Английский бульвар - Чингиз Абдуллаев

Она его даже не упрекает. Ей, видимо, все равно, с кем онеще проводит время, и только ленивое любопытство заставляет ее задаватьвопросы.

— Конечно, тебя.

Он, продолжая целовать ее грудь, снимает бюстгальтер. Меняон так не целовал, вспоминаю я с возмущением. Он начинает возиться с ее юбкой.Но она сама поворачивается, помогая ему. Какое бесстыжее поколение идет нам насмену!

— Это была моя знакомая, — я с ужасом слышу, что он говоритобо мне. — Он должен был ее найти и не нашел.

— Значит, ты хотел, чтобы он привез ее к тебе вместо меня?

Эта дурочка изображает ревность, продолжая раздеваться. Хотьбы остановилась на секунду.

— Ни в коем случае! — хохочет Алессандро. — Это старая девас мозгами коровы, которая никому не нужна.

Господи, и это он говорит обо мне! Какая же я старая дева, уменя сын есть. И муж был. Да и сам Алессандро мог убедиться, что я недевственница.

Но он продолжает:

— Она приехала из России. Этакий неуклюжий мешок с обвисшимигрудями и большой задницей…

Это невозможно слышать! Сейчас выйду и надаю ему пощечин.

— Она считает себя сексуально привлекательный, — смеется эточудовище, — думает, что может нравиться мужчинам. Вчера она отправилась вмагазины и накупила себе дорогого белья на тысячу долларов…

Только на триста. Хотя… если прибавить платье. И сумочку. Иобувь. И этот тип еще смеет издеваться! Но он продолжает:

— Эта старая дура думает, что если нацепит на себя платье от«Шанели», то станет привлекательной, — Алессандро хохочет. — Она даже не умеетвести себя в постели. Пугается каждого движения и стонет, как павиан.

Скотина. Это он говорит обо мне! Ну и дрянь!

— Она может побеждать на конкурсах сексуально озабоченныхбабушек, — продолжает давиться от смеха Алессандро.

Он сбрасывает с себя халат и предстает перед девицейабсолютно обнаженным. После чего поворачивает ее, и оказывается у нее заспиной. Не могу на это смотреть! Все мужчины — раз и навсегда — сволочи!Настоящие сволочи.

Никому нельзя верить!

— Значит, тебе нужна старая дева, — говорит она, изгибаясь инаслаждаясь.

— Надеюсь, ты не такая.

Он дергается, и она дергается вместе с ним. И оба хохочут.Смеются надо мной.

Если бы в этот момент у меня было оружие, я бы его убила!Хорошо, что у меня ничего не было. Но я вынуждена стоять и ждать.Отвратительное зрелище совокупления двух животных. Вообще в сексе есть что-тонедостойное, гадкое, мерзкое. Люди уподобляются козлам или собакам. Никогда недумала, что так противно смотреть на это со стороны. И как можно получать отсекса удовольствие! Если я расскажу, как извращенно они себя ??ели, ни одинредактор не пропустит мою рукопись. Я возненавидела мужчин раз и навсегда, увидевАлессандро с этой глупой и похотливой медсестрой.

Наконец эта пытка закончилась и она начала одеваться. Яиспуганно подумала, что они захотят принять душ, но напрасно — этим животным ненужно было ничего подобного. Они оделись, и он пошел следом за ней, очевидно,принимать какое-то лекарство. Или ему должны были сделать рентген, чтобыубедиться в отсутствии внутренних повреждений. На лице у него был заметенсиняк, но я бы поставила ему еще один, побольше.

Когда они вышли, я почувствовала, что у меня дрожат руки.Мерзавец, подонок, негодяй! Как он мог так обо мне говорить! А я ему такверила. Мне он казался идеалом мужчины. И вдруг такой поворот. «С мозгамикоровы». Это он говорил про меня! «Неуклюжий мешок с обвисшими грудями ибольшой задницей».

Какая мерзость! Я подняла свою сумку и чуть на закричала отзлости. Ненавижу всех мужчин! Чтобы они все сдохли! Все мужчины на свете!Господи, сделай так, чтобы они все сдохли…

Хотя нет. Не нужно. Беру свои слова обратно. Кое-кто пустьсдохнет, а некоторые пусть останутся. Среди будущих мужчин есть и мой сын.Надеюсь, он вырастет порядочным человеком и не будет обращаться с женщинами,как этот итальянский прохвост. Макаронник. Плейбой чертов.

Взяв сумку, я выхожу из его палаты. Ноги моей больше здесьне будет! И из-за этого мерзавца я потратила столько денег! Платье от Шанель,обувь, сумочка, белье. А он еще смеялся над моим бельем. Чтобы он сдох! Как онсмеет надо мной смеяться?!

С трудом сдерживаюсь, чтобы не найти этого типа и невыложить ему все, что о нем думаю. Не нужно. Я накажу его презрением. Соберусвои вещи и уеду из Ниццы. Чтобы никогда больше его не видеть. Никогда в жизни.Я спускаюсь вниз и чувствую, как меня трясет от ненависти и злости. Даже непотому, что он оказался таким подлецом. Вы бы видели его лицо, когда он гладилгрудь этой проститутки-медсестры. Было видно, что она его не очень волнует. Аобо мне он говорил со смехом, как говорят о городских сумасшедших — без злостии жалости.

У меня на глазах слезы. Как я могла так обмануться?! Как ямогла ему поверить?! Я надеваю очки, чтобы никто не видел моего лица. Испускаюсь в приемную. Подхожу к уже знакомой даме.

— Мне срочно нужно вызвать такси, — прошу я ее.

Тут я вспоминаю об арабе. Нет, лучше ему не звонить, пустьвызовет кого хочет. Лишь бы Цирил не смог меня найти. Женщина кивает. Я вижутабличку на ее груди. Мадам Дюруфле. Она указывает мне на стул, стоящий устены, но я не могу спокойно сидеть. Чувствую как слезы льются у меня из глаз.Не столько от жалости к себе, сколько от ненависти. Мне захотелось приключений,и я их в полной мере получила. Так мне и нужно!

Я иду в туалет. Снимаю очки и смотрю на себя в зеркало.Честное слово, я постарела за те несколько минут, что стояла в ванной комнатепалаты Алессандро. В зеркале я вижу немолодую женщину с растрепанными волосамии с набухшими мешками под глазами. Так и должно быть. Я ведь уже двое сутокнормально не спала. Или даже трое. Противно смотреть на себя. Я собираю волосына голове, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале, надеваю очки ивыхожу из туалета. Мадам Дюруфле любезно сообщает мне, что машина придет черезпять минут. Я киваю и усаживаюсь на стул. Мимо снуют врачи и медсестры.

Кажется, в какой-то момент я даже всхлипнула. Мадам Дюруфле,взглянув на меня, поинтересовалась:

— Вам нужна помощь?

— Нет, спасибо.

Интересно, чем она мне может помочь? Отравить Алессандро?Или передать ему, что он подлец?

Через пять минут приходит наконец такси и я, подняв своюсумку, иду к выходу. Больше я никогда сюда не приеду. И никогда в жизни нестану даже разговаривать с Алессандро. Так я думала, выходя из отеля. Но откудамне было знать, что ждет меня впереди?..