Я хочу рассказать вам о... - Хорхе Букай

Мой психотерапевт снова оказался прав. Миг света и абсолютной гармонии прошел, и опять возникли мои вечные вопросы об истине, о других и о себе самом. Меня совершенно выбил из колеи тот факт, что третий раз за год один из моих коллег получал прибавку к зарплате больше моей. Я считал себя способным объективно оценивать свою работу и знал, что делаю ее достаточно хорошо. Более того, был уверен, что я лучший и более продуктивный недипломированный специалист, чем остальные сотрудники.

— Просто Эдуардо лижет…

— Что «лижет»?

— Ну, лижет… в общем, подхалим.

— Странный способ действий, имеющий определение только на жаргоне.

— Он старается все время быть на глазах у начальника, преувеличивая то, что он сделал, чего добился, и преуменьшая свои неудачи. И начальник, а он далеко не дурак, все понимает, наверняка понимает. Просто в свободное от демонстрации своих достижений время Эдуардо льстит начальству.

— А оно, похоже, падко на лесть?

— Наверно, потому что, когда надо поощрить кого-то, само собой разумеется, премию получает льстец.

— Ты говорил с начальником?

— Да, конечно. Он считает, что я спорю по любому поводу, что у меня плохой характер, а это снижает мой рейтинг.

— Иными словами, ты ставишь вопрос так начальник говорит, что, если бы ты был таким же подхалимом, как Эдуардо, в качестве поощрения ты получил бы продвижение по службе, более высокий рейтинг и большую зарплату.

— Похоже на то.

— Ну, тогда все ясно. Ты видишь цель, знаешь, как ее достичь, следовательно, способен это сделать. Что тебе еще нужно? Остальное зависит от тебя.

— Я отказываюсь.

— От чего?

— Отказываюсь все время поддакивать, чтобы получать немного больше денег.

— Мне это нравится, Демиан. Но не думай, что это касается только работы.

— Не вижу в этом ничего общего. Но мой опыт общения с тобой говорит мне, что никогда не бывает «только в одном месте», поэтому я не знаю, происходит ли так только на работе. Я этого не знаю.

— Когда Рикардо для участия в презентации на факультете выбрал не тебя, а Хуана Карлоса, ты почувствовал то же самое?

— Да.

— А когда несколько месяцев назад ты мне рассказал, что твоя подруга Лаура отдалилась от тебя, потому что предпочла общество людей, которые не говорят ей неприятных вещей, разве это не то же самое?

— Да! То же самое… Значит, чтобы не остаться одному, тебе приходится через силу строить из себя не то, что ты есть на самом деле.

— От первого лица, пожалуйста…

— Если я не хочу остаться в одиночестве, то я должен льстить, соглашаться со всеми и во всем, быть мягким и пушистым, рта не раскрывать или раскрывать его только для того, чтобы сказать «да*…

— Несомненно, это один из путей. Но есть другой — это путь Диогена.

— И что это за путь?

— Путь Диогена.

Однажды Диоген ел чечевичную похлебку, сидя на пороге какого-то дома.

В Афинах не было более дешевой еды, чем чечевица.

Иначе говоря, если ты ешь чечевичную похлебку, значит, твои дела плохи.

Мимо проходил один из министров императора и сказал ему:

— Ах, Диоген! Если бы ты научился быть покорным и льстить императору, тебе не пришлось бы есть столько чечевицы.

Диоген оторвался от еды, поднял глаза и, пристально посмотрев на богатого собеседника, ответил:

— Ах, брат мой! Если бы ты научился есть чечевицу, тебе не пришлось бы быть таким покорным и так льстить императору.

— Это и есть путь Диогена. Это путь самоуважения и защиты собственного достоинства, превыше нашей потребности в одобрении.

Мы все ищем одобрения других людей. Но, если для этого нужно перестать быть самим собой, это не только слишком дорогая цена, но и бессмысленные поиски: мы становимся похожи на человека, который искал по всему городу своего мула, разъезжая на… своем муле.

— Я все думал и понял, что есть много вещей, за которые мне приходится платить высокую цену. И это не улучшает мое самочувствие.

Как будто я — белка в колесе и не могу из него вырваться. Как можно заранее узнать, какую цену придется заплатить в каждом случае: высокую, низкую или справедливую? С материальными вещами легче, потому что цены более-менее определены. А как оценить все остальное?

— Кажется, нужно сначала понять, что такое высокие цены. Что такое «дорого заплатить»?

— Дорого — значит много.

— Посмотри на это с материальной точки зрения. Сто тысяч долларов — это много?

— Да, конечно.

— Значит, самолет «Джамбо-Джет» за сто тысяч долларов — это дорого?

— Ну, смотря для кого. Для меня — да.

— Почему?

— Потому что у меня нет ста тысяч долларов, и достать я их тоже не могу.

— Нет, Демиан, не путай дорогое с дорогостоящим. «Джамбо-Джет» за сто тысяч долларов — это дешево, вне зависимости от того, есть ли у тебя такие деньги.

— В таком случае, как это все работает?

— Дорого или дешево определяется путем сравнения цены (сколько стоит) и ценности (чего стоит). А не того, сколько стоит и сколько у тебя есть. Дорого то, чья цена больше его истинной ценности.

— Больше истинной ценности… Ну конечно, поэтому есть много вещей, за которые я явно плачу дорого… Теперь-то я понимаю.

— Ценность нематериальных вещей, — продолжал Хорхе, — настолько субъективна, что только сам человек может определить, справедлива ли их цена. Но есть драгоценное имущество, которым мы владеем, не умея как следует ценить его. Это, например, человеческое достоинство. Мне кажется, что собственное достоинство, самоуважение, как я тебе уже говорил, настолько ценно, что расплачиваться им за что-то всегда выходит слишком дорого.

Жил-был король, помешанный на тщеславии.

Тщеславие всегда, рано или поздно, сводит людей сума.

Этот король приказал построить храм в садах своего дворца, а внутри храма поставил свою собственную огромную статую в позе лотоса.

Каждое утро после завтрака король шел в свой храм и преклонял колени перед своим образом, творя молитвы самому себе.

Однажды он решил, что религия, у которой всего один последователь, не может считаться великой. Поэтому поклоняться ему должно больше людей.

Тогда он издал указ, чтобы все солдаты королевской гвардии преклоняли колени перед статуей по меньшей мере один раз в день. То же самое должны были делать все слуги и министры его королевства.