Маленькое одолжение - Джим Батчер

Свет в доме мигнул и немного померк. Динарианец подпрыгнул в воздух и упал на пол, отчаянно содрогаясь и размахивая конечностями. Переменный ток заставлял мышцы чудища сжиматься и разжиматься, не давая тому отпустить цепь. Из-под хитинового панциря начал выбиваться дым.

— Чародей! — прохрипела Гард. Она схватила деревянную рукоять топора и слабеющей рукой толкнула ее ко мне. Снизу донеслись крики и грохот дробовика. Все это воспринималось мной как фоновая, несущественная информация. Все, что по-настоящему касалось меня, находилось на расстоянии вытянутой руки.

Топор ударил по ноге, но заговоренная кожа ветровки не дала ему поранить меня. Я подобрал топор — видит Бог, тяжелый! — замахнулся и опустил на динарианца с такой силой, словно колол дрова.

Топор угодил куда надо, уйдя в панцирь динарианца по самый обух. Тварь дернулась и вырвала топор из моих рук — а заодно и вилку из розетки.

Голова богомола повернулась ко мне, и тварь снова завизжала. Одним движением она вырвала топор и вскочила на ноги.

— В сторону, живо! — выдохнула Гард.

Я повиновался, рухнув на пол и перекатившись в сторону.

Раненая женщина разрядила винтовку в упор, с расстояния не больше трех футов. Грохот очереди не смолкал несколько секунд.

Мне трудно описать словами, что за месилово вышло. Скажу только, что выводить пятна крови обошлось бы, возможно, дороже, чем заново отделать стены, пол и потолок.

Выстрелы стихли. Гард охнула, и винтовка выпала из ее пальцев, а сама она вздрогнула и прижала руки к животу.

Я подскочил к ней и поднял с кровати, стараясь не задевать раненого живота. Она оказалась тяжелой. Ну, не как борец сумо, но все же роста в ней было шесть футов, и мускулатура крепче средней. Весом она почти не уступала Томасу. Я крякнул от натуги, перехватил удобнее и потащил ее к двери.

Гард негромко всхлипнула от боли, и из раны снова начала сочиться кровь. При мысли о том, что на, должно быть, испытывает, у меня самого заболел живот. Глаза ее закатились. Надо очень сильно постараться, чтобы одолеть порог переносимой ею боли, но, похоже, что визит динарианца стал той самой последней соломиной.

Вряд ли день мог складываться еще менее удачно, подумал я, когда окровавленное месиво, в которое превратился динарианец, зашевелилось.

— Ох, да ты, наверное, надо мной издеваешься, — зарычал я.

Место, где только что лежала одна тварь, кишело теперь тысячами крошечных богомолов. Они сбегались к середине спальни, сбиваясь в две кучи, постепенно приобретавшие форму суставчатых ног. Внизу снова рявкнул дробовик, и по лестнице загрохотали шаги.

— Гарри! — крикнул Томас. Он понимался по лестнице, держа в руке обнаженную саблю, когда я с Гард на руках выбрался на верхнюю площадку.

— У нас тут тоже гости! — крикнул я и начал по возможности быстро, но осторожно спускаться по ступенькам.

— В доме их, кажется, еще трое, — сообщил Томас, и тут взгляд его остановился на Гард. — Мама родная!

На полу в прихожей валялся труп — большой, черный и лохматый. Ничего более определенного я сказать не могу, потому что большей части головы у него недоставало — по некоторым признакам она была размазана по противоположной стене. От разбросанных по полу потрохов поднимался пар: в помещении царил холод, проникавший в дом через разнесенную в щепки входную дверь. В полутемной гостиной маячил Хендрикс с наведенным на зияющий проем входа дробовиком.

Что-то царапалось по перекрытию над нашими головами.

— Что это? — спросил Томас.

— Огромный богомол, собирающий себя из ошметок.

Томас удивленно заморгал.

— Ну, это мои предположения, — уточнил я.

— Как она? — прорычал Хендрикс.

— Неважно, — сказал я. — Не стоит нам здесь задерживаться. Никаких оберегов, даже порога — не с чем работать. Надо сматываться.

— Ее нельзя тащить, — заявил Хендрикс. — Это может ее убить.

— Если ее не тащить, это убьет ее еще вернее, — возразил я. — И нас заодно.

Хендрикс злобно покосился на меня, но спорить не стал.

Томас уже сунул руку в карман. Он был напряжен как пружина, и взгляд его беспокойно шарил по дверям — возможно, в попытке отслеживать тех тварей, что перемещались за стенами дома. Выудив из кармана брелок с ключами, он зажал его в зубах, взял саблю в одну руку, «Дезерт-Игл» — в другую и начал мычать сквозь зубы «Лягушонка на свидании».

Гард медленно обмякла, и голова ее свесилась вниз как у тряпичной куклы. У меня уже не хватало сил удерживать ее.

— Хендрикс, — произнес я, кивнув в сторону Гард.

Без лишних слов он отставил дробовик в сторону и забрал у меня женщину. При этом я успел увидеть его глаза, полные страха и тревоги — не за себя. Он взял ее очень осторожно — я даже не думал, что он может так.

— Откуда мне знать, что вы нас не бросите? Не сделаете ноги, бросив нас им на растерзание?

— Неоткуда, — бросил я, забирая свой посох. — Оставайтесь если хотите. Эти твари убьют вас обоих — это я гарантирую. Или попытайте счастья с нами. Выбор за вами.

Хендрикс испепелил меня взглядом, но потом покосился на безжизненное тело, лежавшее у него на руках, и упрямства в его лице немного поубавилось. Он кивнул.

— Гарри? — спросил Томас. — Как ты собираешься это сделать?

— Направляемся прямиком к твоему супертанкеру, — ответил я. — Кратчайший путь между двумя точками… ну и все такое.

— Они наверняка следят за дверью, — заметил Томас.

— Надеюсь, что так.

— О'кей, — кивнул он, закатив глаза. — Если у тебя есть план.

По перекрытию над нашими головами проскрипели шаги, замершие на лестничной площадке.

Ствол Томасова пистолета мотнулся в сторону лестницы. Я не стал оглядываться. Я следил за дверью.

Со стороны лестницы послышался голос… голос… ну как бы если кто водил по расстроенным скрипичным струнам гнилой змеиной шкурой.

— Чародей.

— Я тебя слушаю, — откликнулся я.

— Эту ситуацию возможно разрешить без дальнейшего кровопролития. Ты согласен на переговоры?

— Почему бы нет? — ответил я, не отворачиваясь от двери.

— Дашь ли ты мне право свободного выхода — под свое слово?

— Считай, я дал слово.

— Раз так, и я обещаю не трогать тебя сейчас.

— Как скажешь, — отозвался я и понизил голос до едва слышного шепота, услышать который мог один Томас. — Следи за ними в оба. С них станется подлянка при первой же возможности.

— Тогда зачем им эту возможность предоставлять? — так же тихо спросил Томас.