В плену страстей - Ферн Майклз

Взгляд Кэла скользнул по кораблю и снова вернулся к Обри. Что-то не давало старому картежнику покоя, что-то глодало его изнутри.

– Если ты выложишь все начистоту, а не будешь ходить вокруг да около, возможно, я и смогу помочь тебе, – отрывисто проговорил Калеб. – Мне слишком хорошо известны все твои хитрости, Обри. Теперь тебе не удастся провести меня, как несколько лет назад. Я хочу, чтобы ты мне все рассказал. И не думай, что я поверил в твои сказки о банкротстве. Я тут поспрашивал кое-кого и решил справиться у твоих кредиторов. Знаешь, что я обнаружил, Обри? Они сообщили мне, что ты очень даже кредитоспособен и пользуешься полным доверием с их стороны. Сначала я подумал, что они имеют в виду кого-то другого, а не моего старого друга лорда Обри Фаррингтона.

– Послушай, Кэл, мне просто улыбнулась удача… Я получил небольшое наследство, что позволило рассчитаться с некоторыми долгами, личными долгами…

– Так хнычут дети и дураки, но ты не относишься ни к тем, ни к другим, – холодно заметил Калеб. – Я в последний раз спрашиваю тебя: что происходит? Если мне не понравится ответ, ты закончишь жизнь с полным животом трюмной воды.

– Это маленькое дельце, касающееся только меня. Ничего, что могло бы вызвать твое беспокойство, Кэл. Честное слово, не стоит тебе даже думать об этом. На самом деле я собираюсь отойти от дел и отправиться в морское путешествие.

– Если ты заговорил о морском путешествии, то это значит, что закон висит у тебя на хвосте и тяжело дышит в твою тощую шею. Было ошибкой с моей стороны переоборудовать этот корабль, да? Ты меня обнадежил, я все подготовил, напечатал рекламные листки, и вдруг ты заявляешь, что собираешься в морское плавание. Желаю тебе удачи, Обри. Я отплываю на «Морской Сирене» с утренним приливом, поэтому видимся мы с тобой в последний раз. Я действительно желаю тебе всего хорошего.

Калеб коротко кивнул и сделал вид, что собирается уходить. «Если старая лиса хочет мне что-то сказать, то сейчас – самое время», – подумал он.

– Куда ты теперь путь держишь? Назад в Африку или на Яву? – спросил Фаррингтон, направляясь вслед за Калебом к трапу.

– Куда понесет меня море. Трюм «Сирены» пуст, поэтому я волен плыть, куда пожелаю. Дела в порядке, и я располагаю временем, чтобы посмотреть мир. Хотя, должен признаться, меня так и тянет снова побывать в родных краях, – Калеб внимательно наблюдал за реакцией Фаррингтона на свои уклончивые ответы.

– Ах! Снова быть молодым! Плыть туда, куда ведет судьба! Ты по-настоящему счастливый человек, Кэл. Стать бы мне сейчас снова молодым и свободным! Конец моей жизни мог бы быть совершенно другим. Значит, ты говоришь, что мог бы поехать в колонии? Я слышал, что в Америке открыты все пути для воплощения мечтаний молодого человека, – не отрывая глаз от лица Калеба, задумчиво проговорил Фаррингтон.

– Позволь, это не я говорил, что направляюсь в Америку, а ты, – прямо ответил Калеб. – Но я связался с Вест-Индской компанией… Ты знал, что они организовали в колониях торговлю мехами?

– Нет, даже не слышал об этом, – солгал Фаррингтон. – Почему они выбрали тебя? Не думают же они, что ты бросишь море ради жизни в кишащих зверьем лесах, – усмехнулся Фаррингтон.

– Конечно же, нет, Обри! – рассмеялся Калеб. – В настоящее время они основали небольшое поселение где-то в долине реки Коннектикут и присматривают человека, который обменивал бы товары и деньги на шкуры. Мне это занятие не кажется привлекательным.

– Ты имеешь в виду колонии? – переспросил Обри.

Затем он неожиданно протянул Калебу руку, глаза его стали какими-то туманными, мутными. Он не имел права втягивать в свои дела парня, особенно после недавнего случая. Тогда, по крайней мере, у него было достаточно оправданий: Дик Черное Сердце выкупил все его долги, жизнь Обри висела на волоске. Натравить Калеба на подлого пирата было тогда вопросом жизни и смерти. На сей раз все иначе. Существуют и другие капитаны – люди, которые маневрируют на грани закона и охотно воспользуются возможностью заработать, люди, которые не ценят свою репутацию и убеждения так, как Калеб. «В конце концов, – обругал себя Фаррингтон, – должна же быть у человека гордость и чувство собственного достоинства! Хотя… Калеб уже не мальчик, а мужчина, способный позаботиться о себе… К черту гордость и достоинство! Спрошу его. Все, что требуется от Кэла, – это сказать «нет» и уйти, обозвав меня старым негодяем. Ну что ж, меня и похуже называли…»

– Выпьем по глоточку, Кэл, до того, как ты уйдешь? – тихо предложил Обри. – Небольшой разговор – и еще по глоточку. Я хочу сказать кое-что, что могло бы заинтересовать тебя и принести прибыль нам обоим.

Водянистые глаза Фаррингтона умоляли Калеба принять приглашение, и старик вздохнул с облегчением, увидев, что молодой человек поставил на палубу сумку в приятных раздумьях о прекрасном импортном роме Обри.

Калеб уселся на ящик и подивился погожему дню – довольно редкому явлению для Англии, насколько было ему известно. Он отпил большой глоток рома прямо из бутылки и передал ее Фаррингтону, показывая, что готов для тайных признаний старого картежника. Над их головами с криками носились чайки.

– Красивые птицы, – заметил Калеб.

– Да, красивые, – согласился Обри, – но мне они не нравятся, потому что по нескольку раз в день приходится убирать с палубы их помет… В этом отношении я не так уж плох, Кэл. Вот здесь, – сказал он, прижимая руку к груди, – я верный и добросовестный человек. Я пытаюсь внести свой вклад в развитие нашей страны, и если в моих карманах оседают какие-то деньги, то хорошо; если нет – это сделает кто-нибудь другой, – Фаррингтон надолго приложился к бутылке.

– Сделает что? – спросил Калеб.

– Я уже подхожу к этому, дай мне собраться с мыслями. Я хочу, чтобы ты понял: когда меня впервые попросили это… это сделать… ну, когда ко мне обратились первый раз, я сказал «нет». Я сказал, что не желаю иметь отношения к этому делу. Но после того, как ко мне пришел сам барон Синклер и сказал, что это будет благородным поступком с моей стороны, я передумал. Кэл, барон – очень уважаемый человек, и нам обоим известно, что он бы не стал делать ничего… незаконного. Но я не давал никаких обещаний во время его первого визита.

– И сколько он к тебе еще ходил, пока не договорились о цене? – спросил Калеб, когда к нему снова вернулась бутылка с ромом.

«На взгляд, рома хватит на весь разговор и немного еще останется для Обри», – определил он.

– Три, четыре – разве упомнишь? – ответил Фаррингтон, достал новую бутылку и с хлопком открыл ее.

Он с жадностью пил обжигающий ямайский ром. На палубу спустилась чайка, издала громкий пронзительный крик и нагадила рядом с сапогом Фаррингтона. Он притворился, что ничего не заметил, только немного отодвинулся и поудобнее прислонился к снастям.

– Ну так что? – поторопил его Калеб.

Обри проглотил ром, прислушался к себе и сел прямо.