Безрассудная страсть - Тара Пэмми

Лео сделал внезапное, но неопровержимое открытие, что Неха была единственной женщиной, которая могла снова сделать его уязвимым, как того мальчика. Что она снова может причинить ему боль. Она обнимала его и любила, когда он переживал непростые времена и вел себя как полный негодяй.

Он всегда любил ее, разве не поэтому никогда к ней не приближался?

Потому что с ней он хотел бы всего. Не зря ведь он с такой радостью ухватился за идею жениться на ней, чтобы она была рядом с ним до конца его дней.

Осознание этой любви пришло так легко, так свободно, как будто огромная тяжесть, давившая на него, внезапно исчезла.

Может быть, прошлое действительно ушло. Возможно, смерть отца означала, что он свободен от вопросов, которые никогда не задавал. В конце концов, он был готов, он был достаточно зрелым, чтобы полюбить драгоценную женщину, которая выбрала его, даже до того, как он выбрал сам себя. Свое счастье.

Теперь ему предстояло сделать такой же выбор. Для нее, для них обоих. Для самого себя.

Вернувшись домой после занятий йогой, Неха уже собиралась забраться в душ, когда раздался звонок в дверь. Она нахмурилась, подумав, что мама уже собрала ее вещи в особняке, хотя всего лишь вчера она со слезами на глазах столкнулась с Нехой на уличном рынке.

Улыбка тронула губы Нехи, когда она вспомнила, как сильно ее папа любил склонность матери к драматическим эффектам, как он это называл. Хотя маме и потребовались годы, чтобы осознать, какое огромное расстояние Марио создал между ними, но как только она это поняла, то сразу же прыгнула в такси и поехала к Нехе.

Не потрудившись надеть шорты, Неха подошла к двери в свободной розовой футболке без рукавов и открыла ее с приветственным возгласом на губах.

Улыбка сползла с ее лица, у нее перехватило дыхание, и она задрожала всем телом.

Облокотившись о дверной косяк, там стоял Леонардо. Его непокорные волосы выглядели еще более взъерошенными, светло-голубая рубашка плотно облегала грудь, джинсы подчеркивали его сильные бедра. Он выглядел мужественным, брутальным и невозможно красивым.

Она стояла неподвижно, вцепившись пальцами в дверь и молча глядя на него, а внутри у нее бушевала буря. Каждый дюйм ее тела был наполнен желанием и отчаянной тоской, которые она по глупости считала похороненными.

Он смотрел ей в глаза целую вечность, не говоря ни слова. Волна тепла пробежала по ее лицу, шее, груди, животу, вниз по ее обнаженным, стиснутым бедрам, к золотой цепочке, которую она носила на одной лодыжке, к ее розовым пальцам ног, а затем снова вверх, и казалось, все ее тело охватил огонь.

Его магнетический взгляд задержался на ее животе, груди, а затем снова устремился на ее лицо. Жар прошелся по ее влажной шее и щекам. У нее кружилась голова от желания, которое с треском врывалось в ее жизнь, как будто она была генератором, включенным в розетку.

Боже, всего лишь один его взгляд — и она растаяла изнутри…

— Я не знала, что ты приедешь в Лондон, — сказала она в сгустившейся тишине, просто чтобы снять напряжение.

Потому что, честно говоря, она сделала все возможное, чтобы не впускать его в свою жизнь. Выкинуть прочь из своих мыслей. Из своего настоящего.

Что было чертовски трудно, учитывая тот факт, что он послал Натали к ней в Лондон на рассвете того же дня, когда она отменила свадьбу по телефону. Чертовски трудно игнорировать его, когда он звонил ей, как часы, каждые два дня, чтобы узнать, как она себя чувствовала.

Она была слишком несчастна, чтобы не ожидать от него чего-то подобного. То, что она отменила их свадьбу, вовсе не означало, что Лео перестанет заботиться о ней. Или что она перестанет ненавидеть его.

Совсем другое дело — выкинуть его из своего сердца.

Она еще не была готова встретиться с ним лицом к лицу, ее все еще сильно влекло к нему. В ее душе все еще оставались гнев, обида и боль из-за того, что он не мог дать ей того, что ей было жизненно необходимо.

Она планировала быть рациональной, трезвомыслящей и разумной в их партнерстве. Потому что он собирался быть отцом ее нерожденных детей…

— Привет, красавица, — наконец сказал он, его голос был хриплым и грубым, как будто звучал изнутри какого-то сосуда.

Когда он испытывал какую-то сильную эмоцию, то обычно прятал ее глубоко внутри. Каждый дюйм ее кожи покалывало в ответ на этот тон, ее тело расслабилось, ожидая удовольствия, которое он давал так умело.

— У меня есть новости. Мы наконец-то узнали, кто наш новый акционер.

— Ну и кто же это?

— Винченцо Кавалли. Каким-то образом ему удалось наложить лапы на акции Сильвио. Массимо пытается найти лазейки, чтобы опротестовать решение отца в судебном порядке.

— Что же это будет означать для BFI? — спросила она, зная, сколько сил он вложил в компанию.

Он пожал плечами, и ее зрачки расширились.

— Мы с Массимо решили, что пусть будет как будет. Если Винченцо сровняет BFI с землей, мы создадим новую компанию, она будет еще больше и лучше. Я решил пока что сконцентрировать свою энергию на других вещах.

— О, — сказала она, борясь с непреодолимым желанием броситься в его объятия.

Она не видела его уже четыре недели и, мысленно представляя, как пойдет этот разговор, готовила себя к встрече с ним лицом к лицу. Но, боже, невозможно было подготовиться к разговору с этим мужчиной. Она никогда не сможет смотреть на него равнодушно, без желания, без влечения.

— Можно мне войти? — спросил он вежливо, но его пристальный взгляд был горячим, жадным, обдал жаром ее кожу. Как в те первые годы, когда они еще изучали друг друга, проверяли, начинали друг другу нравиться.

Она кивнула и отступила назад.

Он прошел мимо нее, и его запах — такой знакомый и связанный с множеством приятных воспоминаний — проник в ее душу. Она чувствовала, как ей стало теплее от его присутствия.

Его пальцы нежно коснулись ее щеки и отступили, когда она напряглась.

— Ты в порядке, милая? — Опять эта хриплая дрожь в его голосе.

А может быть, она сходит с ума от тоски и воображает то, чего нет. Боже, он не произнес ни слова, когда она изливала свое сердце. Она не в себе, если думает, что что-то изменилось.

— Хорошо. Отлично, — добавила она для убедительности, проходя в кухню и чувствуя спиной его взгляд. Налив себе стакан холодной воды, она осушила его одним глотком и вернулась в гостиную, но их по-прежнему разделял диван. — Я встречаюсь с мамой за ланчем и не хочу заставлять ее ждать, — соврала она.

— Значит, она приходила повидаться с тобой?

Что-то в его тоне зацепило ее.

— Да. Она перехватила меня по дороге на местный рынок. Плача, она извинилась за то, что долгие годы не понимала, что происходит прямо у нее под носом. Сказала, что уходит от Марио, если ты можешь в это поверить; что много лет назад приняла его предложение только потому, что понимала: она слишком слаба, чтобы заботиться обо мне, и хотела, чтобы рядом со мной был по крайней мере один сильный родитель… Только сейчас она поняла, как сильно Марио навредил мне… — выдохнула Неха, прижимая руку к груди.