Под флагом России - Никита Кузнецов

— На руле, не зевай! — зычно крикнул он рулевым. — Немного лево!.. Так держать!..

Обмерзший пароход тяжело поворотил и чрез несколько минут подошел вплотную к обломку мачты, за который продолжал держаться неизвестный человек с сильно всклокоченной, густой бородой, закрывавшей решительно все его лицо.

— Эвое!.. Джеймс! — крикнул бравый кэптэн Смит не менее бравому своему боцману. — Спустись-ка на конце (веревке) за борт и накинь петлю на того молодца. Получишь бутылку джину за успешную работу!..

— Слушаю, сэр, — хладнокровно пробормотал Джемс и тотчас же стал обвязываться крепким концом.

Спустя минуту он уже осторожно спускался по скользкому наружному борту парохода, имея в правой руке наготове широкую петлю от другого конца, который держали в руках полдюжины наиболее расторопных матросов, готовых выбирать конец по первому приказанию. Джемс очевидно страшно рисковал, но он не смущался, поощряемый надеждой честно заработать целую бутылку любимого напитка, ценимого им на вес золота. Несколько раз Джеймс погружался, при качке, в студеную воду; волны захлестывали его, но он не унывал, настойчиво пытаясь поддать петлей под свесившиеся ноги погибавшего. После долгих, почти сверхъестественных усилий бравому боцману удалось наконец выполнить заданную работу вполне успешно, и он крикнул на палубу:

— Выбирай живо!. Бутылка джину, сэр, за вами!.. Гип, гип, ура!..

Дюжина мускулистых рук дружно потянули конец. Неизвестный человек с лохматой бородой два раза стукнулся о борт и не более как через секунду оказался вне власти моря.

— Да это Гарри! — радостно крикнул вдруг Джеймс, разглядев спасенного и узнав в нем своего старого друга. — Вот живучая бестия!.. Глядите, вся рожа в крови, а дышит еще...

— Какой такой Гарри? — удивился кэптэн Смит.

— Боцман с американской шхуны «Роза», — почтительно доложил Джеймс, продолжая суетиться возле друга. — Я сейчас приведу его в чувство... Пожалуйте, сэр, скорей бутылку рому для товарища, и он, уверяю вас, вскочит, как встрепанный, несмотря на все вытерпенные им недавно передряги... А их было, судя по его искалеченной роже, немало!..

Джеймс оказался правым Гарри, щедро натертый ромом снаружи и внутри, пришел в себя весьма скоро и подробно рассказал товарищу о своих последних похождениях, а также о страшных перипетиях обмерзания «Крейсерка» и гибели всей команды. По приходе парохода «Star» в Нагасаки мистер Смит счел нелишним доложить о всем виденном и слышанном своему консулу.

Японец Уно-Техе, единственный сторож дома для прохожих, построенного на безлюдном берегу острова Матцмая, в Вакисякунаи, проснулся в одно бурное ноябрьское утро раньше обыкновенного: не мог он больше спать под адскую какофонию рассвирепевшей непогоды. Небольшой домик дрожал до основания от демонского грохота прибрежных бурунов и чудовищного рева ужасного шторма. Ветер гудел с каким-то сатанинским остервенением, злобно потрясая стены сторожки и словно силясь сорвать ее с места и унести в ближайшие горы. Уно-Техе, достаточно свыкшийся за много лет своей одиночной жизни на безлюдном берегу с грозными проявлениями сил могучей природы, не мог, однако, хладнокровно отнестись к тому необычайному хаосу, который господствовал в упомянутое утро в море и на берегу. Набросив на плечи теплый киримон[66]и повязав седую голову цветным платком, Уно-Техе вышел из сторожки, любопытствуя взглянуть, что творится вне ее. На дворе, однако, его встретила такая нестерпимая стужа, что он поспешил захлопнуть дверь и возвратиться в комнатку, не имея охоты замораживать свое старческое тело ради удовлетворения праздного любопытства.

— Да хранит всемогущий Будда несчастных путников, застигнутых в дороге такой непогодой! — прошептал Уно-Техе свою обычную фразу в бурные дни, торопливо раздувая в жаровне уголья, чтобы нагреть остуженную ворвавшимся вихрем сторожку.

— Подожду, когда солнце повыше взойдет и потеплее станет — тогда и погляжу, что там творится, — утешил себя любопытный старик, ставя на уголья небольшой бронзовый чайник с водой. Присев на корточки, он стал, от нечего делать, следить, как змеился в жаровне яркий огонек и как жадно лизал почерневшее дно чайника.

— Отлично... Скоро поспеет, — шептал Уно-Техе, изредка дотрагиваясь до чайника морщинистой ладонью. — Чаю напьюсь, потеплее оденусь, да и посмотрю, какова погода.

— Ревет-то как, — продолжал старик, разговаривая с самим собой, прислушиваясь к стону бури. — Да хранит всемогущий Будда несчастных путников, застигнутых в дороге такой непогодой!..

Но вот вода в чайнике забурлила, Уно-Техе привстал с корточек, добыл откуда-то небольшую фарфоровую чашку с крышечкой и мешочек зеленого чаю. Не торопясь, он всыпал щепотку в чашку, заварил его кипятком и накрыл чашку крышкой. Через минуту ароматный напиток был готов. С наслаждением выпив несколько чашек чаю, старик плотно запахнулся в свой киримон и вышел опять из сторожки. Солнце было довольно уже высоко. Поднявшись над снежными вершинами ближайших холмов, оно обдавало пенистое море снопами ярких лучей. Море бурлило и стонало. У прибрежья клокотали грозные буруны, взметывая к небу массы брызг и пены.

Уно-Техе, прикрыв ладонью глаза от солнечного блеска, прежде всего внимательно оглядел, по своей обязанности, извилистую, узкую дорогу, тянувшуюся в обе стороны по берегу: не видать ли где измученного путника, нуждающегося в отдыхе? Вполне успокоенный, что никто не нуждается в его помощи, старик перевел глаза на море. Ветер рвал с его головы повязанный по-бабьему платок и захватывал дыхание. Было нестерпимо холодно, несмотря на яркое солнце; но Уно-Техе, одолеваемый любопытством, продолжал всматриваться по горизонту, стараясь уловить зорким глазом какое-либо бедствующее от непогоды судно или рыбачью фуне (японскую лодку) отброшенную в море. Последнее словно кипело, будучи усеяно шумящими, пенистыми, серебристыми гребнями. Сильный вихрь срывал вершины волн и, превратив их в мелкие брызги, мчал к берегу в виде радужной пыли, застилавшей, будто туманом, ближайшие острова Рейсири и Рибунсири. Местами эта пыль превращалась, при более могучих порывах ветра, в смерчевые столбы, бешено кружившиеся в воздухе и затем рассеивавшиеся в водяной туман над поверхностью моря.

Долго приглядывался Уно-Техе, но взбаламученное море было пустынно, словно непогода смела с его поверхности малейший признак жизни. Старик уже решил оставить свой наблюдательный пост и скрыться от стужи в сторожке, как неожиданно его зоркий глаз приметил на горизонте какой-то черный, длинный предмет, тяжело колыхавшейся в волнах. Уно-Техе встрепенулся и стал всматриваться вдаль с возбужденным любопытством, стараясь выяснить себе, к какому классу морских животных принадлежит появившееся чудовище, медленно приближавшееся к берегу, как бы подчиняясь яростному напору волн. Старик переходил от догадки к догадке и наконец решил окончательно:

— Мертвый кит плывет...

Под впечатлением этого, по-видимому, наиболее подходящего определения Уно-Техе начал строить фантастические замки о том, как кита прибьет наконец к берегу и как он воспользуется его жиром, спермацетом, усом и даже мясом, если только животное не успело протухнуть.