Музыка ветра - Карен Уайт

Завибрировал его мобильник. Гиббс извлек телефон из кармана и пробежал глазами высветившийся на экране текст эсэмэски.

– К сожалению, мне надо срочно ехать на работу. Закончим наш осмотр в другой раз, если вы не возражаете. В городе разгулялась какая-то детская инфекция, косит всех малышей подряд, до двенадцати лет включительно. Вот сообщают, что очередная партия пациентов уже дожидается меня в приемном покое. Я позвоню вам попозже, и мы договоримся о дате и времени нашей следующей встречи.

Я вздохнула.

– Мне бы хотелось не затягивать с разбором всех этих завалов и начать инвентаризацию всех шкафов и кладовок как можно скорее. Дел много, но этим я могла бы заниматься и в промежутках между другими делами. Само собой, все, что представляет интерес для вас, уже изначально ваше. Но, может быть, для того, чтобы ускорить процесс наших поисков, вы дадите мне какие-нибудь наметки. Что искать? Где именно?

Он бросил на меня взгляд, исполненный смешанных чувств. Кажется, моя напористость его раздражала, а мое желание быть полезной – забавляло. Я с трудом подавила в себе очередное желание вспылить.

– Тогда в первую очередь обратите, пожалуйста, внимание на старые фотоальбомы. Моя мама была неплохим фотографом-любителем. Она до последнего дня фотографировала, а потом вклеивала свои фотографии в альбомы. Очень много наших детских фотографий с братом, которые она тоже делала сама. Хотелось бы взглянуть на них еще раз.

А он умеет удивлять. Все же доктор Хейвард – очень чувствительный человек, снова мелькнуло у меня. Или с чего бы его вдруг потянуло заглянуть в собственное прошлое, увидеть еще раз фотографии брата? Который, между прочим, не только бросил его в свое время, но и сам уже тоже успел стать частью этого прошлого.

Мы вдвоем направились к лестнице. Гиббс вежливо пропустил меня вперед. Я широко распахнула парадную дверь и сказала:

– Дайте мне знать, когда сможете появиться у нас в следующий раз, чтобы продолжить свои поиски. А я обещаю, что буду честно откладывать для вас все фотоальбомы, которые сумею отыскать.

– И про ключ от запертой двери не забудьте. Если сумеете попасть в мансарду, расскажете мне потом. Меня самого всегда страшно занимало, чем это бабуля занимается у себя наверху.

Он уже вышел на крыльцо, потом повернулся ко мне снова и добавил:

– Пожалуйста, извинитесь за меня перед Лорелеей. Но мне надо бежать. Так что кофе откладывается до другого раза.

Я молча кивнула и уже приготовилась закрыть дверь, но тут меня осенило:

– Скажите, а Кэлу разрешалось подниматься в мансарду?

Гиббс странно посмотрел на меня и ответил:

– Да. Разрешалось. Он там бывал, и довольно часто.

Какое-то время мы молча разглядывали друг друга, и снова я подумала, что все же призрак Кэла незримо присутствует в этом доме, отбрасывая зловещие тени на все вокруг. Вот и сейчас он опять встал между нами, и показалось, будто солнце вдруг померкло или затянулось клубами дыма.

– До свидания, – коротко попрощалась я и закрыла дверь, чтобы никто из нас – не дай бог! – не успел произнести имя Кэла вслух. Да и зачем тревожить тени прошлого? Ведь никто из нас не желает встречи с призраком.

Лорелея откинулась на спинку красивой садовой скамейки и закрыла глаза. Оуэн – она категорически не хотела даже мысленно называть сына Роки – возился наверху, в своей комнате, с моделями лего. Модели, которые мастерил когда-то покойный муж Мерит, он не трогал. Зато из собственного комплекта собрал целый аэропорт со множеством самолетов и даже со взлетной полосой. Когда она спросила у сына, а почему он не играет с теми самолетиками, которые принадлежали Кэлу, не потому ли, что боится расстроить свою сестру, Оуэн лишь отрицательно покачал головой в ответ и сказал, что не стал разбирать модели Кэла, потому что очень сильно подозревает, что в один прекрасный день это захочет сделать сама Мерит.

Мерит между тем наводила порядок в своей комнате, вывернула содержимое всех шкафов, комодов, антресолей, ящиков трюмо и тумбочек, тщательно помечая каждую просмотренную вещь в специальном блокноте. После чего вещи сортировались и отправлялись в одну из трех коробок, подписанных сверху: НА ВЫБРОС, РАЗДАТЬ ЛЮДЯМ, ГИББС. Лорелея с наслаждением сбросила с ног свои высоченные шпильки. Все равно ведь никто не видит. Мама в свое время учила ее, что губная помада, маникюр, высокие каблуки – все это заставляет женщину чувствовать себя лучше даже тогда, когда на самом деле ей плохо. Однако, несмотря на все свои старания следовать наставлениям мамы, в последнее время Лорелея редко чувствовала себя хорошо. Что отнюдь не означало, что следует прекратить работать над собой и далее.

Она снова открыла глаза и вдруг выхватила взглядом чье-то лицо. Пригляделась… Из зарослей кустарников выглядывала полуразбитая статуя. Она возникла из земли так неожиданно, будто кто-то только что сбросил ее с небес, а потом осторожно примостил в этом заброшенном уголке сада. Лорелея отложила в сторону Тетрадь умных мыслей, в которую только что строчила очередное свое наблюдение, и подалась всем туловищем вперед. Интересно, есть ли у этой скульптуры имя? По внешнему виду очень смахивает на какого-то святого. Помнится, ее лучшая подружка из Галф-Шорс Молли О’Брайан обставила фигурками таких святых весь свой трейлер. Ее мама была католичкой, и у нее были свои святые на все случаи жизни. У одного она просила помочь ей найти ключи. К другому обращалась с просьбой послать ей хорошего человека в мужья. Главное, чтобы жених не был жадным и при деньгах. Когда заболела мама Лорелеи, она тоже стала просить своих святых помочь Дезире. Но Дезире лишь отшучивалась в ответ, говоря, что если пришло ее время, значит, пора уходить. И тут уж никакие святые не помогут. Быть может, именно поэтому она продолжала коптить небо, выкуривая по три пачки сигарет в день, вплоть до самой смерти. Мама была по-настоящему верующим человеком, это правда. Но вот по части религиозности и соблюдения всяких обрядов она была не очень строга. Впрочем, когда Лорелея уже училась в старших классах, мама вместе с ней неоднократно посещала разные собрания евангелистов. Видно, боялась, что школа испортит ее девочку и та без божественных наставлений пойдет вразнос.

– Лорелея! Вы где? – Громко хлопнула дверь черного хода.

Лорелея увидела, как Мерит быстро спускается по ступенькам крыльца. Она тут же сунула ноги в свои туфли-лодочки и поспешно поднялась со скамейки. И сразу почувствовала легкое головокружение. Ухватилась обеими руками за спинку скамейки, не забыв изобразить на лице приветливую улыбку.

– Я здесь, – отозвалась она негромко, не решаясь оторвать руку от скамейки, чтобы помахать ею Мерит. Еще, чего доброго, потеряет равновесие и упадет прямо на землю. К тому же Мерит может разозлиться, расценив такой жест как недопустимую фамильярность с ее стороны.

Мерит подошла к скамейке и остановилась напротив, подбоченившись.

– Возле парадного крыльца появилась какая-то нелепая статуя кролика. Вы, случайно, не знаете, откуда она взялась и кто ее туда поставил?