Отец Рождество и Я - Мэтт Хейг

– О-оу, – прошептала она.

– Что такое?

– Ты разве не слышишь?

– Что я не слышу?

Но тут я услышала.

Из туннеля впереди доносился шум. Пока тихий, но с каждой секундой он нарастал.

Это были не голоса, скорее свист и хлопанье.

– Нам надо бежать, – испуганно проговорила Пикси Правды. – ПРЯМО СЕЙЧАС И ОЧЕНЬ БЫСТРО!

Но разве можно бежать ползком? Да и будь туннели просторнее, мы бы всё равно не успели.

Потому что они стремительно приближались.

– Птицы! – крикнула я. – Ложись!

Но у Пикси Правды не только слух был острее, она и видела лучше меня.

– Это не птицы, – ответила она. И оказалась права – на то она и Пикси Правды. Мы вжались в землю, пока над нами с шелестом проносились «не птицы».

Бумага. Эти штуки сделаны из бумаги.

Я вспомнила газеты, которые опускались эльфам прямо в руки. А ещё вспомнила Летучего историкси, с которым встретилась в лесу. И его мягкий шелковистый голос: «Давным-давно жила-была бумажная птица… Она вылетела из дыры и полетела прямо к свету…»

Схватив одну на лету, я прижала её к земле и на первой полосе увидела себя – прямо под названием «Снежная правда». Хотя теперь только моим лицом дело не ограничилось. Рядом художник разместил Отца Рождество и Мэри. Заголовок гласил: «ЛЮДИ ДОЛЖНЫ УЙТИ!»

Пикси Правды прочитала его и нахмурилась. Затем пробежала глазами статью.

– Да это же сплошная ложь! Отец Рождество не ненавидит эльфов! И не мечтает он о том, чтобы люди захватили Эльфхельм! И не прячет дома миллион шоколадных монет!

– Вот это уж точно, не прячет, – сказала я.

Газета так и рвалась у меня из рук, поэтому её пришлось отпустить. Радостно хлопая страницами, она тут же умчалась вслед за остальными. Скорее всего, они направлялись в Эльфхельм.

Когда шелест бумажных крыльев стих, мы поползли дальше. В туннеле становилось всё светлее и разноцветнее – спасибо многочисленным червякам. В какой-то момент я поняла, что уже не задеваю локтями стены. Теперь мы с Пикси Правды пробирались вперёд бок о бок.

– Должно быть, здесь Отец Водоль печатает свою газету, – сказала я. – Отец Рождество всё гадал, где же он это делает, раз «Ежеснежник» больше ему не принадлежит. Оказывается, вот где.

– Но Отец Водоль не кролик, – заметила Пикси Правды. – Мы видели следы кроликов, а не эльфов. Потому что у эльфов нет лап.

– И то правда.

– А что же ещё? Но в кроличьих туннелях не хватит места для печатного станка и редакции. Если только…

– Если только что?

Я выжидательно посмотрела на Пикси Правды, но та не ответила и снова навострила уши.

– Что теперь? – спросила я.

– Голоса.

Я прислушалась, но ничего не смогла услышать. Зато мой нос кое-что почувствовал.

Аромат был знакомый и очень приятный.

В туннеле пахло шоколадом.

– Голоса доносятся оттуда. – Пикси Правды указала на правый туннель.

Я принюхалась. Шоколадом тоже пахло из него.

– Что за голоса?

– Не знаю. И, сказать по правде, не горю желанием узнать. Я хочу домой.

– Мы должны держаться вместе, – напомнила я. – Послушай, тут явно что-то происходит. Что-то очень важное. Кролики, летающие газеты, норы. Запах шоколада. Всё это странно. Возможно, Отцу Рождество грозит опасность. Ты что, хочешь сбежать и упустить свой шанс стать героиней?

Пикси Правды, по-прежнему стоя на четвереньках, подняла на меня искажённое му́кой лицо.

– Я хочу ему помочь. Хочу стать его героиней. Хочу, чтобы он грезил обо мне так же, как я грежу о нём. Хочу, чтобы он сказал: «Пикси Правды, не знаю, что бы я без тебя делал», – выпалила она, а потом добавила сердито: – И хватит вопросов. Если ты меня о чём-то спросишь, я буду вынуждена ответить. Я физически не могу оставить вопрос висеть в воздухе. Я должна говорить правду. Говорить вслух. Это ужасно.

– Правда не бывает ужасной.

– Очень даже бывает, – возразила Пикси Правды. – Уж я-то знаю.

Я поползла на запах шоколада, и Пикси Правды неохотно последовала за мной. Вскоре я тоже начала слышать голоса. Минут через пять мы добрались до выхода из туннеля. Вот только он не выводил на поверхность, а наоборот, устремлялся куда-то вниз, где света было ещё больше. Мы с Пикси Правды подползли к крутому склону и увидели просторный зал, хотя правильнее было бы назвать его пещерой.

И там было полно кроликов.

Их были сотни и сотни, даже тысячи. Целая армия кроликов.

И это были не милые пушистые крохи, которых легко посадить в клетки. Нет, эти кролики размерами превосходили собак, а высотой – пикси. Некоторые были даже выше эльфов. И все они стояли на задних лапах.

В пещере было очень светло – и не только благодаря червякам. На стенах горели факелы. Я разглядела, что у этих кроликов есть ещё одно отличие от собратьев из мира людей. Они были одеты, причём в военную форму. На них были рваные бело-синие камзолы с золотыми пуговицами. У многих – особенно у тех, что стояли в первых рядах, – на головах виднелись чёрные шляпы-треуголки. Такие в своё время носил император Наполеон. У некоторых кроликов на нагрудных карманах даже поблёскивали золотые медали.

А посреди пещеры сиял боками огромный медный чан, похожий на гигантскую супницу.

Кролики стояли к нам спиной и смотрели на маленького кролика в чёрной шляпе и красном камзоле, который расхаживал взад-вперёд по земляной насыпи. Его длинные уши торчали строго вверх, хотя левое чуть болталось. Он разговаривал так громко и чисто, как позволяли ему крупные зубы.

Я подобралась поближе к краю, чтобы лучше видеть происходящее.

– Что ты делаешь? – спросила Пикси Правды так тихо, что её шёпот можно было спутать с ветерком.

– Смотрю, – прошептала я в ответ. – Это же наша история. Она происходит прямо здесь.

Пикси Правды закатила глаза, но осталась рядом. Мы сидели, прижавшись к земле, смотрели и слушали. Наши сердца бились так громко, что могли нас выдать.

– О нет, – вдруг пискнула Пикси Правды. – Я знаю, кто это!

Я повернулась к ней, и пикси ответила, не дожидаясь вопроса:

– Это Пасхальный кролик!

Пасхальный кролик мерил насыпь широкими шагами. Вид у него был на редкость серьёзный и недовольный – во всяком случае, для кролика.