Зачарованное сердце - Барбара Картленд

После того как Синтия прожила с подругой наедине последние недели, она обнаружила в ее натуре множество граней и аспектов, которые можно было бы назвать непривлекательными.

Сара была жадной, завистливой, ревнивой к юности и жаждала постоянного льстивого внимания от каждого богатого мужчины, все равно, будь он молодым или старым.

Если честно, Синтия начала считать Сару надоедливой, и, когда та с возбужденным блеском в глазах заявила, что должна вернуться в Лондон, она восприняла это известие с чувством глубокого облегчения.

— Теперь я могу себе это позволить, Синтия! — воскликнула Сара. — Хотя не уверена, надолго ли.

Синтия была озадачена: как могло такое случиться? Сара постоянно ныла, что у нее нет денег, и ей приходилось день за днем выслушивать жалобы о том, что умерший Бенни оставил ее без средств, и о собственной расточительности.

Насколько Синтия знала, по почте денег Сара не получала и не продавала ничего из драгоценностей. Все это казалось довольно странным. Но Синтия была слишком рада освободиться от своей беспокойной гостьи, чтобы задавать вопросы или ставить препятствия на ее пути.

После шквала благодарностей, сопровождавшихся поцелуями и объятиями, Синтия проводила Сару на поезд и вздохнула с облегчением. Наконец-то она осталась одна. Наконец стойкий экзотический аромат дорогого парфюма Сары исчезнет, вытесненный простым и сладким запахом ароматических смесей с добавлением лаванды.

Но уже через несколько дней, к своему удивлению, Синтия обнаружила, что скучает по Саре. Хорошо, конечно, мечтать в одиночестве, но совсем другое дело — вечер за вечером сидеть в тишине гостиной одной-одиношеньке и затем отправляться спать, так ни с кем и не перекинувшись парой слов или не обсудив волнующие вопросы.

Синтия представила себе, что теперь это навсегда и что она потеряла единственного человека, с которым могла поговорить. А еще, хотя она не признавалась себе в этом, она скучала по Роберту.

Он тоже отсутствовал. В то утро, когда уезжала Сара, Роберт позвонил и сообщил, что они с Микаэлой отправляются на скачки в «Гудвуд»[1]. Интересно, размышляла Синтия, кто мог вложить эту идею в головку Микаэлы? Она была уверена, что девушка не сама до этого додумалась. Вряд ли это был Хью Мортен!

Синтия со стыдом вспоминала, как попыталась посеять раздор между Микаэлой и Хью. Чувствуя обеспокоенность и тревогу, она решила убедить девушку не встречаться с ним, но лишь поставила себя в глупое положение. Она отважилась на этот разговор, уверенная, что должна предупредить это бедное, лишенное матери дитя прежде, чем станет слишком поздно.

Синтия посетила Бетч-Вейл под предлогом, что она хочет преподнести девушке презент — мешочки для лаванды, которые вышила сама. Она отыскала Микаэлу в саду, та качалась в гамаке и читала французский роман. Казалось, девушка обрадовалась Синтии и, спустив ноги на землю, милым жестом пригласила ее сесть в гамак рядом с собой.

— Как приятно видеть вас! — воскликнула она. — Вам нужен мой папа? По-моему, он где-то в доме.

— Нет, я пришла повидать тебя, — ответила Синтия. Протянув подарок Микаэле, она сделала глубокий вдох и начала разговор. — Чем ты занималась в последнее время? — спросила она, с участием глядя на девушку. — Ты часто виделась с Халлемами?

— Я обедала с ними вчера, — ответила Микаэла.

— Они тебе нравятся?

— Довольно забавные люди! Младшая сестра миссис Халлем собирается поступить на сцену! Не думаю, что она будет иметь успех — у нее такие чудовищные ноги!

Микаэла самодовольно взглянула на свои изящные лодыжки.

— Хьюго Мортен все еще гостит у них? — закинула удочку Синтия. Она старалась не выдать своего волнения.

Ей показалось, что Микаэла на мгновение замешкалась, прежде чем ответить, но, когда девушка взглянула на нее, ее глаза оказались широко распахнуты и абсолютно невинны.

— Хьюго Мортен? — медленно повторила Микаэла. — Это такой высокий темноволосый мужчина, который живет здесь поблизости?

— Да, Хьюго Мортен.

— Он до сих пор гостит у Халлемов, но думаю, он скоро уедет.

Микаэла говорила рассеянно, как будто предмет разговора был ей не особенно интересен.

— Я рада, что он скоро уезжает, — сказала Синтия. — Понимаешь, Микаэла, ты только что приехала в эту страну, и тебе пока трудно распознать, кто хороший человек, а кто нет. Мне не хотелось бы видеть, как ты дружишь с таким мужчиной, как Хью Мортен.

— Почему? С ним что-то не так?

— Очень многое! — твердо заявила Синтия. — У него, конечно, есть и свои достоинства… у кого их нет? Однако тебе лучше подружиться с другими людьми: молодыми и очаровательными юношами… Жаль, если ты будешь тратить время на такого, как Хью Мортен.

— Но я едва знакома с ним! — воскликнула Микаэла. — Кроме того, как мне кажется, я для него слишком юная и довольно скучная. Это миссис Халлем коротает с ним время.

Будто тяжесть свалилась с плеч Синтии. Девочка говорила так просто, так бесхитростно, что казалось, скрывать ей было совсем нечего.

— Тогда все в порядке, — одобрила Микаэлу Синтия. — Надеюсь, ты не обиделась, что я говорила об этом. Я думала только о тебе и о твоем счастье. Я очень хочу, чтобы ты была счастливой!

Микаэла бросила на нее озорной взгляд.

— Сомневаюсь, что вы действительно этого хотите, — сказала она. — Думаю, как каждый в этом мире, вы хотите, чтобы я была счастлива не по-моему, а по-вашему!

Синтия удивленно смотрела на нее. Микаэла не по возрасту оказалась слишком понятливой.

— Ты сейчас так думаешь, — спокойно возразила она. — Но люди постарше всегда знают, что лучше, хотя временами это может выглядеть довольно нелепо.

— Я думаю, что это зависит от другого, — заметила Микаэла.

— От чего же?

— Не от возраста, а от мудрости. Некоторые считают, что по праву старших могут указывать более молодым. Но это не так, поскольку годы — это еще не все. Многие пожилые люди очень глупы… очень, особенно в том, что касается человеческих отношений!

— Микаэла, ты меня пугаешь! — воскликнула Синтия.

— Почему? — спросила Микаэла. — Потому что я сама за себя решаю? У меня было слишком много времени подумать. Меня вырастили бабушка с дедушкой. Они были старыми, но какими разными по характеру! Бабушка была глупой. Она постоянно говорила мне: «Ты должна делать это, потому что я так сказала! Я старая, поэтому знаю лучше!» Дед был совсем другим, особенно в молодости — веселым, лихим и безрассудно смелым. Иногда он рассказывал мне о своих приключениях, и я многое о нем узнавала.

Микаэла встала и, закинув руки за голову, потянулась. Ее фигурка была изящной и совершенной. Сейчас она походила на красивую, готовящуюся к полету птицу.