Академия отпетых некромантов. Братство Падших - Мэй Кин

меняется, когда я замечаю белый огонёк. Он зависает в воздухе, находясь на достаточном расстоянии от нас. А затем неожиданно срывается с места.

Мы переглядываемся. После чего я сжимаю руку парня и тяну за собой, сказав:

— Бежим.

Не проходит нескольких минут, как мы настигаем наш огонёк.

— Вон он!

На этот раз Вэйсс тянет меня за собой. Но мы успеваем пробежать пару метров, прежде чем замечаем, как огонёк повисает в воздухе и неожиданно превращается в женский силуэт. Бледный, но такой отчетливый, как в тот раз — в классе, что я невольно отступаю назад. Некогда голубые глаза почти выцвели, превратившись в грязно-серые, безликие тени.

По телу снова бегут мурашки. Все внутри меня переворачивается. Я чувствую обжигающий душу холод. Он сковывает по рукам и ногам, заставляя едва выдохнуть, чтобы ослабить это давление и понять кто передо мной.

— Неприкаянная душа, — озвучивает мои мысли вслух Айен.

Встретить их можно довольно часто. Поскольку ими занимается особый отдел под названием «Феррум». Они что-то вроде региональной спец-группы под началом экзорциста.

Исследование территорий, некогда подающих признаки присутствия неприкаянной души, а затем развоплощение — работа экзорциста — и дальнейшее исчезновение с возможностью перешагнуть за грань, чтобы обрести заслуженный покой. Вот, чем они занимаются.

На доли секунд я теряю над собой контроль, позволяя холоду просочиться ближе к сердцу. Но затем, на каком-то интуитивном уровне, я выдыхаю и мысленно воздвигаю барьер, что не даст теплу окончательно покинуть мое тело.

— И, что будем делать? Без экзорциста мы ей не поможем. А, если уйдём так просто, то есть все шансы, что она станет чёрной душой.

Неприкаянные души, долгое время блуждающие в одиночестве и молящие о помощи, в конце концов становятся чёрными душами, теряющими какой-либо ориентир в мире — будь то загробный или же мир живых. Именно они чаще всего овладевают телами, а затем берут контроль над сознанием некроманта.

В былые времена, когда техника магии была ещё не столь велика — подобные случаи происходили довольно часто. Из-за чего возникли вторжения со стороны нечисти, за которыми рука об руку следовала смерть и само разрушение.

Только экзорцист способен упокоить душу и переправить её за грань. Некроманты, конечно, тоже могут совершить подобное. Но лишь при правильной подготовке, требующей время, и при высоком потенциале дара. Поскольку основаная часть нашей работы — все же нежить. Души же относятся несколько к другой категории и забирают слишком много энергии. Именно поэтому подобные ритуалы совершают несколько некромантов.

Однако прежде чем я успеваю ответить, губы женщины неожиданно приходят в движение, и она едва слышно произносит:

— Помоги мне.

Не веря в то, что слышу это, я делаю шаг вперед, заглядывая незнакомке в глаза.

Тогда в классе…мне казалось, что эти же слова — плод разыгравшегося воображения, оказавшегося под натиском ужаса. И, словно отвечая на мой невысказанный вопрос, она повторяет:

— Помоги…

«Понимать души…»

Экзорцисты — некроманты, способные развоплощать неприкаянные души, отправляя их за грань. Однако в одной книге, которую я читала, было сказано, что в древние времена их также называли посланниками небес, поскольку они слышат призыв — голоса оживших душ.

Да не может быть…

— Эй, Роуз, ты в порядке? Ты резко побледнела…

— Кажется, я знаю, что нам делать.

— Что? — удивление в его голосе скрыть не удаётся. Он вдруг неожиданно выступает вперёд и заслоняет собой неприкаянную душу, со всей серьезностью посмотрев на меня. — Только не говори мне, что ты…

— Именно. — Я обречённо киваю и перевожу взгляд на женщину, наблюдающую за нами. Она явно не из тех, кто любит поболтать после смерти. — Я её понимаю. И она просит о помощи.

— Вот дьявол!

Он отступает в сторону и пинает какой-то камень, в очередной раз выругавшись.

Быть некромантом довольно-таки тяжело. И это неоспоримый факт. Но, если судить из того, что я читала об экзорцистах, то…это ещё куда хуже, несмотря на все благородство и помощь этому миру. Поэтому реакция Вэйсса мне вполне понятна, хоть и не ясна.

Можно подумать, что это на него свалилась оглушительная правда о том, кто он!

В какой-то момент он перестаёт метаться из стороны в сторону, словно израненный зверь. Женщина с печальным взглядом тем временем наблюдает за нами, словно пытается понять — чего ожидать дальше.

— Ты знаешь, как это делается?

— Если я скажу, что в последнее время изучила достаточно материала по нашей профессии. Правда только в теории и различных картинках. Ты мне поверишь?

— Ты сейчас это серьезно?

— А похоже, что я шучу, мистер Вэйсс? — не без некоторой язвительности произношу я, а затем, сунув руку в голенище сапога, достаю свой маленький кинжал с синим камнем на рукояти. — Что? Только не говори, что ты не носишь с собой подобного? Если учесть, как ты говоришь, тот факт, что мы некроманты.

Он неожиданно усмехается и откуда-то из-за пояса достаёт похожий кинжал с ярким, чёрным узором, вьющимся на лезвии, сказав:

— А ты быстро учишься.

Я киваю.

— Именно поэтому мы сейчас будем уповать на мою удачу и, как там говорил ректор — смекалку и интуицию?

— Только попробуй перейти за грань, я тебя достану оттуда, чтобы потом тут же самолично и закапать.

— Не переживай. В крайнем случае — у меня либо ничего не получится, либо — все пройдёт замечательно. Потому что ты так просто от меня не отделаешься, Айен Вэйсс. Даже не мечтай.

Он насмешливо хмыкает, но уверенно кивает, мысленно говоря: «Что ж, вперёд».

Я снимаю с себя защитный камень, подаренный ректором, и аккуратно кладу его в карман. После чего быстрым движением руки вырисовываю лезвием на запястье две линии, перекрывающие друг друга. Этакий крест с завитками.

Секундная заминка, во время которой я стискиваю челюсти от вопиющей несправедливости и ощутимого жжения на коже. Однако, когда символ вспыхивает голубоватым свечением, а кровь замирает, перестав наливаться, словно прибывающая вода, я облегченно выдыхаю, позабыв о боли.

Кажется, у меня получается.

Остался последний штрих.

Я подхожу к женщине и протягиваю свои руки.

Она с сомнением смотрит на мои ладони, и тогда я говорю:

— Не бойтесь. Просто прикоснитесь ко мне и все закончится. Вы обретёте покой.

Большие, печальные глаза поднимаются на меня. И я киваю.

Она выдыхает. А затем подплывает ближе, словно скользит по облаку, чтобы замереть напротив.

Мгновение — и наши руки соприкасаются. Мерцание вокруг меня усиливается. А фигура женщины все больше теряется среди живых очертаний.

Мое тело прошибает холодной волной, резко окатившей с ног до головы. И я чувствую её