Силы и престолы. Новая история Средних веков - Дэн Джонс

многообещающие новости. Короля, правившего в то время вандалами, звали Гелимер. Три года назад он захватил трон, свергнув своего кузена Хильдерика. После узурпации Юстиниан написал Гелимеру письмо, укоряя того в дерзости. Ответ Гелимера был полон иронии: он сообщал, что имеет законное право на престол, и советовал Юстиниану не вмешиваться в чужие дела. «Хорошо бы, чтобы каждый занимался управлением своей собственной страной и не брал на себя чужих забот, – писал Гелимер. – Если же ты хочешь… идти против нас, мы встретим вас всеми силами, какие только у нас есть»[190]. В 533 г. у Гелимера оказалось исчезающе мало сил для сопротивления.

Прибытие Велизария застигло короля вандалов врасплох: его самого не было в Карфагене, а его лучшие войска отбыли в военный поход на Сардинию. Узнав об этом во время остановки на Сицилии, Велизарий быстро пересек Средиземное море, высадился в Тунисе и в начале сентября двинулся на Карфаген. Он разгромил армию вандалов в битве при Дециме и убил командовавшего ими брата Гелимера Аммату. 14 сентября он въехал в столицу вандалов. Полководец вошел во дворец Гелимера на вершине холма Бирса, сел на его трон и отобедал яствами, приготовленными за день до этого собственными поварами Гелимера[191]. «В этот день Велизарию пришлось услышать столько прославлений, сколько не досталось на долю никому ни из его современников, ни из тех, кто жил в древности», – пишет присутствовавший при этом Прокопий[192].

Даже если сделать скидку на известную склонность Прокопия к преувеличению, Велизарий действительно добился внушительного успеха. Когда вести о падении Карфегена достигли Константинополя, Юстиниан пришел в восторг и в честь этого взял себе титулы Вандаликус и Африканус. Дальнейшие победы оказались еще более блистательными. Некоторое (не слишком продолжительное) время Гелимер возглавлял повстанческое сопротивление против оккупационной армии империи. За каждую голову римлянина, которую принесут ему пастухи и крестьяне Северной Африки, он обещал платить золотом. Вскоре партизанская война закончилась. В декабре вандалы потерпели поражение во втором сражении при Трикамаруме. Гелимер бежал в горное убежище недалеко от древнего города Медеус. Здесь войска Велизария окружили его, и через несколько месяцев зимней осады голод вынудил его покориться. К тому времени, когда король вандалов согласился сдаться в плен, он впал в своеобразное состояние дзена. Во время последних переговоров с осаждающими он сказал, что желает получить лишь каравай хлеба, губку, чтобы промыть глаза, и лиру, чтобы сочинить жалобную песнь. Позднее, когда стало ясно, что плена не избежать, он писал: «Я не собираюсь больше противиться судьбе и спорить с тем, что предназначено, но тотчас последую туда, куда ей будет угодно меня повести»[193]. Фортуна, действуя руками Велизария, сочла нужным привести его в Константинополь, где его продемонстрировали Юстиниану как военнопленного.

Летом 534 г. на Ипподроме состоялся официальный триумф в честь завершения африканской кампании, которую Прокопий назвал величайшей со времен Тита и Траяна. Кульминацией торжества стал момент, когда Гелимера провели по арене на виду у горожан вместе с двумя тысячами пленников-вандалов, из которых выбрали самых высоких и красивых. С приведенного к подножию императорской трибуны Гелимера сняли королевскую мантию и вынудили его пасть ниц. Однако даже в тот унизительный момент правитель вандалов сохранял хладнокровие. «Когда Гелимер оказался на ипподроме и увидел василевса, восседавшего высоко на престоле, народ, стоявший по обе стороны, он, осмотревшись вокруг, осознал, в каком несчастном положении пребывает, не заплакал, не издал стона», – писал Прокопий[194]. Он лишь снова и снова повторял строчку из Книги Екклесиаста: «Суета сует, всё – суета!»[195]

Этой загадочной выходки оказалось достаточно, чтобы убедить Юстиниана проявить милосердие. Гелимер выполнил свою задачу и развлек публику, поэтому его вместе с семьей отправили на пенсию, доживать свой долгий век в Малой Азии. Его воинов присоединили к византийской армии и отправили на восток, к персидской границе – как выяснилось, Вечный мир с Персией оказался далеко не таким вечным. А образ посрамленного варвара стал центральной темой юстиниановской пропаганды – он занял свое место среди сверкающих мозаик на потолке парадного входа в императорский дворец, а много лет спустя даже украсил погребальные носилки императора.

На то имелись вполне веские причины. Отвоевание римской Северной Африки действительно было существенным достижением. Разумеется, оккупационное византийское правительство столкнулось с множеством политических сложностей – в числе прочего ему требовалось искоренить в провинции арианство, при этом продолжая сохранять равновесие между халкидонитами и миафизитами. Набеги мавританских племен на юге тоже требовали постоянной боеготовности. Вместе с тем благодаря победе над вандалами снова оживилась торговля между Северной Африкой и Восточным Средиземноморьем, и в долгосрочной перспективе это означало, что византийское присутствие в Карфагене сохранится до конца VIII в. Что касается ближайших перспектив, поход против вандалов позволил наметить схему дальнейших завоеваний в Центральном Средиземноморье. Следующей целью Юстиниана была остготская Италия, где «вторая» столица Римской империи также находилась в руках варваров.

Однако восстановить Римскую империю в ее прежнем виде было намного сложнее, чем сменить власть в одной из бывших провинций. И не только потому, что это требовало огромных затрат. Мечтам Юстиниана об отвоевании римских владений помешало появление нового врага, гораздо более упорного и смертоносного, чем самые многочисленные варварские армии. Это была бубонная палочка.

«Научение Божье»

В первые десять лет правления Юстиниан осуществлял в Восточной Римской империи реформы и преобразования, последствия которых пережили его на много веков и вписали безошибочно узнаваемую «византийскую» страницу в историю империи. И он не собирался останавливаться на достигнутом. После победы над Гелимером и возвращения принадлежавшей вандалам Северной Африки император снова отправил Велизария на запад. На этот раз ему предстояло сразиться с остготами Равенны, королями Италии, которые тогда правили землями Ромула, Юлия Цезаря и Октавиана Августа. Велизарий проявил себя, по обыкновению, блестяще: он бурей пронесся по Сицилии, а затем нацелился на материковую Италию. Однако его поход разворачивался на фоне зловещих предзнаменований, словно бы намекавших, что не только Римская империя, но и вся вселенная начинает обретать причудливую новую форму.

Первое знамение появилось в 536 г., когда по неизвестной причине изменилась, казалось, сама атмосфера вокруг. Во всем мире свет солнца потускнел, небо померкло, а температура заметно упала, как это происходит во время солнечного затмения. Но в отличие от затмения эти странные явления не закончились через несколько минут – они продолжались 18 месяцев. Это было, как писал Прокопий, «ужаснейшее предзнаменование» – «весь год солнце испускало свет как луна, без лучей»[196]. По-видимому, гибельный мрак принесло мощное извержение вулкана, случившееся в Северной Америке, в Исландии или в центре Тихого океана и выбросившее в атмосферу гигантские облака пепла и пыли. В 539 или 540 г. последовало