Проклятие Ночной Ведьмы - Алекс Астер

Сапфировое море было действительно чудесным, потому что было сапфирового цвета – оттенка, казавшегося неестественно ярким, слишком насыщенным, чтобы существовать. Такой же насыщенный цвет он видел только один раз – в глазах одноклассницы, до которой ему не было особого дела.

Наконец добравшись до дна, Тор моргнул.

Может быть, всё дело было в том, что он плавал всю жизнь, почти каждый день, и просто привык, а может быть, в чём-то совсем другом, но у Тора не щипало в глазах от солёной воды. Он видел океанский мир так же ясно, как и мир надземный, и мог даже проглотить немного морской воды без всякого вреда для горла.

Он знал: то, что на него не действует соль, – ненормально. Его друг Энгль никогда не заходил в океан именно по этой причине: его глаза были чувствительнее, чем у большинства. Когда Энгль ходил вместе с Тором на пляж поутру, он часто вообще не заходил в воду – вместо этого он забирался на пальму и с помощью своей эмблемы высматривал акул и кальмаров-людоедов.

Глаза у Тора не болели, а вот лёгкие уже начинали трепетать – это означало, что он провёл под водой слишком много времени. Тем не менее он не двинулся с места, разглядывая букеты кораллов слева от себя. Спайк, красный морской ёж, за которым Тор наблюдал ещё с тех пор как он был не больше камешка, вырос уже размером с человеческую голову; он ушёл с прежнего места и спрятался в тени жилистого мягкого коралла. Энгль сказал, что Спайк проживёт сто лет; если бы об этом сказал Тору кто угодно другой, он бы ни за что не поверил. Но Энгль знал больше о животных на Острове Эмблем, чем даже Теодора, девочка из их класса, эмблема которой помогала ей говорить с животными.

В его груди что-то дёрнулось: лёгкие решили заявить, что ещё немного и сморщатся до размера изюмин. Тор с неохотой оттолкнулся ногой от дна, едва не задев морскую звезду, и вскоре вынырнул на поверхность, хватая ртом воздух.

На лоб налипли волосы; не поправляя их, Тор сделал пять глубоких вдохов. После многих лет плавания он создал целую научную теорию. Пять глубоких вдохов приблизительно равнялись двум минутам под водой.

Пора возвращаться.

На этот раз, впрочем, Тор поплыл вперёд, а не вниз. Он направлялся к Костяной Шхуне.

Сто лет назад, совсем чуть-чуть не добравшись до берега, здесь затонул корабль, перевозивший зачарованные вещи. Ещё до того как его научили избегать акул и выбираться из быстрины[4], Тор уже знал, что прикасаться к сокровищам Костяной Шхуны строго запрещено. Начнётся настоящий поток ужасов: сто лет проклятий, зубы, падающие с неба, море станет серым и так далее, и так далее – все эти старые россказни, слыша которые Тор только закатывал глаза.

А вот смотреть на корабль никто не запрещал – у знамений и зловещих предсказаний обычно не бывает дополнительных оговорок, приписанных маленькими буквами. Так что Тор поплыл вниз, вдоль мачты, к палубе, где под слоем похожих на ленты водорослей и ряски лежали зачарованные вещицы.

Тогда он это и увидел. Блеск чего-то серебряного. Спрятанного под сломанной доской.

Похоже на кольцо. Нет, или это иголка? Или монетка?

Если бы только он мог подержать вещицу в руках, узнать, что она из себя представляет. Никто же не узнает… Можно просто протянуть руку и взять её.

Нет. Он остановился буквально в последний момент.

Хотя Тор не то чтобы верил в проклятия – в основном потому что никогда не видел их в действии, а только слышал о них из преданий, – ему совсем не хотелось проверять, правдивы ли старые истории.

Так что, вздохнув и выпустив облако пузырей, он развернулся и решил вместо этого набрать ракушек. Почти полчаса он плавал на животе, не сводя глаз со дна океана, и искал, где блестят самые красивые. Он терпеливо ждал, пока течение потревожит песок – и, словно из-под отдёрнутого одеяла, на дне появились совсем новые ракушки. Тор нырнул, чтобы собрать те, которые ему больше всего понравились, до того как они снова скроются под песком.

На этот раз, когда Тор вынырнул, чтобы подышать, небо изменилось. Оно уже было не светло-розовым, как на рассвете, а голубым – а это значило, что пора в школу.

Тор выпустил из кулака собранные ракушки, и они опустились обратно на дно; он смотрел им вслед с чувством горького разочарования. Мальчик, конечно, отлично понимал, что забрать их с собой всё равно нельзя. Ни в коем случае. Только Энгль знал, что Тор до сих пор ходит плавать.

С тех пор как учительница прислала домой письмо, в котором сообщила о том, что Тору недостаёт трудолюбия – или, если точнее, он вообще даже не пытается трудиться, – родители недвусмысленно дали ему понять, что он должен сосредоточиться только на учёбе.

А учёба, к сожалению, никак не была связана с водой.

Он медленно, шаркая ногами, шёл по мелководью к берегу. Солнце уже начинало припекать; Тор досуха выжал на себе плавки, потом оделся. Полотенца у него с собой не было – это выглядело бы слишком уж подозрительно, – так что носки его оказались перепачканы песком, а в ботинках хлюпала вода. Но он не возражал. Наоборот, ему даже нравилось. Когда можно касаться пальцами ног осколков раковин в носках, пережить восемь часов учёбы как-то даже легче.

Академия Асульмар[5] была построена прямо на склоне горы, которую ученики называли Наконечник, потому что её вершина в самом деле напоминала наконечник стрелы. Задние стены школы были сделаны из блестящего серого гранита, в главном зале горели большие костры, хорошо заметные от всегда открытых колоссальных входных дверей. Здание выглядело очень тёплым и гостеприимным.

А вот учителя – нет.

– Эй, мальчик! – послышался громоподобный голос женщины от силы футов четырёх ростом.

Ученики шутили, что у миссис Альмы в роду были гномы, но, конечно, говорили они это не всерьёз. Все знали, что гномы вымерли давным-давно, в последний ледниковый период. Энгль клялся, что однажды видел замороженного гнома на рынке в городе Пафос.

Тор сглотнул.

– Да, миссис Альма?

Она показала на него пугающе длинным, изогнутым ногтем и покачала им туда-сюда – так обычно виляют хвостом собаки, правда, выражая при этом куда более приятные чувства.

– Вчера сбежал с занятий пораньше, да? Целых три брошюры остались непрочитанными!

У миссис Альмы было ужасное зрение и привычка постоянно терять очки, так что прогуливать уроки было обычно довольно несложным делом. Тор мечтал сбежать на пляж всё время, что не проводил в классе.

Ученики Асульмара изучали только то, что связано с их эмблемой – их даром.

А Тор свой дар ненавидел.

Если бы кто-нибудь взглянул в его расписание уроков, то вполне бы понял почему, думал Тор. Будучи прирождённым лидером, как мама, Тор вынужден был изучать историю политических событий, документы и решения, принятые за последние… много-много лет. Дело было даже не в том, что все эти тексты были очень длинными: люди с эмблемами лидеров обычно оказывались очень плохими писателями, так что ему приходилось часами сидеть над предложениями, которые никак не желали заканчиваться, а описывали они события, которые были ещё скучнее, чем чёрствый хлеб.