Охота на Голема - Михаил Шухраев

Тогда она чуть не потеряла сознание, с ней случилась настоящая истерика, пришлось даже вызывать «скорую». Поликсене сделали какой-то укол, от которого она уснула на сутки. То, что было потом, она помнила очень расплывчато. Может быть, оно и к лучшему…

Значит, были тогда «беспричинная» тревога и страх, о которых она не задумалась…

А что, интересно знать, происходит с ней сейчас?

Тоже тревога, тоже какой-то неявный страх? Почему? Неужели из-за этой глупости, которую затеяла мама?

После смерти бабушки днем она или сидела неподвижно, глядя в никуда, или, закрывшись в своей комнате, горько рыдала, не обращая внимания на стук в дверь и тревожный голос матери. Тогда Поликсене впервые и пришла в голову мысль, что теперь ее ничто не держит в этом мире. Именно тогда — и никакие друзья или подруги понять ее не могли.

Каждый человек, рождаясь и взрослея, получает все больше ниточек, связывающих его с окружающим миром. Мать, семья, дом, муж (или жена), дети, любимая работа… Чем больше таких якорей, тем сильнее ты привязан к этому миру. Оказалось, что у Ксены настоящий якорь был только один — бабушка.

Ее больше нет, Ксена свободна от этого Мира. В любую секунду ее может подхватить ветер и унести куда-нибудь далеко-далеко. Может быть, люди посчитают это смертью. Нет-нет, Поликсена совершенно не думала о самоубийстве. Точнее, думала, но равнодушно, не примеряя на себя. Самоубийство — это нехорошо, и неизвестно, что будет дальше. Вдруг — ничего? В ад или рай она не верила. Но проявить слабость было для нее вещью недостойной.

А еще через пару недель Поликсена стала выглядеть как обычно. И с матерью (та вообще не почувствовала потери) говорила как всегда. И с друзьями. Но что-то в Поликсене переменилось.

Например, прежде разрыв с парнем и лучшей подругой она наверняка посчитала бы трагедией. А теперь — приняла как должное: летите, голуби, летите, мне без вас еще и лучше.

Теперь вот учеба. Ей страшно хотелось подтянуться до Веркиного уровня. В конце концов, а чем она хуже. Верка в свое время была разгильдяйкой, каких поискать — зато теперь отличница.

А на самом деле Ксена просто ждала. Чего именно — не знала сама. Хорошего ли, плохого, страшного или нет — не существенно… Что-то должно произойти, и надо постараться принять это как должное. Так бывает со всеми, кто Свободен…

По коридору опять прошелестели шаги, на пороге появилась Верка.

— Ты чего в такую рань? — спросила она, увидев подругу.

— Да просто так. — Ксена пожала плечами. — Спать не хочется.

— А, ну тогда ладно! — махнула рукой Верка. — Ты из-за контрольной разнервничалась?

— Да не в том дело. — Поликсена слегка отмахнулась, словно бы хотела рукой отогнать комара. Но то был не комар, а ее собственные навязчивые мысли. — Знаешь, устроила тут моя матушка сюрпризец, — неожиданно сказала она. А потом, сама не понимая, зачем, пересказала Верке тот малоприятный разговор и историю с анкетой, отправленной черт знает кому.

— Вот ерунда-то какая! — воскликнула Верка. — Развлекается она, как знает — а тебе-то чего?

— Да вроде и ничего. Просто неприятно как-то. Вроде как за меня кто-то стал решать — что мне хорошо, а что — нет. А потом… Какая-то гадостная эта анкета.

— Ксен, не переживай, пошло оно все, — бодро сказала Верка. — А вообще, хочешь, я с сестрой поговорю? Оленька — она вроде как с психологией связана, во всяком случае, там, у нее на работе, психологи точно есть. Пускай подскажет, чего там да как.

— Да не надо бы, — вяло проговорила Поликсена и вдруг, вспомнив что-то, встрепенулась. — Слушай, ты ночью вставала? Час или полтора назад?

— Нет, а что?

— Да ничего. Вроде как шаги какие-то послышались…

— Ну, не знаю. Может, соседи — у нас все слышно…

— Да вроде как здесь.

— С ума сойти. Да ты и сойдешь — если о всякой ерундистике думать будешь! — решительно заявила Верка. — Давай лучше я кофе поставлю.

Кофе, вроде бы, помог — сознание Поликсены заработало нормально. И странная история с шагами в сонной квартире забылась сама собой — наступило утро.

Верка твердо пообещала посоветоваться с Ольгой, и столь же твердо свое обещание выполнила. Но мобильник сестры оказался отключенным, единственное, что она услышала, было «абонент отключен или находится вне зоны действия…» Так что оставалось только ждать.

Но подождать можно было вполне — по крайней мере, по мнению Верки, не верившей во «всякую ерунду».

Пока Верка разогревала завтрак, Поликсена проверила сумку, поразившись царившему там хаосу. Носовые платки, мелочь, фантики от конфет и жвачек, обертки от шоколадок и косметика. Ключи, дезодорант, и новый Макс Фрай. Это — не говоря про учебники. А еще — полудюжина шариковых ручек. Не то, чтоб они ей были так уж нужны, она не могла удержаться, если видела, что ручка или зажигалка (именно эти два предмета, и никакие более) валяются без дела.

«Пригодится», — и десятая ручка перекочевывает в сумку. Верка в шутку называла это мини-клептоманией.

Затем она все-таки прошла в ванную и взглянула на себя. Да что же это творится — кожа землистого Цвета, темные круги под глазами, измученное лицо, словно и не спала ночь… А главное — ощущение тревоги с приходом Верки, вроде бы, уменьшилось — но полностью проходить и не собиралось.

— Слушай, а ты не заболела? — участливо спросила подруга, заглянув в ванную.

— Нет, все нормально, — покачала головой Ксена.

— Ну, тогда собирайся, завтракай — и вперед!

Прохладный утренний воздух подействовал на Ксену самым лучшим образом. Прошло головокружение, стало легче дышать, а главное, почти исчезло ощущение подавленности.

Она шла, вся внутренне собравшись в привычном ожидании. Высокие каблуки ее черных туфель стучали по асфальту, отсчитывая шаги. Как часы, подумала Ксена.

Цок-цок, тик-так.

С каждым шагом, с каждой секундой приближаясь к тому неведомому, что ждало ее впереди.

Верка о чем-то болтала — кажется, все о своей Ольге, о том, что сестра была в Англии, что, если Верка поступит в следующем году, то Оля твердо обещала ей загранпоездку на выбор.

— А может упросить ее да твою мамашу — и вместе куда-нибудь.

— Ага, — машинально ответила Поликсена. — В Париж, например, — почему-то добавила она.

— Ну, там язык знать надо, — проговорила Верка.

А Поликсена удивилась самой себе. Ну, с какой стати именно в Париж? Почему — именно туда? Если уж ехать, то или куда-нибудь на юг, или действительно в старую добрую Англию — поближе к Стоунхенджу и эльфийским холмам.

Так и не решив, с чего это она заговорила про Париж, Поликсена решила выкинуть эти мысли из головы. Да и все остальные, которые мешали сосредоточиться на предстоящей контрольной.