Под знаком тигра - Олег Вороной

И знал же, что убегать категорически нельзя!

Раз-два — и я уже на дереве. Даже не на дереве, а на высоком пне — упавший старый кедр сломал берёзу. Гладкий березовый ствол, обломанный на высоте метров четырёх. Раз-два — и я уже наверху. И не просто наверху, а балансирую на изломе, на этих острых щепках, и даже не балансирую, а устойчиво стою, хотя машинально ступни ощупывают эти щепки, находя наиболее прочные и не такие острые. Хорошо, что подошвы сапог оказались крепкими, не проткнули их берёзовые остряки.

Стою на этих остриях, песню горланю: «Опять стою на краюшке земли, // опять плывут куда-то корабли». Говорю же: страх весёлый был, озорной. Даже тигр остановился. Постоял, покрутил головой удивлённо и… ушёл. Исчез тигр из виду, и мне сразу нехорошо стало, ноги дрожат, подгибаются. А спуститься-то боязно!

Вот тогда-то я и прочувствовал, что значит держать равновесие. В детстве-то легко мог по остриям забора ходить и даже по канату немного получалось. Догадался присесть и руками за щепки держаться. Но всё равно, голова кружится аж до тошноты. Чувствую, что скоро упаду. Кое-как спустился. Уже как-то безразлично было — совсем ушёл тигр или неподалёку затаился. С той поры стал бояться высоты.

А с чего всё началось, почему тигр близко подошёл? Получается, что подманил я его. Шёл по лесу, решил отдохнуть. Посидел так хорошо на поваленном кедре. Когда сидишь на таком огромном дереве, особые ощущения появляются. Кажется, что корни схватились намертво за небо, а вершина уходит куда-то вниз, под землю, словно с падением этого гиганта мир перевернулся, время вспять пошло, и всё начнётся теперь заново: проклюнется по весне из орешка росток, потянется к солнцу и будет понемногу крепнуть, обнимая всё шире и шире родной ветер, родные запахи. И так долгих пятьсот лет! Целую вечность! И всего одно дерево! Дерево-вечность. Много интересных мыслей появляется, когда сидишь на таком гиганте.

И тут подлетела кедровка. Символично? Да, символично. Погиб кедр, и тут как тут сеятель: новые кедры рассаживать. Заметила меня и давай шуметь на всю тайгу, что какой-то такой нарост необыкновенный на валежине появился — я ж неподвижно сижу. Покрякала кедровка, попищала — я сижу. Попрыгала по веткам вокруг, полетала — я сижу. Тогда она стала звуки всякие странные издавать — чуть не разговаривать. Ну и я, продолжая сидеть неподвижно, стал посвистывать, попискивать, а-а-а — что-то напевать.

Что тут началось! Дразниться стала — повторять за мной! И так иногда похоже получалось! Во, талант-самородок!

Поразвлекался я от души, устал даже. Шея затекла, зашевелился. Обидел я этим кедровку — вспорхнула, отлетела подальше и села, не теряя меня из виду. Всё — концерт окончен. И тут шорох из-за спины! Хозяин тайги! Оказывается, очень внимательно он наш концерт слушал!

Но вот почему кедровка на него внимания не обратила? Неужели так увлеклась, что никого, кроме меня, не замечала? Или тигр ей уже просто надоел? Такая вот эквилибристика.

Л. И. X. посвящается

— Никогда в жизни меня совесть не мучила. Мать — царствие ей небесное — за меня сильно боялась. Думала, что по тюрьмам пойду. Но обошлось. До крайностей не доходило. Жил, конечно, как попало. Сто мест поменял, сто работ перепробовал. И с геологами ходил, и с археологами копал, и морячил, и рыбачил, и строил, и скважины бурил, и золото мыл, и охотился — много перепробовал, много где побывал, много чего повидал… Много и водки выпил — а что? — здоровье позволяло. Это сейчас уже старею, остепенился. Пятый год на одном месте — когда такое было?

Тайга, Тайга-Матушка всё сильнее тянет. Хорошо в лесу, покойно. Люди давно надоели, шум, суета — это не для меня. Лес валю. Интересно. Попробуй, свали дерево, чтоб оно упало не туда, куда упадёт, а куда мне надо. Тут и глазомер, и сила нужны. Правильно запил сделать. И пилить, чтоб пилу не зажало. Всё оно просто только со стороны. А сам, поди, попробуй. Да когда дерево падать начнёт, уйти надо успеть на безопасное расстояние. А то, бывало, мужики не успевали и гибли. Опасное дело. Зато как ухнет лесина в снег — прямо «салют победы», аж сопки загудят!..

Нравится мне это дело. Хотя, конечно, леса всё меньше остаётся, всё труднее его брать. Но на мой век хватит. А там, глядишь, люди вообще перестанут пилить дикий лес и будут пилить только посаженный. Хотя здесь, в Приморье, лес сам быстро восстанавливается. Главное, чтобы пожаров не было.

Так вот, насчёт совести. Появилась она у меня! От… тигрицы. И тигрёнка. Вот как на человека зверюга влияет! Потому что — непростой это зверь. И красоты необыкновенной, и ума. Это я, как бывший охотник-профессионал, говорю.

В позапрошлый год валил я лес в Можайском ключе. А там кедрачи, кабана много. Охотился частенько. Вот и нарвался как-то раз на тигрицу с тигрятами. Нос к носу столкнулся.

Ветер был сильный. А какая работа при ветре? При ветре валить деревья нельзя. Вот и получился выходной день. Иду по волоку, по сторонам приглядываюсь. Двустволка наготове: вдруг кабан выскочит. Выскочил. Тигрёнок. Я сразу и не понял, кто это. Показалось — барсучок на меня бежит. Потом смотрю, что барсучок какой-то не такой. Ёлы-палы! Тигрёнок! А я чуть уже не выстрелил — барсучатина о-очень полезная, особенно барсучий жир. Вот бежит на меня тигрёнок, уже метров двадцать до него, деревья вокруг глумят, качаются, а я стою, держу его на мушке и думаю: а где тигрица? Только подумал, а она ка-а-ак выпрыгнет на волок, встала перед тигрёнком, да ка-а-ак рявкнет!

Испугался я очень. Не помню даже, как на дереве оказался. И ружьё в руках. Порычала тигрица, постояла, повернулась уже уходить. И что на меня нашло?! Взял, да и стрельнул в тигрицу. И страха уже не было! Остервенение какое-то вышло: раз ты меня, Человека, напугала, на дерево загнала, то — на тебе, получай.

Попал прямо в сердце. Лежит тигрица, дергается в конвульсиях, а рядом два тигрёнка друг к дружке жмутся — перед выстрелом второй тигрёнок подбежал… Слез я с дерева, пошёл к бараку, товарищам рассказал. Решили закопать, как говорится, «от греха подальше». Закопали. А куда её? Шкуру продать очень сложно: перед этим милиционера поймали со шкурой тигрёнка, судили. Охотинспекции туда-сюда шастают. Да и попробуй, выделай её, шкуру-то, до товарного вида, чтобы никто не узнал. Нет, очень сейчас это непросто и рискованно.

Через пару дней утром выхожу из барака — собачка залаяла, глядь, — сидят два тигрёнка возле трелёвщика. Глаза голодные…

И тут у меня в сердце что-то ворохнулось! Как цыплёнок зашевелился и клювом изнутри в скорлупу упёрся. Так жалко стало тигрят.

Пошёл в барак, достал из ведра мясо, что для борща приготовили, разрезал на куски и пошёл к тигрятам.