Отринутый от святыни - Татьяна Мамаева

Ева Уокер кивнула, мысленно добавляя новый пункт к списку дел на завтра.

– Надеюсь, это будет газовое освещение, – сказала Ева. – Сил нет возиться с этими восковыми свечами. Газовое освещение дошло до деревень уже больше десяти лет назад, а дом всё противится ему.

– Попомни мои слова, когда комнаты этого дома будут освещаться природным газом, ты заскучаешь по свечам в первый же день, беспокоясь об утечке и страдая от вечных головных болей из- за запаха.

Ева усмехнулась этой мысли, не отрываясь от своего вязания. Они сидели на диване, в комнате, которая раньше была кабинетом покойного мужа миссис Миллс. С тех пор, как она была здесь в последний раз, ещё при его жизни, интерьер комнаты сильно изменился. Раньше он пестрил насыщенными цветами драгоценных камней, сейчас же в нём преобладали элегантные оттенки тёмного дерева. На стенах появились незнакомые ей картины в массивных резных рамках, а на потолке – лепнина в стиле рококо. Дом перестраивает себя, подчиняясь моде и искусству того времени, в котором он находится.

Через год, когда британское правительство подчинит себе экономику Индии и Китая, в доме появятся индийские тканые ковры и китайский фарфор.

– Ты давишь на неё, – упрекнула Ева. – Если бы ты вела себя так же, когда приглашала меня на работу сюда, я бы сбежала от тебя в первые же секунды.

Энн почувствовала волны ностальгии и грусти, исходившие от Евы. Глаза экономки увлажнились. С возрастом, список причин, вызывающих её слёзы, становился всё больше и больше.

Печальные эмоции наполнили комнату запахом мяты. Энн недовольно сморщилась, слыша запах, доступный только её обонянию. В такие моменты, она проклинала дарованную ей силу.

– Ева, прекрати.

– Ох, прости, – спохватилась Ева, убрав слезинку с уголка глаза. – Мята?

Миссис Миллс кивнула и неохотно сказала:

– Я всё время слышу этот запах рядом с Мией. Весь дом провонял этой проклятой травой из- за неё.

– Её нельзя в этом винить. Она многое пережила, в том числе и из- за тебя.

– Она мариновалась в своей грусти ещё до нашей встречи. Её это устраивает. Проложи ей максимально доступный и детализированный маршрут к счастью, и она найдёт причину, чтобы всё оставалось так, как есть.

У тёмных бархатных гардин материализовалась сгорбленная фигура. По коже Энн пробежал мороз, она бросила косой взгляд в сторону окна и продолжила, как ни в чём не бывало:

– Это ещё не всё. Запах её злости меняется. Иногда это смесь тмина, вперемешку с нотками гвоздики и гелиотропа.

– Ты говорила, что она сильна, – прервала её Ева, откладывая спицы для вязания. – Это объясняет сложность благовония.

– А иногда я его просто не слышу. Ничего. Я чувствую вибрации, исходящие из- за её злости, как накалившийся воздух перед грозой, из- за которого волосы дыбом встают, но запаха нет.

– Ты сталкивалась с подобным раньше?

Миссис Миллс отрицательно покачала головой, не в силах солгать вслух. Порождения тёмной силы, заключённой в Беррингтоне, не имеют запаха. Она привыкла к своей ярко выраженной эмпатии, она чувствовала эмоции даже призраков, заключённых в стенах дома, правда не могла контролировать их, как людей. Мёртвым не присуща воля, а, значит, и подчинять нечего.

Она снова украдкой бросила взгляд на своего безмолвного гостя, гадая, в какой ипостаси он явился к ней в этот раз. Мертвеца, осуждающего её за грехи в прошлом, умирающего, молящего о сострадании, или возлюбленного. Она сказала Мие, что Беррингтон способен воплотить её страхи, но в реальности всё было гораздо сложнее. Если ты не сможешь побороть его, он будет преследовать тебя до конца твоих дней.

Ева сложила своё вязанье и оставила Энн наедине с её бременем.

– Ты не являлся мне уже несколько лет, почему сейчас?

Высокий мужчина, с лысиной на голове и весёлыми морщинками в уголках глаз, прошёл к дивану и занял место рядом со своей женой.

– Тебе стоит спросить себя об этом. Я здесь, а, значит, тебя мучают угрызения совести.

– Дело в этой девушке, – призналась призраку мужа Энн. – Против её воли, я вывернула её мир наизнанку, изменив его навсегда. Я чувствую, что в этот раз я перешла все возможные рамки. – Он участливо погладил её по руке. – Я рада, что сегодня ты не заставляешь меня покончить жизнь самоубийством, давя на то, что я погубила тебя.

*

Дом отвергал любые изменения, приходящие в него извне. Это могло сказаться в пропаже какой- нибудь мебели или подаренного сувенира. Однажды пропала одна из служанок, но миссис Миллс удалось убедить себя в том, что она просто убежала. Не привязывать же теперь остальных слуг к их рабочим местам. Тем более, такого больше не случалось уже десять лет, а, значит, и беспокоиться не о чем.

Дом признавал только своё мнение. В отличие от сада, который с признательностью принял вмешательство со стороны миссис Миллс. Она искренне любила это место, возможно, потому что могла контролировать его. Выбирая между людьми и цветами, она, не задумываясь, выбрала бы последнее, потому что цветы могут принести пользу даже после своей смерти.

Например, яркая листва бегонии действует как антисептик и помогает при аллергии, а изгибающаяся спирея обладает обезболивающим действием. Какой человек может похвастаться этими способностями? К тому же, цветы не обладают ненужным эмоциональным багажом, и они не обременены жизненными проблемами.

Если цветок заболеет, нужно просто его сжечь, чтобы болезнь не попала на его соседей. Хотя, если подумать, в этом проскальзывает их сходство с людьми.

Энн нежно погладила шарообразные, приплюснутые бутоны гортензии. Работа в саду освежала, позволяла забыться. Не думать о том, что будет завтра или через год, не вспоминать прошлое, захлёбываясь в сожалениях. Нет нужды торопиться куда- то, строить планы на остаток дня. Когда твой разум постоянно колеблется между прошлым и будущим, предаётся воспоминаниям или мечтам, заставляет тебя действовать ради грядущего, стараться из- за прошлого, полезно иногда дать ему отдохнуть в настоящем.

Жизнь – это локомотив, летящий на всех парах в неизвестность. Кажется, что даже сам машинист не знает, какой будет последняя остановка, учитывая извращённость выбранного им маршрута. Хотя, может, и не существует никакого машиниста, и мы находимся в свободном падении.

Миссис Миллс достала садовую лопатку из корзины, и, скорчившись от боли в суставах, присела на колени. Переувлажнённая после дождя почва нуждалась в рыхлении. Уход за форзициями требует своевременное удаление лишней влаги из грунта.

– Миссис Миллс? – тихо окликнул её мистер Редли, прерывая её маленький ритуал.

– Слушаю, – сказала она, осторожно вскапывая грунт, чтобы не задеть чувствительные корни растения.

– Как вы и просили, я отправил своих людей, чтобы следить за передвижениями родителями миссис Уилсон. Сегодня утром они сообщили об одной проблеме.