Сводные - Виктория Лукьянова

В доме тихо и темно. Стрелки часов лениво ползут к полуночи, когда я открываю дверь и выглядываю наружу, чтобы лишний раз убедиться – Яр не поджидает меня на пороге, чтобы свернуть шею. Потому что я уверена в том, что он окончательно протрезвел и все, что между нами было, теперь для него раздражитель. Опасный раздражитель! И никакая страсть или плотское желание не может изменить того, что между нами просто не может быть хороших отношений.

Между нами вообще не может быть отношений.

Сглотнув вязкий ком, я спускаюсь по лестнице, старясь не разбудить отца или Марину. Они всегда ложатся не позже одиннадцати, и поэтому чтобы не нарваться на лишние вопросы, я пробираюсь как воришка на кухню и заглядываю в холодильник. Что же, Марина действительно постаралась и мне есть чем поживиться, хотя аппетита по-прежнему нет.

Я рассматриваю остатки ужина, когда резкий, но глухой звук вынуждает меня развернуться и с трудом сдержать крик.

Ярослав стоит за моей спиной и подпирает плечом дверной косяк.

– Долго же ты нос не высовывала, – хмыкает он, вот только смеха в его глазах я не вижу. Напряжен, собран и отстранен. – Прячешься, Аринка?

Ярослав скрещивает руки на груди и ждет от меня ответа. Но что я должна сказать? Любое мое слово он воспримет не правильно и вывернет в свою пользу.

Закрыв холодильник, я водружаю на стол салатницу и тянусь за чистой тарелкой. Стараюсь выглядеть незаинтересованной, хотя внутри вскипаю. Ох, ну почему так сложно? Почему нельзя просто подойти и сделать то, что хочется. А хочется мне закрыть его рот.

– Пропустила ужин специально?

– Аппетита не было. – Пожимаю плечами, старясь не смотреть на Яра.

– А теперь есть?

– Какая разница? – парирую в ответ и сжимаю ложку, чтобы не запустить ею в парня. – Ты ел? Могу и тебе…

– Не надо, – обрывает на полуслове и решительным шагом врывается в помещение. В несколько шагов сокращает расстояние между нами, и я теряюсь, следя за каждым движением Яра. Неужели? Неужели он сделает то, на что у меня смелости не хватает? Но Яр обходит меня, открывает холодильник, выдергивает пластиковую бутылку с минералкой и, словно не замечая меня, возвращается к выходу.

Он не следил за мной. Не ждал, когда я посмею показать свой нос. Потому что ему плевать. Так получилось, что мы оба оказались на кухне. Я ведь люблю перекусить на ночь, он об этом знает. А Яр любит покурить, когда в доме все спят. Об этом знаю я.

Лишь совпадение.

Я смотрю на спину Ярослава, затянутую светло-голубой тканью футболки и тяжело выдыхаю. Нужно поговорить. Нам действительно нужно поговорить.

– Яр, – произношу его имя, откладывая в пустую тарелку ложку. Аппетит даже если и пытался появиться, то пропал окончательно. Сейчас я и глоток воды сделать не смогу. – Нам…

– Нет, Арин, – он оборачивается и бросает через плечо, – лучше помолчи. От тебя у меня болит голова. Бери свою тарелку и проваливай.

Он отвечает грубостью. Всегда отвечал, и я поддерживала. Потому что так проще сохранить дистанцию. Вот только сейчас я хочу уничтожить все преграды, которые мы собственноручно выстраивали эти годы, начиная с детских лет. Я больше не хочу балансировать на тоненькой веревочке, перекинутой через пропасть. Там, на той стороне Яр, и он не подаст руки, если я сорвусь…

Я наблюдаю за тем, как он покидает комнату и вскоре слышится глухой стук двери – Ярослав вышел на улицу, и сейчас пройдет мимо окон на задний двор. Его любимое место для курения – небольшой закуток в тени деревьев. Там есть скамейка и благоухающий цветочный куст, который перебивает запах сигарет. Цветы, кусты и деревья – еще одна страсть Марины и будь ее воля, она бы уничтожила бассейн, засыпав его землей и песком, и разбила бы на его месте лужайку с клумбами. И, кажется, так и будет, когда я уеду в Москву. Но сейчас не время вздыхать, потому что я должна решить более важный вопрос, чем возможность купаться в жаркие летние денечки.

Я вновь смотрю на окно, через прозрачное стекло которого падает лунный свет и блеклые полоски ночных фонарей. Там темно и тихо. И там он.

Перевожу взгляд на тарелку. Резко хватаю салатник и отправляю его в холодильник. Подлетаю к двери и замираю, в нерешительности разглядывая ручку. Если я выйду, то пути назад уже не будет. Я не знаю, к чему все это приведет, но в чем-то Луиза права: то, что происходит между мной и Яром – вспышка, вот только у этой вспышки может быть продолжение. И пока я не удостоверюсь в обратном, я не имею права отступать…

Под ногами хрустит ветка, когда я приближаюсь к скамейке. Попривыкнув к темноте, я вижу, как Яр резко оборачивается. В его губах зажата сигарета, на кончике которой тлеет огонек. Он подносит руку к лицу, перехватывает пальцами сигарету и выдыхает, окружая себя белесым дымом. До меня доносится запах дыма.

– Черт, Арин, – ворчливо произносит, продолжая сжимать между пальцев сигарету. – Что тебе еще надо?

Я застигнутая на месте преступления выдыхаю, прогоняю из легких остаток дыма, и приближаюсь к скамейке, занимая противоположный конец. Присаживаюсь, не дожидаясь разрешения, и в упор разглядываю Яра. Он злится, но держится.

– Только не говори, что решила прогуляться…

– Потому что ты мне не поверишь, – перебиваю его, улыбаясь. Не знаю, видит ли он мое лицо в темноте, но сюда все же попадает достаточно света, чтобы отличить конторы тела.

Яр вместо ответа хмыкает.

Громко выдохнув, я складываю перед собой руки и мысленно чертыхаюсь. И откуда во мне столько робости? Раньше бы я вынесла мозг братцу за несколько минут нашего общения, а теперь даже боюсь взглянуть на него. Что же во мне изменилось?

– Давай уже, – отмахивается Яр, видимо замечая мое смятение. Ох, и опять я косячу! Хотела же быть сильной и взрослой, а по факту трусливая девчонка.

Вновь выдыхаю, обернувшись на его голос, произношу:

– Нам нужно поговорить.

– Я уже понял, – градус ворчания в голосе Яра повышается. Еще чуть-чуть и он, докурив, уйдет. А я так и буду хлопать беззвучно губами. – Ну?

Я дергаюсь и подскакиваю, скорее от неожиданно повышенного на меня голоса, нежели от его нетерпения. Черт, да я сама как натянутая струна. Чуть тронь и лопну.

– Яр, то, что было…

– Нам нужно забыть.

Ошарашено хлопаю ресницами и смотрю, как он медленно подносит к губам сигарету. Еще один вдох, яркая вспышка огонька на кончике, и вновь клуб дыма, затягивающего нас двоих как воронка в темной реке.

– Нет, – обрываю его наслаждение сигаретой и делаю шаг в сторону парня. – Неужели струсил?

– Протрезвел, – будничным тоном отвечает, поднимая на меня глаза. Вижу, как блестят стекла его очков. Как два чертовых зеркала, в которых, скорее всего, отражается мое напуганное лицо.