Оракул - Арина Веста

— «Танки вперед!» — со злой насмешкой прочитал Харитон белую надпись на броне. — Был «Панцер форвартс», стал «Панцер цурюк»!

— Сдаваться ползут? — шепотом спросила Женька.

— Хрен… Видишь, на броне кресты паучьи и все размалеваны.

— Смотри, как их танки на наши похожи… — с восторгом прошептала Женька.

— Немцы их с наших слизнули, один к одному, — пояснил Харитон.

— А нам один хрен! Пристраивайся в хвост! — скомандовала Женька. — Темно ведь, никто не заметит.

Выждав минут пять, самоходка выползла на обочину шоссе, догнала колонну и пристроилась в хвост.

Колонна прошла сквозь темный, затаившийся городок и свернула к воротам базы. По-видимому, здесь у танкистов была назначена дозаправка.

— Немецкий знаете? — подал голос Нихиль.

Гурехин кивнул.

— Скажете, чтоб дозаправили.

Отупевшая от усталости обслуга сунула в бак самоходки шланг с газойлем, в левую канистру долила масла.

Через час ворота базы открылись, и колонна двинулась в сторону Берлина.

Харитон незаметно свернул в лесную полосу и вскоре вырулил на шоссе. Больше не прячась, самоходка шла всю ночь мимо затаившихся тыловых городков и темных, обреченно замерших деревень. Уже рассвело, когда на горизонте, туманной излучиной мелькнула река.

— Вот она — Эльба! — выдохнула Женька. — Смотри: замок на горе! Гнездо орла…

— Да нет, не здесь. Наши по нему уже из катюш лупят, а это Альтайн, — поправил Харитон.

Взлетев на гору, самоходка почти уперлась орудием в ворота с медным, позеленевшим от дождей гербом.

Харитон выпрыгнул из машины и постучал в ворота рукоятью пистолета. Замок ответил тишиной. Беспечно щебетали птицы, сердито гоготали лебеди.

— Обделались со страху, вот и не выходят. Стучи громче, пока мы их противотанковой не щупанули, — скомандовала Женька.

— Не надо стучать, — Гурехин просунул руку сквозь кованую решетку и открыл засов.

Нихиль выглянул из люка и выразительно съежился от утреннего холода, не выражая никакого желания покидать самоходку.

— Ждите здесь, — не то попросил, не то приказал Гурехин. — И без приказа капитана не выдвигайтесь.

Деревья в саду цвели так густо, что внизу было розово и сумрачно. Мелодичный говор ветвей нашептывал давно забытые имена, а пробегающий по траве ветер рисовал мимолетные картины. За стволами яблонь промелькнул белоснежный зверь с длинным рогом на лбу. Дважды на плечо Гурехина садилась пестрая сойка, окидывала черным блестящим глазом и, стрекотнув, улетала.

Замок встретил его пугливым молчанием. Застекленные двери вели в мрачноватый обеденный зал со старинным камином. Стены топорщились оленьими рогами, холодно блестели рыцарские доспехи, а широкий дубовый стол еще помнил буйные охотничьи трапезы. Но на всей тяжеловесной обстановке замка лежала печать едва уловимого женского присутствия. На шелковом диване у камина Гурехин заметил детскую книгу, на столике лежало забытое вышивание.

— Эй, хозяева… — позвал Гурехин.

Внутри ухнуло и замерло эхо. Гурехин поднялся по скрипучей деревянной лестнице. Грохот и скрежет внизу заставили его остановиться. В охотничьем зале отчетливо лязгнул оружейный затвор. Гурехин выглянул с резной балюстрады: Женька и Харитон поводя дулами автоматов оглядывали охотничий зал.

— Ребята, я здесь! — позвал их Гурехин. — А где товарищ Нихиль?

— Остался самоходку караулить, если что, он сигнальной пальнет.

— Смотрите, книга-то русская! — удивилась Женька.

Она взяла в руки детскую книгу, забытую на диване.

— «Золотой Ключик, или Приключения Буратино. Сталинград. 1936 год», — прочел Харитон.

— А я такую читала. Может быть, кто-нибудь из наших забыл?

— Откуда здесь наши? Замок на немецкой территории, — буркнул Славороссов. — А ну замри… Слышите?

Послышались легкие шаги.

— Здравствуйте… — высокая, стройная девушка вошла в зал. Она смотрела на пыльных, уставших бойцов спокойно и ласково, как на долгожданных гостей.

— Ишь, фря немецкая, по-русски балакает! — окрысилась Женька.

— Прекратить, старшина! — неожиданно резко осадил ее Гурехин, и Женька обиженно поджала губы.

Он быстро сбежал по ступеням вниз, словно уже знал, что сейчас произойдет. Этот розовый сад и весеннее утро были как нечаянный поцелуй, как ожидание невозможного, давно потерянного счастья, и он сразу узнал ее. Глухими варандейскими ночами он вымечтал ее лицо, осанку и тонкое невесомое тело, он выпросил у темного бессловесного лика Судьбы эту встречу и выиграл в поединке со смертью.

Не отводя от Гурехина синих, внезапно потемневших глаз, девушка протянула ему раскрытую ладонь. В теплой выемке лежало семечко яблони. Оно было почти прозрачное, похожее на золотистую медовую каплю. Девушка подула на него, переложила в ладонь Гурехина и закрыла ее, как коробочку. Через несколько секунд Гурехин разжал пальцы и недоуменно посмотрел на семечко. Оно уже успело выбросить белый зубок ростка. Солнечный луч упал на раскрытую ладонь, и крепкий побег потянулся вверх. На его верхушке вспыхнул зеленый флажок. Девушка все еще удерживала его руку в своей.

В трепете ее пальцев и в лазурном блеске глаз Гурехин читал и счастье узнавания, и боль, и тревогу.

— Я знаю, кто вы… — сказала она.

— А вот мы тебя не знаем, — огрызнулась Женька.

— Меня зовут Элиза, — улыбнулась девушка, — я живу в этом замке.

— Одна в такой громадине? — удивился Харитон.

— Да, — печально ответила она.

— А я думал, что в замке есть дети, — Харитон все еще мял в ладонях книгу «Буратино».

— Эту книгу прислали из России, — сказала Элиза. — Прошу вас, будьте моими гостями.

— Да мы не против! — застенчиво улыбнулся Харитон.

— Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты, — обернувшись на разведчиков, позвала она.

Растерянный Харитон и белая от ревности Женька покорно двинулись за странной «немкой». Девушка все еще держала Гурехина за руку так просто и доверчиво, что никто даже не удивился этому слишком нежному жесту.

Время экспедиции определили в неделю — примерное время до подхода американцев. Танковая бригада «Генерал Ли» стояла в двадцати километрах от замка и со дня на день должна была двинуться навстречу Красной Армии. Самоходку проверили и завели в конюшню; в тот же день Женька и Харитон погрузились в сладкое блаженство людей, для которых эта война уже закончилась.

Вечером Харитон отдыхал в саду под яблонями. Внезапный визг подбросил его с расстеленной плащ-палатки.

— Ай, мамочки! Ай! — визжала Женька.

Харитон со всех ног бросился на крик.