Перворожденные - Кристи Голден

– Маркус Райт – убийца и каннибал, – продолжила Замара. – Он прошел ментальную ресоциализацию, так что может нормально функционировать в обществе других людей. Ресоциализация – очень простой процесс, но еще проще повернуть его вспять.

Джейк покрылся мурашками.

– Что ты имеешь в виду?

И внезапно он понял.

– О нет, – прошептал Джейк, чувствуя, как покрывается холодным потом.

– Мысленно коснись его разума.

– Нет. Я не стану.

– Ты предпочтешь умереть, но не сделать этого? Ведь другого выбора у тебя нет.

– Я не собираюсь участвовать в этом.

– Я сделаю это – с твоей помощью или без нее.

– О боже, о боже, ты не станешь, не так ли…

– Это может повредить твой мозг, – спокойно продолжила протосс. – Мне бы не хотелось доводить до такого.

Джейк понял, что проклятая чужачка говорит правду. Она жалела его, и в то же время нуждалась в нем. В ее мыслях сквозила даже странная привязанность к человеку. Они оказались связаны не по собственной воле: причиной тому стала крайняя необходимость, но даже несмотря на то, что задуманное Замарой вызывало у Джейка чувство глубокого отвращения, он знал, что она сожалеет об этом.

– Другого варианта нет, – беспощадно продолжила Замара. – Я должна работать с тобой, а ты представляешь собой крайне несовершенный инструмент. Нынешнее состояние твоего мозга не позволяет попробовать другие способы захватить контроль над кораблем. Маркус выполнит эту работу за нас.

Джейк обхватил колени руками и поджал их к груди. Он знал: Замара действительно верила, что обладает знанием, жизненно необходимым ее расе, и не только. Он был более чем уверен, что Замара умерла ради того, чтобы сохранить это знание, и что ради того же она готова убивать.

Но она хотела заставить его сделать что-то, противоречащее всему, во что он верил. Джейк зарылся лицом в ладони. Его удивило (хотя и не шокировало) то, что щеки оказались влажными от слез. Он не помнил, как плакал.

– Я не могу сделать это. Я не буду. Мне все равно, что там настолько важно. Этот корабль полон невинных людей. Я не выпущу Маркуса на свободу, рискнув жизнями своих друзей. Дождись, пока мы доберемся. Может быть… может быть, что-то произойдет, и у нас появится другая возможность бежать.

– Джейкоб, я не обменяю уверенность на возможность. Я сожалею о той боли, которую причиняю тебе. Но все это делается ради великого блага, и пока что ты этого не понимаешь.

А затем Джейк осознал, что на первый план без лишних усилий вышла Замара.

* * *

Маркус Райт проголодался.

Ничего удивительного: он был голоден практически всегда. К крупному телосложению прилагался отличный аппетит, а короткие периоды после еды, когда он чувствовал сытость и спокойствие, были самыми счастливыми моментами в жизни.

Прошло около трех часов после завтрака, а до обеда оставался еще час. Если бы сейчас он не находился на особом дежурстве, то мог бы спуститься в камбуз и заморить червячка парой сэндвичей, однако он вынужден оставаться здесь, пока кто-нибудь не принесет ему ланч.

Здоровяк попытался предположить, что будет на обед. Вчера был мясной рулет – обычно это знак того, что под рукой имеется говядина. Может быть, фрикадельки или…

…хлынула кровь, которая заливала его лицо по мере того, как он разделывал человека – так аккуратно и точно, словно тот обычный теленок…

Маркус пошатнулся. Откуда это пришло? Кто, находясь в здравом рассудке, оказался бы способен на такое? И тем не менее, видение было столь ярким, словно он только что сам проделал это. Черт побери, ему необходимо поесть. Это от голода мозг проделывает с ним такие штуки.

…но голод внутри не будет утолен, пока…

Маркус упал на колени, пораженный неожиданным пониманием.

«Это не видения. Боже… О боже… Это воспоминания…»

Его вырвало. Он закрыл глаза и начал колотить себя по голове огромными кулаками, словно мог вытрясти из нее мысли, убрать их из черепа. Однако воспоминания лишь расцветали буйным цветом.

– Нет, пожалуйста, не надо, – стонал Маркус, повторяя тем самым слова своих жертв, и понимал, что уже никогда не сможет стереть их из памяти.

* * *

Внутри камеры, дрожа от отвращения и умоляя Замару остановиться – пожалуйста, пожалуйста, остановись, – Джейк беспомощно смотрел, как сущность внутри него осторожно, но уверенно исследовала мозг безумца и отыскивала нужные воспоминания. Замара была права. Воспоминания и извращенные желания… Нет, нет, само зло. Джейк всегда с неохотой говорил о нем, но теперь он совершенно точно знал, что зло существует, и находится оно прямо за дверью… Извращенные желания, которые управляли Райтом, теперь медленно раскрывались. Найти их было очень просто, словно отыскать проволочку определенного цвета и… потянуть за нее.

Маркус закричал.

Джейк Рэмзи закрыл глаза, плача и ненавидя Замару за такое использование его разума. Еще больше он ненавидел самого себя за неспособность предотвратить это. Он мог лишь наблюдать за тем, как протосс поднимает на поверхность все те ужасы, которые, как полагали программисты ресоциализации, будут навсегда похоронены.

Затем Замара вернула Джейку контроль, так же быстро, как и отняла.

Долгое время Маркус молчал. Джейк разрывался между опасением, что морпех умер от сердечного приступа, и отчаянной мольбой о том же самом. Затем Джейк услышал снаружи тихое шарканье. Он мгновенно поднялся на ноги и повернулся к двери. Кожа покрылась потом, а удары собственного сердца громко отдавались в ушах.

Дверь открылась. В проеме показалась фигура Маркуса Райта. Джейк видел его лишь час назад, но оказался вновь потрясен необычайными размерами этого человека. Маркус тяжело дышал. От отвратительного запаха рвоты у Джейка скрутило живот. Он сам едва смог побороть рвотные спазмы.

В камере раздался хриплый голос Маркуса. Прежде в его грубом голосе всегда сквозила удивительная мягкость, но теперь он казался мертвым и холодным.

– Я не знаю, что ты сделал. Но я благодарю тебя, дружище. Ты заставил меня вспомнить, кто я такой… и что совершил. Ресоциализация пыталась уничтожить часть меня. Я покажу этим ублюдкам, что их ждет. Выбирайся из тюрьмы, пока я не передумал. А потом, – вымученно добавил морпех, – старайся держаться от меня подальше.

* * *

Громкий, яростный вой сирены прервал размышления Розмари. Она вскочила на ноги с кошачьей грацией; мышцы напряжены; тело готово сражаться. «Что происходит?»

Охранник, судя по всему, задался тем же вопросом. Она слышала, как тот говорит по рации: ему приходилось кричать, чтобы перекрыть вой сирены.