Как перевоспитать герцога - Меган Фрэмптон

– Если бы я дала себе труд задуматься, ваша светлость, то пришлось бы признать, что я – не исключение, – продолжила Лили, решившись наконец высвободить руку, – ведь у меня есть все основания млеть в вашем присутствии от страха. Вы можете в любой момент уволить меня, решив, что я не удовлетворяю вашим требованиям. – «Или узнав, какие неприличные мысли бродят у меня в голове», – добавила она про себя. – Вы властны поступать, как вам заблагорассудится, со всеми, кто ниже вас, а выше вас только члены королевской семьи.

– Я бы никогда не стал пользоваться своим привилегированным положением, чтобы унижать других, – насупив брови, произнес герцог. – Даю вам слово.

– Я знаю, – тихо и по-доброму сказала Лили. И она не покривила душой. Она ему верила.

Пауза затянулась. Они молча стояли лицом к лицу, но не касаясь друг друга.

– Вы, кажется, хотели продемонстрировать мне, каким образом я мог бы определить, что леди питает ко мне интерес? Хочу уточнить: ко мне, а не к моему титулу.

В его голосе слышалась фальшивая легкость. Словно он чувствовал что-то такое, что не желал бы чувствовать, и очень хотел доказать то ли ей, то ли самому себе, что его это не беспокоит.

Хорошо, что хотя бы у одного из них включился разум. Хотя Лили никак не ожидала, что герцог Сердцеед поведет себя как герцог Скромник.

Если герцог Сердцеед превратился в герцога Скромника, тогда ей ничего не остается, как только, превратившись в нескромную гувернантку, взять инициативу в свои нескромные руки. Но этому не бывать, потому что тогда разразится скандал, который не нужен ни ей, ни ему.

– Давайте сделаем вид, что ведем приятную беседу, ваша светлость, – начала Лили.

– Нам ни к чему делать вид: мы и так беседуем.

Девушка закатила глаза, давая понять, что ее терпение небезгранично.

– Да, вы правы, но давайте представим, что мы на светском рауте и, возможно, заинтересовались друг другом.

Лили не могла не обратить внимания на то, как взмыла вверх его левая бровь, словно он собирался ей возразить или, что будет точнее, подтвердить факт их взаимной заинтересованности. И, угадав его намерение, Лили поспешила продолжить мысль, пока он не сказал что-то такое, от чего ей опять придется краснеть.

– И я – юная леди одного с вами круга. – «Тут уж не поспоришь: я ему совсем не пара». – И у нас обнаружились общие интересы. Кстати, что вам нравится больше всего?

Герцог пожал плечами.

– Я как-то об этом не задумывался. Пожалуй, мне нравится бренди, и карты, и еще… – герцог выдержал паузу, после чего заключил: – Пожалуй, ограничимся бренди и картами.

– Едва ли юная леди сможет поддержать разговор о достоинствах бренди и карт.

– Почему я и не собирался жениться, – сказал герцог и направился к одному из столиков на колесах. – И не утруждал себя вежливыми беседами с юными леди. До сих пор… – Он остановился и, обернувшись к Лили, с самодовольной ухмылкой добавил: – Мне не казалось, что оно того стоит. – Вытащив пробку из бутылки, герцог плеснул в бокал изрядную порцию бренди, после чего все с той же таинственной ухмылкой налил ровно половину от своей порции в другой бокал. Взяв оба бокала в руки, он протянул ей тот, где бренди было меньше.

– Это совершенно неправильно, – произнесла Лили, непроизвольно раздувая ноздри: запах бренди приятно щекотал нос.

Герцог тихо засмеялся и даже – нет, не может быть! – кажется, ей подмигнул.

– По зрелом размышлении, – чуть растягивая слова, проговорил герцог, – самое разумное, что я могу сделать в создавшейся ситуации, это как следует поработать над ошибками, пока я тут с вами, чтобы не ударить в грязь лицом, когда встречу ту, на которой, возможно, захочу жениться.

Он поднял бокал, жестом пригласив Лили присоединиться к тосту, и с шутливой торжественностью произнес:

– За крепость духа!

После чего опрокинул бренди в рот.

Лили лишь пригубила напиток и тут же закашлялась – огненная жидкость обожгла горло. Она старалась не слишком вдумываться в его слова. Жжение в горле прошло, и по телу разлилось тепло. Лили сама не заметила, как наступило приятное расслабление.

– Да, – кивнув, согласилась она. – Теперь мне даже нравится. Неприятно было только вначале.

– Какое тонкое наблюдение. И бренди – лишь один из многочисленных примеров, подтверждающих общее правило.

Это было сказано волнующим чувственным шепотом, который обжигал едва ли не сильнее, чем крепкий алкоголь.

Щеки ее пылали, и Лили, понимая, чем все это может закончиться, опустила бокал на приставной стол.

– Мне надо проведать Роуз, ваша светлость, – скороговоркой проговорила она, присев в реверансе. Она не смела поднять на него глаза, потому что соблазн был слишком велик. Настолько велик, что она могла бы и не справиться с искушением. Этот взгляд, эти взъерошенные темные волосы, эта легкая небритость…

Лили опрометью бросилась из комнаты, чувствуя спиной его взгляд. Как его ни назови: скромником или сердцеедом, – он был опасен. Очень опасен.

– Я хочу пирог, – сказала Роуз и брезгливо наморщила нос.

– Ешьте то, что вам предлагают, – ответила Лили и пододвинула девочке тарелку с тостом. – На завтрак пироги не едят.

В том, что касается правильного питания, Лили не давала поблажек ни себе, ни Роуз. Сладости на завтрак были и остаются под строгим запретом.

– Тогда я вообще не буду есть, – произнесла Роуз и скрестила руки на груди.

Лили слышала, как лакей, что стоял у стены, фыркнул от смеха. Этот молодой человек, слава богу, не был так высокомерен, как тот, что привез записку от герцога в агентство. Лили в ответ пожала плечами. (Ну вот, не зря говорят, с кем поведешься, от того и наберешься – она уже перенимала жесты хозяина дома.)

– Юные леди не едят пирог на завтрак, верно, Джон? – проговорила Лили, обернувшись к парню.

Лакей удивился. Он, должно быть, не привык, чтобы сидящие за столом господа его замечали, а тем паче вели с ним беседу.

– Вообще-то не едят, мисс, – сказал он. – И юным леди нужны силы для… для того, чтобы заниматься своими делами, – продолжил он, явно не слишком ясно представляя себе, чем юные леди заполняют дни.

– Вот именно, – с нажимом в голосе произнесла Лили. – Вы будете масло или джем?

Роуз, обиженно надув губы, буркнула:

– И то и другое.

Лили не была занудой и потому не стала отказывать девочке в удовольствии совместить приятное с полезным. Нравится ей есть масло с джемом – пусть ест. О вкусах, как говорится, не спорят.

Герцог вошел в комнату для завтрака в тот момент, когда Лили и Роуз уже собирались ее покинуть.

Лили не сразу заметила письмо в его руках. Надо сказать, что в присутствии герцога с ней происходили всякие странности. Она забывала, о чем говорила. Да что там, она забывала дышать. Душа ее сладко замирала, а по телу разливалось приятное тепло.