтобы отблагодарить меня должным образом, Престон, вы должны поцеловать меня.

За долгое мгновение чреватой многим тишины жар в груди Антигоны разгорелся сильнее. Она поднялась на цыпочки и прижалась губами к его щеке. Ее губы задели уголок его рта, и ее поразил контраст между мягкостью его губ и легкой шершавостью выбритой щеки. В следующий миг Джеллико повернул голову и накрыл губами ее рот. Его губы шевельнулись, нежно надавливая. Только раз.

Он подбадривал ее, повернувшись к ней и наклонив голову, и Антигона чувствовала теплоту его губ, обветренных солнцем и дождем, привкус крепкого пива в его дыхании. Она шевельнула губами, прокладывая дорожку легких поцелуев по линии его рта, исследуя его вкус и запах. Распахнув глаза, она смотрела на него, восхищенная откровенной красотой Уилла.

Его глаза были закрыты, он стоял спокойно, словно ждал. Джеллико тщательно сторонился ее, прижав к бокам кулаки.

Но Антигоне хотелось, чтобы он обнял ее, как тогда, когда они сидели на Резвушке и во дворе таверны, когда его рука обнимала ее, окутывая теплом. Вцепившись в его лацканы, Антигона удерживала его, пока смотрела, исследовала, пробовала на вкус. Она снова поцеловала его, повернув голову, как делал он, зажала между своими губами бархатистую твердость его рта, утоляя голодное любопытство, разгоравшееся в ней.

Но ей было мало, что Джеллико просто спокойно стоит и позволяет целовать его. Антигона хотела, чтобы он наклонил голову и накрыл ее губы своими. Она хотела узнать, каково на вкус солнечное тепло. Она хотела прижаться к нему всем телом, потянуть его на твердые булыжники и запустить пальцы в его волосы или упасть с ним в мягкую постель и…

О Господи! Она отпрянула, напуганная силой своего влечения к нему, силой своего желания.

Она вздрогнула, когда его дыхание согрело ее щеку, он очень медленно отстранился и провел мозолистым пальцем по ее нижней губе, потом по подбородку.

Антигона чувствовала его прикосновение всем своим существом. Она качнулась к нему, отчаянно желая, чтобы это глубокое, неотразимое чувство продолжалось.

Но Джеллико отстранился, уронив сжатые в кулаки руки.

— Уже поздно. Это была долгая ночь.

— О Господи! Да, — прошептала она. — Это была только одна ночь?

— Похоже, что дольше. — От его улыбки серый предрассветный свет стал ярче.

— Да.

Похоже, эта ночь длилась целую жизнь.

— Вам лучше войти здесь. — Он кивком указал на дверь. — Вы отсюда найдете дорогу наверх?

— Думаю, да, — машинально ответила Антигона. Почему он больше не хочет поцеловать ее? — Вам пора идти, — промямлила она, уткнувшись взглядом в его сапоги. Может быть, станет легче, если он уйдет первым, поскольку сама она не в состоянии это сделать. Ее грудь по-прежнему вздымалась и опадала в трудном дыхании, перемежавшемся спазмами.

— Полагаю, да, — тихо согласился Джеллико, погладив волосы за ее ухом. — Честно говоря, для меня небезопасно задерживаться дольше. Поскольку если я останусь, то пробуду здесь очень, очень долго. Да и джентльменскому поведению есть предел. — Он очень медленно наклонил голову и поцеловал ее в лоб.

Антигона прикрыла глаза от опустошающей нежности этого маленького благословения. Она это не придумала, Джеллико тоже чувствовал силу возникшего между ними влечения. Но он благородный человек.

— До завтра. — Еще раз кивнув, он повернулся, полы его пальто задевали сапоги, когда он уходил в умирающую ночь.

Тогда, и только тогда, Антигона перевела дух.

Не то чудо, что она сумеет пробраться наверх незамеченной, чудо, если ей удастся заснуть.

Потому что впервые за долгое, очень долгое время бодрствование оказалось прекраснее благословенного забвения сна.

Коммандер Уильям Джеллико — ее друг. Больше, чем друг.

Укрывшись в тени конюшенного двора, Уилл всматривался в фасад западного крыла в поисках какого-нибудь сигнала, что Престон благополучно добралась до своей спальни. Но не было никакого признака, что долгая ночь наконец закончилась, и можно отправляться домой.

Поэтому Уилл не ушел. Он остался.

Он сделал именно то, что так заносчиво выбрала для себя Престон: улегся на чистом сене в пустом стойле и ждал. Чего именно, он и сам не знал.

Что в комнатах рядом с ее спальней зажгутся свечи? Раздадутся пронзительные крики обвинения и осуждения? Или какой-нибудь слуга принесет в конюшню сплетни, когда прислуга примется за раннюю работу?

Но ничего подобного не произошло. Случилось другое — когда утро разлилось над горизонтом, Уилл провалился в глубокий, без всяких сновидений сон, что приятно отличалось от предыдущей ночи, когда он, не в силах заснуть, в четыре часа утра от досады смотрел в потолок.

После нескольких блаженных часов отдыха Уилла разбудил работавший в конюшне мальчишка. Подросток счел его пьяным гостем, который свалился в сено после буйных выходок, но был счастлив найти управляющего конюшней, когда Уилл дал ему соверен и попросил обеспечить возвращение домой.

В маленькой закрытой карете он отправился в лоно своей семьи, в Даун-парк, где сбросил одежду, выкупался в самой горячей воде, которую только могла обеспечить хорошо оплачиваемая и опытная прислуга графа, и проспал еще четыре часа, прежде чем почувствовал себя способным обдумать свои ночные приключения.

Их приключения.

По трезвом размышлении, он с удовольствием обнаружил, что свободен от всяких самообвинений. Если ему снова довелось бы пережить этот вечер, он провел бы его точно так же, ну, может, за исключением драки в таверне. В общем и целом, вечер был совершенно чудесный.

Однако…

Хоть их вчера вечером и не обнаружили, факт остается фактом — он оставил Престон в одиночку предстать перед судилищем. А этого он не допустит. Он — ее товарищ, больше того, он офицер и джентльмен. И если у этого вечера будут последствия, он не останется в стороне.

Ее деревня, Уилдгейт, находится на востоке, за границей Гемпшира, в графстве Суссекс, что, по закостенелым обычаям английской провинции, почти чужая страна. Уилл был уверен, что в Даун-парке есть люди, которые никогда не бывали в соседнем графстве. Но Здоровяк Хэм не из их числа.

— Значит, Редхилл, мастер Уилл? — Здоровяк Хэм задрал подбородок к потолку каретного сарая, обдумывая просьбу. — Именно так я и думал. Полагаю, мне не нужно спрашивать, почему вы хотите туда отправиться.

— Полагаю, не нужно.

— Значит, вы закончили ваше дело прошлой ночью в удовлетворительной манере, молодой сэр?

— Не совсем удовлетворительно, Хэм. Поэтому и нужно съездить в Уилдгейт. Я могу добраться туда и вернуться к вечеру?

— Зависит от того, как вы поедете. Вы нарядились в лучшую одежду своего брата. — Кучер окинул Уилла взглядом от макушки до сапог и поправил его шляпу, точнее, касторовую шляпу его брата. — Черт меня забери, если я не прав, желая вам счастья. Ладно тогда. Судя по тому, как вы сегодня ковыляете, верхом вы ехать не захотите.