Праздник покойной души - Валентина Андреева

– Да, но мы прошмыгнули за взятку, – нерешительно возразила я. – Что мешало другим посетителям сделать то же самое?

– Ну ты с кем споришь? К тяжелым больным ни за какую взятку не прорвешься. Ладно, охранники при входе, но есть ведь еще и медсестры в отделении… Хотя если вспомнить наш с тобой полезный опыт… И все равно остаюсь при своем мнении. А то, что мои выводы правильные, доказывает еще тот факт, что между Владом и Маринкой нет интимных отношений. Помнишь, как она залепила: «Он мне не разрешает задерживаться после десяти!» Прямо отец родной! Не во гнев покойному Эдику сказано. Пусть себе покоится с миром в очереди на кремацию. – Наташка истово перекрестилась. Я подумала и тоже перекрестилась.

– Продолжаем разговор, – будничным голосом заявила подруга. – Что, если я с самого начала была права? Милка сама заварила эту комедию с потусторонними упреками собственной мамаши. Лешка, кстати, обещал выкроить время, поехать с нами и отыскать весь этот механизм в сборе… Мы обеспечивали ей алиби в убийстве. Влад вроде как тоже ни при чем – никто и не подозревал об их преступной связи… Ир, а что, если Эдика тюкнули случайно, а?

– Как это случайно можно несколько раз долбануть человека по голове молотком? Ты хочешь сказать, что кто-то среди ночи метил по гвоздю, да спутал шляпку с головой Эдика?

– Ты меня просто из себя выводишь своей бестолковостью! Имелось в виду, что хотели устранить кого-то другого… Мама дорогая! Почему бы, например, не устранить сиделку?

– Почему именно сиделку? И за что?

– А почему сразу ко мне с претензиями: за что-о? И кого ты вместо нее предлагаешь?

– Ну-у-у… я не знаю. Может… Эдика? Его все равно уже устранили.

– Да? А-а-а. Ну да!.. Ну нет!!! Что ты меня путаешь?

– Дорогая моя, в твоей цепи рассуждений есть одно слабое звено: метель! Если бы не она, мы уехали бы в воскресенье, так и не успев обеспечить Милочке алиби.

Наташкины подозрения мне мешали. Полностью необоснованными назвать их было нельзя, хотя очень непонятно, зачем именно Милочке заманивать Эдика к себе в новостройку, чтобы убить. У меня сложилось мнение, что каждый из них давно жил своей собственной жизнью, не испытывая друг к другу дикой ненависти.

Наташка вздохнула:

– Нет, придется Милку оправдать. Хотя бы частично. Не могу думать о ней как о соучастнице убийства. Давай поговорим на эту тему позднее… Во, блин, коз-зел! Видела?

Еще бы не видеть! Чуть не двинув нашу «Ставриду» боком, по соседству лихо притормозила какая-то темная иномарка с потушенными фарами. Наташка решительно открыла окно, собираясь рассказать водителю прошлое, настоящее, а заодно уж и предсказать отсутствие у него светлого будущего, но я вовремя дернула ее за рукав – из освещенного разноцветными лампочками входа в ресторан выбежала Марина и, невзирая на гололед, быстро засеменила к машине. Мы дружно пригнулись. Только услышав шум отъезжающей машины, я осторожно приподняла голову. А Наташку заклинило. И все эта непомерно толстая дубленка! До сих пор удивляюсь, как подруга ухитрилась втиснуться в ней за руль.

Все планы на преследование машины, увезшей Маринку в неизвестном направлении, рухнули.

– Я честно предупредила заранее, что наша засада может обернуться ловушкой! – заявила подруга, переводя дыхание. – Эк меня засосало! И раз уж мы стоим без дела, давай попробуем позвонить Владу и сиделке.

Оба номера не отвечали – были отключены. Интуиция молчала, и я почему-то подумала, что они уже и не ответят. Догадка требовала осмысления, и у меня невольно вырвалось:

– Боюсь, что с Владом случилась большая неприятность. Может быть, самая большая в жизни. Когда выпадают из жизненной колеи. А сиделка…

Наташка, едва тронувшаяся с места, хотела нажать на тормоз, чтобы спокойно подумать над моим высказыванием, не выезжая на большую дорогу, да вместо тормоза нажала на газ. Машина взревела, бешено скакнула, как необъезженная лошадь, сквозь рев до меня донесся Наташкин крик: «Держите меня все!!!», истошный женский крик и яростный собачий лай. «Ставрида» мгновенно умерила прыть и, взлягнув для порядка еще раз, резко остановилась.

За окном в полный голос надрывались женщина с таксой. С испугу было не разобрать, кто из них что гавкал. Наташка достойно ответить не могла – собиралась с силами. А я вообще была занята – пыталась приладить на место оторванную мной крышку «бардачка» и одновременно удивлялась, почему мне вообще пришло в голову посчитать ее «спасательным кругом»? Тем временем количество ругающих нас голосов удвоилось – добавился мужчина с овчаркой. Достойнее всех вела себя овчарка. Время от времени поглядывая на хозяина, она веско, с рычанием подгавкивала, а не брехала безостановочно, как такса. Впрочем, мужчина тоже не сыпал бесконечными оскорблениями, как хозяйка таксы. Четко отделяя одно слово от другого, пояснил, что баба за рулем – истребитель-бомбардировщик: если не обстреляет, так бомбами закидает. Чтобы наверняка.

Тут Наташка сразу созрела для отпора, отобрала у меня крышку «бардачка» и, обмахиваясь ею, как веером, проорала в окно контрдовод. Напомнила о статистике – она, родимая, точно знает, что транспортных происшествий на совести женщин гораздо меньше, чем на совести мужчин.

– Впрочем, – добавила она весомо, – совесть и мужчина понятия не совместимые в одном флаконе.

Овчарка склонила умную голову на бок и с интересом посмотрела на Наташку. Наверное, в прошлой жизни она была женщиной и кое-что помнит о мужчинах из собственного печального опыта.

Мужчина хохотнул:

– Вот уж вы, бабы, точно совестливые! Как и ваша статистика! Устроите на дороге аварийную ситуацию и даже не заметите, как сзади десять мужиков перебьются.

– А не надо пить за рулем! – сообщила на прощанье Наташка и, шваркнув крышку «бардачка» на заднее сиденье, красиво тронулась с места. Метров через десять-пятнадцать плавно остановилась рядом с мусорными контейнерами.

– Пусть теперь митингуют, пока собаки не описаются на месте. Надо бы в бачок водички долить с шампунем, погода мерзопакостная. Сейчас все стекло грязью залепит, – деловито сказала она, вылезая из машины. Хотела уже закрыть дверь, но опять сунулась внутрь: – Ирка, а не слабо мы встряхнулись, если даже крышка от «бардачка» отскочила!

Наташка вернулась очень тихая и без тосола. А главное, и не думала ехать. Наверное, до нее, наконец, дошел весь трагизм ситуации с несчастной крышкой. Я, как могла, попыталась сгладить неприятный момент, клятвенно пообещав, что буду блюсти содержимое «бардачка» в целости и сохранности, собственными руками предохраняя от потерь. Хотя, честно говоря, ничего ценного там не было. Если не считать карты Москвы и Московской области, расписания движения пригородных поездов с Павелецкого вокзала, пачки бумажных носовых платков и пары косметических средств для тараканов. Год назад в нашем доме выборочно, по желанию заказчика, морили этих всеядных насекомых. Застигнутые врасплох, они спешно побросали комфортные гнезда и разбежались осваивать целину. Мы с Наташкой предусмотрительно заранее прикупили средства для борьбы с тараканьим нашествием, но к нам они почему-то не прибыли. Скорее всего, из суеверия: не понравился номер нашего этажа – тринадцатый. Зато вольготно устроились у Зинаиды – соседки с шестого этажа, муж которой регулярно спаивал их по ночам. Тайком от самой Зинаиды. Пить в одиночку не хотелось – это, как он считал, признак алкоголизма. А с тараканьим коллективом было оправдано – все не в одиночку. Застав однажды ночью теплую компанию за столом, Зинка подняла хай и клятвенно пообещала уморить всех тараканов во главе с рассадником. Обещание принялась выполнять прямо с утра. Мы столкнулись с ней, спешащей на рынок за действенным средством против Колькиных собутыльников, прямо в лифте. В нем же и поднялись назад, решив, что наши дела могут и подождать, а вот Зинкино решительное наступление на пьянство – ни в коей мере! Передав ей купленные мной аэрозоли, судя по аннотации, с радикальным убойным средством против тараканов, тихо радовались будущему семейному благополучию в семье Зинаиды. Наташкины два баллончика на всякий случай оставили себе – а вдруг!