Сводные - Виктория Лукьянова

Откинувшись назад, прикрываю глаза и словно фильм просматриваю все, что удалось вспомнить. Она. Она как тень скользит в моих руках, теплая… Нет, горячая. Обжигающе горячая. И такая податливая. Как пластилин. И я леплю из нее всё что хочу. Всё о чем мечтал долгие годы, с тех самых пор как рассмотрел в девчонке нечто большее. Тогда я ненавидел себя за фантазии.

Идиот!

Она же мелкая, а я старше ее на шесть лет. Сейчас разница стирается, но не тогда, когда ей было пятнадцать. Теперь можно думать о ней. Можно вспоминать ее загорелые под летним солнцем груди, которые так хорошо помещаются в мои ладони. Можно вспоминать ее вкус. Сладость. Черт! Она такая сладкая.

Член напряженно выпирает и натягивает брюки. Так и порывает ударить себя, заставить себя перестать чувствовать. Но желание… С ним так сложно бороться.

Я все же разжимаю ладони и ударяю по рулю. Крупица боли пульсирует в руках, но недостаточно для того, чтобы отрезвить меня.

Алкоголь, злость и воспоминания толкают меня выбраться из машины, втянуть жаркий летний воздух и войти во двор. Преодолеваю расстояние за считанные минуты, и в дом врываюсь, ожидая встретить хоть кого-нибудь. Но прохладный воздух и тишина вмиг отрезвляют, дают шанс одуматься, привести разбушевавшиеся чувства в порядок. Но злость ярче. Она пылает во мне, съедает и рвет на куски. Чертовка Арина! К черту всё!

Я перелетаю ступени, мчусь наверх, и с шумом приближаюсь к двери ее спальни. Место, в которое меня не загнать даже под дулом револьвера, но не сейчас.

Сейчас я хочу ее увидеть. Задать единственный вопрос, который не дает покоя…

Поэтому когда я с яростью толкаю дверь, и та ударяется о стену, во мне уже не остается прежнего меня – собранного, рассудительного и умеющего держать себя в руках. Я объят пламенем и готов спалить сжавшуюся у стены девчонку. Я и хочу это сделать. Смотрю на Арину, нахожу ее глаза. Она дрожит и шокирована.

Правда. Да, все что произошло между нами, правда. Но зачем?

От боли сердце сжимается. Зачем же Арина? Зачем…

Я плюю на боль, подлетаю к ней и хватаю девчонку. Трясу ее. Ладони против воли ложатся на хрупкую шею. Сдавить. Сломать. Размозжить. Сделать что угодно, лишь бы избавиться от нее.

Я слышу, как мое имя срывается с ее губ. Такие тонкие, дрожащие.

– Молчи! – рычу в ответ.

Ее губы дрожат. Глаза покраснели и увлажнились. Рыдает? Черт! Я не верю в ее слезы, потому что она не способна на подобное. Хреновая актриса. Хочу сказать, но единственное что получается выдавить из себя, так тот самый вопрос, который не дает покоя.

– Зачем?

Она трясется под моими руками, но губу прикусывает. Будто хочет промолчать, но вынуждена ответить. Пусть и не то, что я хочу слышать.

– Это тебя не касается, – шепотом произносит, продолжая сверлить меня напуганными глазами.

– Заблуждаешься! Еще как касается! Касается нас двоих. Поэтому говори. И постарайся больше не лгать.

Я закипаю. Ненависть к ней растекается по венам лавой. Надо же… Как же я ее ненавижу. И… К черту! Нет, я не испытываю к ней ничего, кроме ненависти. Не стоит забывать об этом. Потому что если забуду… если забуду, быть беде для нас двоих.

– Яр… Пожал… ста… Прекрати…

Я не куплюсь, Арина. Не поддамся на твои мольбы и слезы. Потому что это брешь во мне начинает кровоточить. Хочу… Черт как же я хочу ее убить и…

Мои руки продолжат сжимать хрупкое горло. Пелена застилает глаза.

Арина вздрагивает. Ее руки поднимаются вверх, и она пытается сбросить мой захват. Брыкается, отбивается, что-то хнычет. Какая же она слабая и беззащитная в моих руках. А ведь я могу… Могу все закончить.

Я давлю, не жалея девчонку.

С ее губ срывается поверженный всхлип.

– Ненавижу тебя, – рычу, расслабляя руку.

Я не смогу. Жалкий и слабый. С ней я как мишень, и раз за разом она расстреливает меня в упор.

– Прости… Прости. Прости… – шепчет, и ее тонкие пальчики ложатся на мои руки.

– Заткнись, Арина.

Она смотрит на меня. Несмотря ни на что все равно смотрит. Отвернись! Хочу заорать на нее, встряхнуть и отшвырнуть. Сбросить ее руки, отойти. Уйти. Но тело каменеет под ее взглядом и вспыхивает.

– Черт!

Я срываюсь на звериный рык и бью в стену сжатым кулаком. Потому что мне нужна боль. Физическая боль. Она отрезвляет. А еще пугает. Потому что я вижу ее наполненные ужаса глаза. Нет, Арина… Нет! Я не хочу пугать тебя. Хочу просто понять. Хотя бы чуть-чуть…

– Яр, – шепот срывается с губ с тихим всхлипом.

– Арин, я…

Поцелуй превращается в нечто пугающее. Я задыхаюсь под его натиском, дрожу под сильными и ловкими пальцами, которые задирают футболку. О том, что творит его колено, разводящее мои ноги, даже думать не хочу. Потому что это похоже на то самое, что было между нами прошлой ночью. Но если тогда в моих сосудах бурлил алкоголь, и я была недружна со своей головой, позволяя делать с собой очень дерзкие и пошлые вещи, то теперь сжалась под его ладонями и захныкала.

Во мне словно боролось два существа. Одно то, которое дружит с головой и кричит, чтобы я оттолкнула Яра, освободилась от его рук, залепила пощечину и убежала со всех ног, а вот второе меня пугает и настораживает. Потому что тело отчаянно следовало за ним, за вторым существом, проснувшимся во мне после той ночи…

Руки Яра сжимают мою талию, вдавливая в стену. Я промычала от боли, позволяя и дальше терроризировать свои губы, а вот то, как он забирается под футболку, заставляет меня выгнуться навстречу и потереться об его колено.

Черт! Он же там… Между моих ног. И мне так сладко его чувствовать!

– Сука, – рычит Яр, разнимая наши губы.

Я закрываю глаза и начинаю ждать новой вспышки ярости, но вместо этого пугливо сжимаюсь в его руках, когда он отрывает меня от пола и тащит в противоположный конец комнаты. Я падаю навзничь, Яр нависает следом.

– Лучше оттолкни меня, – рычит он, надвигаясь на меня.

Да, он прав. Оттолкнуть… прогнать… Но я не могу пошевелиться под его гипнотическим взглядом. И тогда Яр качает головой, но не отступает. А чего я ждала? Что он сам сможет взять себя в руки?

Сжимаюсь и подтягиваю под себя ноги и пытаюсь отползти. Яр видит мою спешку и вновь качает головой, перехватывая ноги и подтягивая обратно к себе. Я в его власти. И он чертовски сильно меня пугает.

– Я… я… – заикаюсь как калека, часто дышу и ошарашено хлопаю ресницами, наблюдая за тем, как Яр стягивает с себя футболку и отбрасывает в сторону. Черт! Неужели он собрался делать то, что не закончил прошлой ночью?!

– Да, Ариша, – выдыхает мое имя надорвано, словно оно для него нечто запрещенное. – Не дергайся.