Угадай кто - Крис Макджордж

Сколько он там стоял и пил маленькими глотками холодную воду или наслаждался теплым паром, Шеппард и сам не знал. Знал только одно: очень долго, пожалуй, даже слишком. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше – давно надо было очистить желудок. Но катастрофа приближалась. Сейчас бы чего-нибудь выпить или глотнуть пилюли, а лучше и то и другое. Ему плохо, но грядущая катастрофа будет еще хуже.

Итак: Алан, Мэнди, Констанция, Райан. И Та, что в наушниках. Ни один из них не похож на другого. Кто же убийца? Рассказ каждого был вполне вразумителен. Все, по-видимому, говорили искренне. Ни один не скрывал, что так или иначе пересекался с Уинтером. Все они были связаны между собой, но как именно, никто не знал.

Наиболее подходящей все же была кандидатура Алана. У него был серьезный мотив, пусть даже он сам в нем признался. Но Алан не похож на человека, способного на столь дерзкий поступок. Человек он, конечно, ужасный, но отнюдь не дурак. Убивать свидетеля было бы неразумно, да и глупо. Вот если бы все это служило осуществлению далеко идущего замысла…

Констанция… она вполне могла это сделать. Она актриса, ей ничего не стоит заставить его поверить своему рассказу. И еще у нее не все дома, блажная какая-то. Кто знает, на что она способна? Он готов был поспорить, что вовлечь ее в убийство не составит большого труда. Но ему не давало покоя ее лицо, когда она рассказывала о «темном человеке». Странные искорки мелькали в ее глазах…

Райан… он здесь работает, в этом здании. Мог быть очень полезен в осуществлении подобного плана. Знает много такого о номерах гостиницы, чего не мог знать человек со стороны. И по-видимому, он отчаянно нуждался в деньгах, ему надо содержать семью. Атлетического телосложения, наверное, очень сильный. Но не будет ли слишком предположить, что это его рук дело?

Остались двое: Та, что в наушниках, и Мэнди. Тут совсем ничего не понятно. Той, что в наушниках, Уинтер заменял отца. Они были друзьями. А что касается Мэнди… он не мог забыть, как она в первый раз увидела Уинтера в ванной комнате. Как она закричала. Вопль был столь громкий, в нем было так много страха и отчаяния. Сыграть подобное абсолютно невозможно. Это уж точно.

Вероятность, что это они, самая маленькая. Следовательно, очень может оказаться самой большой.

Странная мысль, но полностью отогнать ее он не мог. В конце концов, он ведь представитель шоу-бизнеса, и продюсеры в телепрограммах регулярно используют подобную тактику. Намеренно переводят стрелки, чтобы подозрение падало не на настоящего преступника, а на других, и, когда в конце все выясняется, потрясение публики не описать словами. Может быть, человек в лошадиной маске тоже это знает. И все же… Та, что в наушниках? Мэнди? Неужели? Он все равно не мог представить себе, что и одна, и другая на такое способны.

«А сам ты – способен?»

Мысль странная, мысль отвратительная, но небезосновательная. В конце концов, у него бывали провалы в памяти. Но способен ли он на подобное? Тем более по отношению к доктору Уинтеру.

Уинтер и «темный человек» планировали это дело уже давно. Неужели Уинтер настолько ненавидел Шеппарда? Из-за него осудил на смерть сотни невинных людей? Разве Шеппард так с людьми поступал? Если да, то он не хотел этого. Чего бы дурного Шеппард ни совершил в жизни… он этого не хотел.

«Может быть, именно поэтому ты и убил Уинтера. Ты узнал, что он замышляет».

Подавляя новый приступ тошноты, Шеппард осознал, что не может исключить и своего участия в этом деле.

Хотя мог ли он до конца осуждать Уинтера? Шеппард понимал: он сделал все, чтобы Уинтер его возненавидел. Прежний Шеппард не стал бы творить подобного. Прежний Шеппард считал, что дело зашло слишком далеко. Прежний Шеппард собирался уйти из шоу, плюнуть на публику и снова стать никем.

Но он теперь совсем другой человек. В нем все еще жил маленький мальчик, которым он был когда-то. Ребенок, которому больше всего на свете хотелось внимания. Ребенок, который так сильно хотел «этого», что простер руку и получил. А потом поклялся, что никогда больше не будет человеком безвестным.

«Скажите, вы считаете себя хорошим человеком?»

Все произошло слишком быстро. Спиртное, наркотики. С ними легче двигаться. Вперед. Всегда вперед. Он превратился в некое чудовище. И ему было плевать.

Его накрыла волна жалости к самому себе. Он не мог смотреть на себя без отвращения. Воспаленные глаза, лоснящаяся кожа, отвратительный вид. Он совершенно сломлен. Он лишь тень того иллюзорного героя, который являлся публике на экране телевизора. Человек в маске.

Зеркало постепенно запотевало. Лицо его исчезало в тумане.

Нет, это не он сейчас там. Не он в этой ужасной ванной комнате. Он – другой человек, и у него так много вопросов и ни единого ответа. Всю свою жизнь он вертелся и юлил, старался ловко избегать всего, что ему неприятно. Как он не понимал, что с ним может случиться подобное? Что когда-нибудь мышь попадет в мышеловку?

Этого достаточно, чтобы раскаяться?

Он закрутил краны, остатки пара взвихрились и рассеялись по комнате, наполненной смешанным запахом крови и рвоты.

Возле двери он огляделся. Тень доктора Уинтера маячила за занавеской. Он снова ее отдернул.

«Скажите, вы считаете…»

– Я человек плохой и хорошим никогда не был.

Он ответил ему в конце концов. Через двадцать лет.

Лицо Уинтера было холодно. «Этого мало», – словно говорил он.

Незадолго до этого…

Когда он добрался, кирпичные стены здания глухо гудели. Он выбрался с заднего сиденья лимузина и помахал рукой людям, стоявшим в длинной очереди и терпеливо ожидавшим, когда их пустят. Ему замахали в ответ, многие радостно закричали. Он усмехнулся и, проходя мимо, кивнул охраннику. Крупный и крепко сбитый мужчина улыбнулся в ответ и, ни слова не говоря, пропустил его.

Шеппард медленно спускался по ступенькам. Он уже успел изрядно нагрузиться, да и с пилюлями перебрал. Руки и ноги приятно онемели; казалось, они плывут по воздуху, а в голове было столь знакомое ощущение легкости. На мир он смотрел словно сквозь облако, но выпитое тащило его на землю. Крутое сочетание. Он пребывал где-то между небом и землей. В некой новой реальности. К несчастью, в реальности, которую он оставил позади, принято ходить на двух ногах и с ровной спиной. Он покрепче ухватился за перила, поскольку всегда скользил на ступеньках, покрытых ковровой дорожкой. Сердце замерло и застучало быстрее. Ступеньки вечно враждебны к пьяным.

Он наконец добился своего и оказался в просторном открытом зале клуба. Здесь было невероятно темно, помещение освещалось только вспыхивающими на миг лампами. Все пространство представляло собой до отказа забитую народом танцевальную площадку с возвышающейся сбоку стойкой бара и киосками по краям. И эта толпа людей непрерывно прыгала под попсовую музычку.

Он улыбнулся и стал пробираться сквозь толпу. Завидев его, люди уступали дорогу. Некоторые пытались заговорить, приобнять его. Но он только улыбался в ответ. В этом освещении никого не распознать, он понятия не имел, кто лезет к нему с объятиями. Все это призраки. И это его почти радовало. У него и для реальных людей не было времени.