Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1933-1936 гг. - Юрий Фельштинский

Троцкий вынужден был считаться с крайней нестабильностью групп своих сторонников, особенно в Германии, конфликтами между ними и внутри этих групп. Первоначальный оптимизм постепенно и в этом отношении сменялся чувством разочарования. «При продолжении этих нравов оппозиция себя навсегда осрамит в глазах немецких рабочих», — писал он в феврале 1930 г. по поводу склок в Ленинбунде. А через две недели он раздраженно сетовал, что объединение оппозиции Ленинбунда с так называемой Веддингской группой (другой оппозиционной ячейкой, оплот которой был в рабочем районе Берлина Веддинг) осложняется тем, что «разодравшиеся интеллигенты возглавляют теперь обе группы».

В конце марта 1930 г. произошло наконец объединение части Ленинбунда с Веддингской группой. На объединительную конференцию в Берлин Троцкий послал «тяжелую артиллерию» — своих в то время доверенных представителей француза Пьера Навилля и американца Макса Шахтмана. Но последние информировали его, что личные склоки продолжаются. «Мне иногда приходит в голову, — писал Троцкий, — нет ли в среде оппозиции лиц, специально подосланных сталинской бюрократией для внесения разложения».

Это предположение имело все основания, но тайные агенты советских спецслужб, проникшие в среду немецких «троцкистов», — братья Соболевичусы (они действовали под псевдонимами Р. Вель и А. Соблен, Сенин, Собл), — настолько втерлись в доверие к Троцкому, что он мог заподозрить в провокаторстве кого угодно, но только не этих лиц.

Действительно, относясь с подозрением ко многим своим сторонникам, позиции которых хотя бы в чем-то расходились с его собственными, Троцкий подчас совершенно не мог разобраться в качествах тех, кто имитировал полную ему верность, и относился с доверием к тем, кто отнюдь не заслуживал этого с точки зрения его принципов. Троцкого не раз предупреждали о весьма подозрительном поведении Веля, о грязных махинациях француза Р. Молинье, но все эти предостережения пока оставались втуне.

С начала 1930 г. значительные усилия Троцкий направлял на создание некоего подобия международного объединения своих сторонников, в то же время не уставая повторять, что речь не идет об организации нового Интернационала. Позиции оппозиционного лидера были весьма противоречивыми, ибо, отвергая курс на организационный разрыв с Коминтерном, он требовал, чтобы международное объединение его сторонников приняло обязательную для всех «секций» платформу, установило единую дисциплину, в частности в признании его «основополагающих установок».

Более того, считая недопустимым образование параллельных компартий, он вдруг уже в 1929 г. высказал предположение, что Коммунистическая лига США имеет основания развернуться в самостоятельную партию, имея в виду, видимо, как крайнюю слабость официальной компартии США и внутренние раздоры в ней, так и высокую активность своих сторонников в заокеанской стране.

Ряд документов связан с подготовкой, проведением и последствиями конференции европейских оппозиционных организаций, состоявшейся в Париже в начале апреля 1930 г. Особое внимание проведению европейской конференции было вызвано тем, что Европа рассматривалась как континент, события в странах которого определяли политические и организационные перспективы его движения. Летом 1929 г. Троцкий впервые отметил опасность нацизма (или фашизма, согласно коммунистической терминологии).

Оптимизм в отношении перспектив развития коммунистической оппозиции в международном масштабе, как видно из публикуемых документов, продолжал преобладать. Хотя в то же время Троцкий признавал, что образованные на конференции в Париже Интернациональное бюро и Интернациональный секретариат реально не функционируют, что объединения фактически не произошло.

Публикуемые документы свидетельствуют о все более усиливавшейся двойственности и противоречивости политической линии и организационных усилий лидера международного коммунистического оппозиционного движения, особенно четко проявлявшейся к концу рассматриваемого периода. С одной стороны, он продолжал подчеркивать «внутренний характер» своей оппозиции, ее принадлежность к единому коммунистическому движению. Он считал, что оппозиция совершила бы пагубную ошибку, решив создать сегодня IV Интернационал. Но, с другой стороны, он вынужден был считаться с тем фактом, что его сторонники были изгнаны из компартий и уже сформировали свои самостоятельные группы или же находились в процессе их оформления.

Троцкий продолжал настаивать на четком организационном и политическом размежевании. Хотя он рьяно отрицал обвинения в том, что происходит формирование параллельных компартий, фактически он все больше видел в группах, лигах и прочих объединениях своих последователей эмбрионы будущих партий, а в их международном объединении — зародыш будущего Интернационала. Не случайно, отвергая необходимость создания IV Интернационала, он в 1931–1932 гг., в отличие от прежних лет, относил эту свою позицию только к данному времени, не предрекая, какие действия будут предприняты в недалеком будущем.

Троцкий уделял особое внимание деятельности находившегося в Париже Интернационального секретариата оппозиции (его стали называть в этот период также Административным секретариатом). Об этом свидетельствует ряд писем М. Миллю (Окуню), эмигранту из России, занимавшему в начале 30-х гг. пост исполнительного руководителя этого Секретариата (публикуется лишь небольшая часть этих писем, которые могли бы, по словам Троцкого, занять целый том). Они показывают, что усилия Троцкого по объединению оппозиционных коммунистических групп, по преодолению раскола в национальных организациях, прежде всего в Коммунистической лиге Франции, не приводили к успеху. Сам Милль, на которого Троцкий первоначально возлагал большие надежды, не оправдал его ожиданий, стремился к бюрократическому единоличному решению сложных вопросов и, главное, своевольничал, нарушал указания «пророка в изгнании», пытаясь в то же время убедить Троцкого, что он последовательно выполняет его волю.

Троцкий стремился активизировать Интернациональный секретариат, но все его усилия в этом направлении к успеху не привели. В то же время поначалу Троцкий даже как бы заискивал перед Миллем, и это свидетельствует, насколько скудны были находившиеся в его распоряжении активные кадры. Разочарование, однако, наступило довольно быстро. С середины 1931 г. Троцкий перестает обращаться лично к Миллю и адресуется к Интернациональному секретариату в целом, а в октябре того же года происходит полный разрыв с Миллем.

По документам прослеживается плохо скрытое, а иногда и открыто выражаемое разочарование тем, что Интернациональный секретариат не в состоянии наладить эффективное руководство национальными секциями, находится в жалком состоянии, что его «Бюллетень» выходит лишь от случая к случаю.

Все большее чувство досады и даже озлобления проявлял Троцкий по адресу многих лидеров национальных секций своих сторонников. Хотя свои гневные, а подчас и издевательские письма он считал лишь «дружескими увещеваниями», они не только интенциями, но во многих случаях и содержанием не отличались или почти не отличались от разоблачительных филиппик по адресу политических противников. Присоединение одной из французских оппозиционных групп к Коммунистической лиге Франции Троцкий комментировал презрительными словами: «Группа «Лютт де клясс», которая в течение нескольких лет переезжала с одного идеологического курорта на другой, примкнула к левой оппозиции».